"Абрамсы" в Химках. Книга третья. Гнев терпеливого человека - Сергей Анисимов

Что ж, в большинстве случаев четыре «Черных Ястреба» действительно могут запахать вражескую автоколонну за пару заходов – но чего только не бывает на войне. У некоторых русских нет мозгов, и они ждут не дождутся шанса влепить в чужой вертолет очередь из КПВ или даже старого ДШК[12]. Даже если их потом изрежут осколками НУРСов[13] в клочья. И у каждого из них своя причина для этого. Кто-то искренне ненавидит право выбора и готов с оружием в руках защищать свою привычку бездумно исполнять приказы своих комиссаров. Кто-то уже потерял члена семьи или друга – и война для него стала личной. Слишком личной для того, чтобы думать о том, прав ли ты и что будет потом. У самой Шерил пока было не так, но она прекрасно знала, что чужая смерть даже до профессиональных военных доходит по-разному.

– Ну что, последний прогон?

– Давайте.

В этот раз она сидела с полуприкрытыми глазами, пока лейтенанты один за другим скороговоркой проговаривали маршрут по всей его протяженности: по всем точкам от первой и до совпадающей с ней последней. Частоты связи, сегодняшние позывные и пароли поисково-спасательной команды, ключевые имена.

– Я не жду больших проблем сегодня, – заявила Шерил, когда они уже поднялись. Заявила не очень-то уверенно.

– Благослави тебя Господь, капитан, мэм…

Снова смешки. Ну и хорошо. К этой минуте ей действительно стало полегче. Лица чужаков если не забылись, то почти перестали мешать думать. И пусть так и будет. Она не станет даже глядеть на них до посадки. Вытеснит сначала из мыслей, а затем и из памяти.

– Проверка… Проверка…

Она криво, вполоборота улыбнулась сержанту-технику, стараясь защитить глаза поднятой ладонью. Ветер усилился минимум вдвое, и в воздухе мотало всю ту дрянь, с которой у нее всегда теперь будет ассоциироваться авиабаза в центре России: полусгнившие прошлогодние листья, бумажки, сухие песчинки, фрагменты вездесущего в этой стране пепла.

– Еще пять минут, мэм, и я закончу.

– Работай, я не стану мешать.

Топливозаправщик был потрепанным, если сказать мягко. Одно из крыльев буквально изжевано, будто металл рубили средневековым мечом. Или несущим винтом. На корме – эмблема полка, под ней маленькая наклейка в виде флага штата Северная Каролина. Там сейчас хорошо, тихо. Там в среднестатистический день никто ни в кого не стреляет из тяжелого пулемета. Там черноглазые люди с отражающейся в их зрачках психической болезнью не возят на американских вертолетах тяжелые рюкзаки с тем, на что американским вертолетчикам нельзя смотреть.

– Они вовремя…

Шерил обернулась, машинальными движениями продолжая подгонять на себе сбрую летного костюма и обвеса. Да, они прибыли вовремя, и даже чуть раньше срока. Переводчик и все шестеро, что тоже неудивительно. Пятеро мужчин и одна женщина, легко отличимая от них и фигурой, и обмундированием. Все еще в закрывающем голову, шею и плечи платке – потому что не летит. Ну и слава богу. Но все равно с оружием. М-16, а не русский «калашников», как ни странно.

– Капитан, мэм…

Она посмотрела на переводчика без всякого выражения, но тот почему-то смутился. Странный человек. Не простой, по крайней мере.

– Они готовы?

– Да, мэм.

– Свой груз, боеприпасы? То, что они просили из нашего, уже получили?

Снова подтверждение.

– Спросите еще раз: действительно ли у них есть опыт посадки и высадки из «Ястребов»?

– Они уже говорили: да, есть.

– Переспросите.

Лейтенант явно собирался тяжко вздохнуть, но под ее мрачным взглядом делать этого не стал. Шерил дождалась перевода ответа от старшего разведгруппы, и, мысленно усмехаясь, окликнула командира второй машины своей десантной пары.

– Один цикл, «на холодную». Сели, разместились, посидели, приготовились к высадке, покинули машину. Три минуты на все. Прямо сейчас.

Снова обернулась к недовольному лейтенанту.

– Переводи. Лишним не будет. Это для их же пользы. И для нашей, я это и не отрицаю… Лучше сейчас, чем под огнем… Там в собственных ногах десанту лучше не путаться.

К ее удовлетворению, Аслан-старший и его люди, включая снова ставшего серьезным Ильяса, подчинились без колебаний. Майора рядом еще не было, и возможный конфликт был бы сейчас очень не к месту, но обошлось. Судя по всему, четыре уже полностью готовых к боевому вылету «Черных Ястреба» и их экипажи производили на горцев серьезное впечатление.

Что Шерил понравилось еще – в ходе упражнения, за которым она искоса наблюдала, продолжая при этом заниматься ремнями, ремешками и липучками, все четверо не оставили свой груз. То есть сработали «как будет там», а не изобразили что-то ей в угоду. Профессионалы, это видно. Правильно двигаются, правильно держат оружие, хорошо, налаженно взаимодействуют… Их тактические рюкзаки тянули фунтов на сто каждый, если судить по движениям, по выражениям лиц. Что у них там такое? Верны ли слухи про роль таких групп и про состав их груза, которые так осторожно, но так упорно ходят в среде вертолетчиков? Шерил помотала головой, вновь стараясь отогнать ненужные мысли. Это не ее дело. Ее дело – не пропустить мелькнувший в зелени леса силуэт русской боевой машины. Не допустить расслабленности своих людей даже на самых легких этапах маршрута, от самого первого. Не попасть под проклятые КПВ ни на маршруте, ни в районе высадки.

– Все хорошо, капитан, мэм.

– Спасибо, Сименс. Я видела. Майор так и не появился?

Тот просто развел руками, демонстрируя собственное недоумение.

– Ну и пускай. Ждать не будем. Доклады.

Все трое командиров вертолетов собрались перед ней за считаные секунды, словно давно ждали этой команды. Шлемы на согнутых в руку локтях, как было принято еще со времен Вьетнама. Пистолеты в кобурах, бронежилеты подогнаны. Доклад – это формальность: даже по их лицам было видно, что и они, и их люди, и вверенная им техника готовы полностью. Четвертым на правом фланге короткого строя встал командир приданной им разведгруппы. Тоже все правильно, тоже плюс очко тому, кто его готовил.

– Джентльмены, время. Покатились.

Оборачиваться в поисках не пришедшего проводить звено командира батальона она не стала. Не то чтобы примета, а так… Нехорошо. Как многие чернокожие, Шерил Ахен была довольно суеверна, но сама относилась к этому спокойно. В среде летчиков суевериями никого не удивишь, летай ты хоть на штабной тарахтелке. У нее еще ничего…

Руки выполняют сами если не все, то по крайней мере две трети работы. Тумблеры, рукоятки, десятки приборов, делающих место первого пилота «Черного Ястреба» похожим на панель управления «Аполлона». Деловые, отрывистые слова, которыми она обменивается с лейтенантом, занимающим сиденье справа. Два лица позади, тоже затененные шлемами, только глаза сверкают. Борттехник глотает окончания слов в своей скороговорке, но все так привычно, что она понимает его безошибочно. Рев двигателей, приглушенное рычание механики, медленно ползущая к нужной черте стрелка показателя температуры масла. Секунды, складывающиеся в десятки секунд. Кисть правой руки, расслабленно легшая на джойстик. Снова доклады, последние перед отрывом. Вопреки тому, что показывают в фильмах, прозвучавшие не в эфире, донесенные не наушниками, запрятанными под латеральные элементы тактического шлема. Вместо этого – сержант в яркой попонке наземного экипажа поверх теплой куртки. Который стоит в метре от двери, транслируя подаваемые ему знаки. Готовы все: было бы удивительно, если бы было иначе.