Так было. Размышления о минувшем - Анастас Микоян

В заключение мне хотелось бы еще раз указать на исключительные качества Серго как товарища. Он трудно сходился с людьми, но дружил по-настоящему, умея всегда проявить какую-то по-особенному любовную заботу о товарищах.

Мне хотелось подчеркнуть, что Серго был и выдающимся человеком. Говоря словами Горького, Человеком с большой буквы. Самоубийство его в 1937 г. – на совести Сталина.

В январе 1919 г. наша 11-я армия, ведя ожесточенные бои на Северном Кавказе с превосходящими силами деникинской «добровольческой армии», вынуждена была отступить. Основные красноармейские части 11-й армии во главе с командующим Левандовским ушли в калмыцкие степи и Астрахань. Другие во главе с Орджоникидзе героически сражались до последнего патрона в предгорьях Кавказа и прошли в горы. В горных аулах Серго сколачивал партизанские отряды из ингушей и осетин, а в начале мая через Кавказский хребет и труднодоступные Хевсурские горы перебрался в Тифлис, где жил на нелегальном положении.

В Баку Серго приехал с женой, Зинаидой Гавриловной, неразлучной своей подругой на фронтах Гражданской войны и в дальнейшей жизни. Поженились они с Зиной еще в якутской ссылке. С ними также приехала, направляясь в Москву к своим дочерям Елене и Люции, жена погибшего бакинского комиссара Алеши Джапаридзе – Варвара Михайловна.

Приехал с ними и легендарный Камо (Тер-Петросян), профессиональный революционер, который собирался в Москву, к Ленину. У него было много планов боевых действий, которые он хотел доложить Ленину, чтобы получить его одобрение. Он мечтал, например, с группой товарищей пробраться в расположение деникинского штаба и взорвать его. Орджоникидзе любил Камо и три года спустя тяжело переживал его гибель под колесами автомобиля.

Пребывание Орджоникидзе в Баку было организовано по всем правилам конспирации. Из наиболее проверенных членов Союза молодежи была создана его охрана. На конспиративных квартирах каждый вечер устраивались встречи с узким кругом партийных работников. Мы подробно информировали его о положении дел и о своих планах; ко всему этому Серго проявил живой интерес. К тому же он хотел собрать побольше свежей информации, чтобы рассказать в ЦК Ленину о положении в Баку и во всем Азербайджане.

Я спросил Серго, знали ли грузинские меньшевики, стоявшие в то время у власти, о его пребывании в Тифлисе и не пытались ли его арестовать. Он ответил улыбаясь, что им, конечно, было известно о его приезде. Лидер меньшевиков Ной Жордания, которого Орджоникидзе хорошо знал еще во времена царизма, счел нужным окольным путем передать Серго, чтобы он не появлялся на улицах, так как его могут арестовать англичане.

Наши встречи с Серго и другими партийными товарищами происходили главным образом по ночам, с соблюдением больших предосторожностей, на моей нелегальной квартире.

Серго пробыл в Баку четыре дня. 13 июня днем он с группой товарищей отплыл в Астрахань на рыбацком баркасе. Путешествие прошло благополучно.

Раза два был у меня в те дни Камо. Тогда я впервые с ним близко познакомился, хотя и до этого знал уже о некоторых его героических делах и о том доверии, которым он пользовался у Ленина.

В жизни Камо был очень скромным человеком, держался просто, о себе рассказывать не любил. Можно привести бесчисленное количество примеров дерзостной смелости Камо. Однако, пожалуй, самым изумительным его подвигом была симуляция сумасшествия, к которой он прибег, после того как, находясь по поручению партии в Берлине, был выдан правительством Вильгельма II жандармам русского царя, закован ими в цепи и помещен в Тифлисскую психиатрическую больницу. Он симулировал свое якобы безумие в течение почти трех лет, ввел в заблуждение самых опытных врачей-психиатров и в конце концов, обманув всех своих охранников, все же бежал из больницы.

Тогда, при нашей встрече, Камо очень интересовался тем, как нам удалось организовать Советскую республику на Мугани. Он все сомневался: «Как это вы доверяете всем этим товарищам, ведь они находятся в окружении белогвардейцев, могут изменить, могут оказаться предателями, могут струсить». И предложил такой план. Он поедет в Ленкорань нашим уполномоченным с группой товарищей, но переоденется в белогвардейскую форму. Ночью неожиданно он захватит ленкоранских руководящих товарищей и поведет их якобы на расстрел. Если кто из них струсит, начнет просить пощады или выдавать, то он их расстреляет, а тех, кто будет держаться стойко, оставит; тогда, говорил Камо, можно абсолютно быть уверенным, что люди прошли проверку и не подведут.

Я не хотел затевать с ним спора, хотя такой «метод» проверки людей отверг начисто. Я сказал ему: «Всех этих товарищей я хорошо знаю. Мы доверяем им полностью, тем более что уже было немало случаев, когда они проявили себя боевыми, преданными большевиками. К тому же такой метод проверки не вызывается необходимостью и был бы оскорбительным для наших товарищей». Камо был явно разочарован.

Впоследствии, когда Камо получил в Москве согласие на организацию отряда для проведения диверсий против Деникина и его штаба, он подобрал нужных ему людей, и вот тогда, желая проверить всех этих людей, он применил к ним тот самый «метод», который я отверг. Специальная группа близких Камо людей, переодетая в форму белогвардейских солдат и офицеров, неожиданно напала где-то в лесу на его отряд во время учебных занятий. Бойцы отряда были разоружены и поставлены в один ряд – якобы для расстрела тех, кто из них окажется коммунистом. Тем же, кто «раскается» или объявит себя противником коммунистов, была обещана пощада.

Однако в отряде трусов не нашлось. Но зато один заявил, что является агентом Пилсудского, отпорол подкладку френча и вытащил оттуда соответствующий документ.

Камо был очень доволен, что ему удалось таким образом обнаружить предателя. На одного из них вся эта «операция» так сильно психически подействовала, что он тяжело заболел, – это был Федор Аллилуев, сын видного большевика Сергея Аллилуева, брат будущей жены Сталина – Надежды.

Когда Ленину стал известен этот «метод» проверки людей, он очень рассердился на Камо.

В начале июля мы получили сообщение из Астрахани, что Красная флотилия в боях с превосходящими силами английских и деникинских судов потерпела поражение у форта Александровского (ныне Шевченко). Таким образом, надежда на приход к нам в этом году флота и войск с севера окончательно отпала.

Оценив сложившуюся обстановку и учитывая прежде всего уроки поражения в Ленкорани, мы решили новых очагов восстания не организовывать, а поддержать, насколько это будет возможным, существующие, главные из которых были в Дагестане и Чечне. Эти восстания Деникин так и не смог подавить. Долго продержались повстанцы в Зангезуре и Карабахе, а также в Казахском уезде Азербайджана. В этих районах под знаменем советской власти очень дружно выступали совместно азербайджанские и армянские крестьяне.

Мы наладили дополнительную отправку в Астрахань бензина. Кроме того, создали разветвленную сеть нашей разведки на территориях, занятых Деникиным, организовали сбор ценной информации и передачу ее командованию Красной армии через наших агентов, систематически переходивших линию фронта.