Княжна на продажу. Как дочерей русских государей меняли на мир и новые земли - Ника Марш

Густав хотя и являлся прямым потомком государя, имел очень призрачные шансы на престол. Делать ставку на такого наследника было довольно-таки опрометчиво. Дело в том, что отец Густава лишился трона в результате дворцового переворота. Братьям Эрика XIV откровенно не нравилась его жена, Катарина Монсдоттер, бывшая рыбная торговка. За глаза Эрика называли безумцем, считали, что он подвержен дурному влиянию и неоправданным вспышкам гнева… В итоге король стал жертвой заговора, был заточен в крепость и впоследствии разлучен с детьми. Принцу Густаву запретили появляться на территории Швеции под страхом смерти. А королем стал его более удачливый дядя, а потом и двоюродный брат.

Годы скитаний превратили Густава в крайне неуживчивого человека, с множеством дурных привычек. Он много пил, вел разгульный образ жизни и воспринимал поездку в Московское государство как внезапно выпавший для него шанс. Впрочем, есть и другое мнение об этом человеке: принц был прекрасно образован, разбирался в науках и даже получил прозвище Второй Парацельс. При отсутствии средств к существованию, он не гнушался даже работой конюхом. И это законный претендент на трон Швеции!

Торжественный въезд претендента на руку Ксении Годуновой состоялся 19 августа 1599 года. Ссылаясь на более ранние источники, историк Николай Карамзин так написал об этом: «В Твери ждали Густава сановники царские… одели в золото и бархат, ввезли в Москву на богатой колеснице… Поцеловав руку у Бориса и юного Федора, Густав произнес речь (зная славянский язык)… Ему дали огромный дом, чиновников и слуг… наконец, удел Калужский, три города с волостями для дохода».

Нищий престолонаследник получил доступ к богатствам, о которых мог прежде только мечтать. Впервые в жизни с ним обращались так, как он заслуживал по факту своего рождения. Борис Годунов намеревался использовать этого принца, так же как прежде Гуго Капет хотел заполучить Анну Византийскую. Важны были не столько призрачные планы на шведскую корону, сколько само происхождение Густава. Он был подлинным принцем из династии Ваза. Годуновы с его помощью становились бы родственниками правящей европейской династии. Закрепляли свое не самое устойчивое положение среди «коллег-королей».

Вполне возможно, что Густав прекрасно понимал свою показную роль. Во всяком случае, он не испытывал ни малейшего трепета перед русским царем и вел себя совершенно вызывающе. Жених царевны привез в Москву свою прежнюю любовницу! Более того, он не скрывал, что имеет нескольких незаконных детей и поселил их в своем столичном доме:

«Велел возить в карете, запряженной четверней белых лошадей… как ездят царицы. Он стал надменным в отношениях со своими дворянами и вспыльчивым по отношению к слугам».

Такое поведение не могло остаться незамеченным. Крайне смущенный столь странными поступками возможного зятя, Борис Годунов попытался провести беседу с Густавом. Однако вразумить принца не получилось. Более того, ранее высказанное им согласие принять православие швед категорически отрицал. Все рушилось буквально на глазах. Проект брака пришлось отклонить.

Густава поселили в Угличе, предварительно разлучив с сожительницей. Он лишился и многих привилегий, которые ранее так неблагоразумно обрушили на него. А свои дни он окончил в городе Кашине, в нынешней Тверской области, тихо и почти незаметно, в 1607 году.

Провал брачной политики не считали фатальным – Ксения была все еще очень молода и на рынке европейских невест обладала многими преимуществами. Так что в том же самом году, когда Густава отправили в Углич, начались переговоры с австрийскими Габсбургами. Дьяк Афанасий Власьев должен был изложить брату императора Рудольфа II свои предложения: Тверское княжество в вечное владение, а еще земли Речи Посполитой. Последнюю следовало аккуратно поделить между империей и Московским царством. Предложение казалось столь заманчивым, что в игру даже вступил «вечный жених» Рудольф II (он был известен тем, что подолгу сватался, а затем отменял помолвки). И на этот раз император остался верен себе: загоревшись поначалу, он отказался от русского проекта.

Проблема была в том, что Годунов предлагал невозможные условия – он настаивал на переезде зятя в Россию. Таким образом, он подстраховывался, если его сын умирал и не оставлял наследников. Трон могла унаследовать Ксения со своим мужем. Но аргументы Бориса Годунова не впечатляли Габсбургов. В Европе находились более сговорчивые отцы. Отправляться же в далекую страну с другими порядками желающих находилось мало.

Дополнительной преградой опять становилась вера. Когда Габсбурги вяло предложили кандидатуру Карла II Австрийского, кузена императора, не сошлись по религиозной части. Как и Густав, Карл Австрийский не захотел менять конфессию, поэтому матримониальные переговоры свернулись и на этот раз. Проторговались! Была ведь возможность обойти сложный вопрос, мы же видели такие примеры!

Очередная неудача не остановила Бориса Годунова. Он поступил очень разумно, когда приказал написать портрет царевны. Эту работу Якова Гана отправили… в Копенгаген. Красота Ксении должна была произвести впечатление на датский королевский двор, и ставка делалась на младшего сына государя Фредерика II, на Иоганна.

«Царь возобновил дружбу с королем датским, – сообщает нам Исаак Масса, – и они поделили между собой Лапландию. Каждый взял свое, и заключили вечный мир и тесный союз. Для совершения раздела из Москвы послали одного придворного, которого звали князь Федор Барятинский… А для заключения мира и брака отправили послом Посника Дмитриева».

Посольство оказалось весьма успешным. Герцог Иоганн Шлезвиг-Гольштейнский, сын короля, на год моложе предполагаемой невесты, был заинтересован в брачном проекте. Через Иоганна русская княжна становилась родственницей и шотландским государям – ведь сестра принца, Анна, в ту пору уже давно была замужем за королем Яковом VI. Если представить себе, что этот союз состоялся бы – как интересно могла бы сложиться русская история! Ксения Годунова – супруга Иоганна, ее золовка – с 1603 года королева Англии и Шотландии. Вполне вероятно, что и потомки их могли бы вступать в браки, и отношения между двумя державами сложились бы чуть иначе…

Но вернемся к проекту Бориса Годунова. У него были все шансы реализоваться в полной мере, потому что принц Иоганн согласился приехать в Москву и стать удельным князем. 23 июля 1602 года царю сообщили, что корабли уже на полпути к России. Герцог прибыл в Нарву на нескольких судах в сопровождении четырех сотен приближенных, слуг и представителей духовенства. Встреча была торжественной, и несколько последующих дней прошли в праздных развлечениях. Но впереди был еще более важный въезд – в Москву. Чтобы Иоганн ни в чем не испытывал нужды, Борис Годунов прислал ему дополнительных лошадей, припасы и возы. Следовало погрузить все то огромное «приданое» датского жениха, что он захватил с собой, и перевезти