Пастушья корона - Терри Пратчетт

Открыв окно, она увидела внизу тряпичный комок, из-под которого, пинками сбросив с себя ткань, вскоре показался летун Хэмиш[38].

Снаружи в спальню хлынул холодный ночной воздух, Тиффани поёжилась и сказала:

— Хорошо, Хэмиш. Говори, зачем я понадобилась.

Фигль поправил выпуклые лётные очки и запрыгнул на подоконник, а с него — в комнату.

— Нашая кельда велела привесть тебя к кургансу, карга холмов. Быр-быро.

У Тиффани накануне выдался долгий день, но она понимала: если уж кельда хочет её видеть, пусть даже после полуночи, надо идти. Так что она надела особо тёплые лётные панталоны, поставила у очага блюдце с молоком, раскочегарила метлу…

И наткнулась на пристальный кошачий взгляд — Эй, похоже, теперь была повсюду.

Очаг в пещере жарко пылал.

Юные Фигли, оставленные охранять кельду, сверлили врага злобными взглядами. Когда Явор Заядло вернулся домой, каждый из его сыновей напустил на себя такой вид, будто это только его усилиями проклятый эльф лежит смирно и не рыпается. Тем более что эльфа пришлось затащить аж в пещеру.

Но по щекам пленного существа текли слёзы. Неужели эльф плачет?

Кельда уселась поудобнее и мягко спросила:

— Ну ж, эльфь, ты заявилась ко мне. Чего ты хошь? С чего бы нам не прибить тебя прям щас?

Услышав это, юные Фигли оживились и принялись шушукаться: каждый мечтал собственноручно убить эльфа, и чем раньше — тем лучше. Пленница испуганно задрожала.

Кельда отвернулась от неё и тихо проговорила:

— Мне ведомы таинствия, и я вижу: всё, что мы делаем нынче, предопределено ещё в те временья, когда морей и то не было. Назад не возвернуться. Но то, что попереди, топнет в тумане. Я не вижу дале этого дня.

Эльфийка содрогнулась.

— Не молчи, эльфь, — словно бы задумчиво сказала кельда. — Ведь ежли б мы местами обменялись, каково бы мне было, а? Уж больно вы, эльфы… изобретательные.

Юные Фигли немедленно принялись воинственно поигрывать своим оружием. Кельда снова повернулась к пленнице:

— Это твой зов к Грому и Молнии приведнул тебя ко мне. Я знаю тех собак из мира духсов, и их хозяйка вскорях будет тут. А теперь гри, что на тебе за гюйс, эльфь дрожащая? С чего ты здесь? Кто ты така есть? Как твоё имя? И не лжи мне, эльфь. Я умею лжи провидеть.

Кельда оглядела пленницу — маленькое, съёжившееся существо в лохмотьях, покрытое коркой запёкшейся крови. Должно быть, этого эльфа несколько дней избивали, прежде чем бросить умирать в пруду.

— Я не могу ни о чём просить тебя, кельда. Ты вольна поступить со мной в своё удовольствие или обрушить на меня свой гнев, — проговорила эльфийка очень-очень тихо. — Но я — та, кто до последнего времени была Королевой эльфов.

Фигли перестали теребить дубинки и придвинулись ближе. Неужели вот этот тщедушный ушканчик и есть та могучая Королева, о которой им столько рассказывал Большой Человек? Мал Дагги Носач наклонился и храбро потыкал пленницу пальцем. Это выглядело бы куда более геройски, но, на беду, шлем из кроличьего черепа в самый ответственный момент сполз ему на глаза да так и застрял, зацепившись за нос.

— А ну кыкс брысь, все! — прикрикнула кельда, для убедительности постучав кулаком по шлему Дагги и развернув отпрыска прочь от пленницы.

Она снова посмотрела на Королеву и сухо сказала:

— Тадыть тебе крепко не свезло, твоё величество. И кто вас зна, мож, королев у эльфей домалакучи. Которая нам досталась, а? Я хочу знать твоё имя. И смотри не лжи, а то, если не своё имя сказанёшь, узнаешь, почём фунт лиха.

— Меня зовут Белладонна, кельда.

Джинни молча покосилась на мужа, и в глазах её читался вопрос: «Хто же перед нами? Неужли настоящая Кралька?» Она знала: хоть вождей у эльфов было много, у них с начала времён был только один Король и одна Королева. Король много лет назад оставил Королеву и удалился в свой собственный мирок, который создал, чтобы вдоволь предаваться там удовольствиям. А у Королевы действительно было имя, пусть о нём и редко вспоминали. Фигли знали её имя ещё с тех пор, как жили в Волшебной стране. Оно передавалось от кельды к кельде. И да, имя это было Белладонна.

— Мы — Нак-мак-Фигли, мы королевам не поклоняемся, — тихо проговорила кельда.

Явор Заядло молчал, но скрежет его меча о точильный камень звучал боевым гимном, обещанием гибели. Потом Большой Человек поднял глаза, и во взгляде его не было страха.

— Мы — Нак-мак-Фигли! Мал-мал свободен народ! Долой королька! Долой кральку! Долой господавов! Нас ужо не окрутнёшь! — прогремел он. — Мой меч, эльфь, жаждёт твоей кровищи!

За спиной у него раздался шорох, и в пещеру протиснулась Тиффани, за ней вошёл Хэмиш, а следом хлынули остальные члены клана.

— А, карга холмов, отрадостно тебя видеть, — приветствовала её кельда. — У нас тута, вишь, эльф объявился. Как по-твоёму, что нам делать с ним?

При слове «эльф» каждый меч в пещере воинственно загудел.

Тиффани посмотрела на пленное существо — всё израненное, чуть живое.

— Мы не из тех, кто убивает безоружных, — сказала она.

Явор Заядло вскинул руку, привлекая её внимание:

— Прощевай, хозяйка, но кой-хто из нас — как раз из тех, которы да.

Тиффани такого не ожидала. «Ну, я ведь их мала громазда карга, — подумала она. — И кельда попросила меня о помощи…» И тут она наконец узнала в изувеченной пленнице свою давнюю знакомую. Разве она могла такое забыть?

— Я тебя знаю, эльф. Я же велела тебе никогда больше не приходить в мой мир. — Тиффани нахмурилась. — Или ты забыла? Ты тогда была великой эльфийской королевой, а я — маленькой девочкой. Я призвала Грома и Молнию, и мы прогнали тебя прочь.

Она говорила, не спуская глаз с лица пленницы. Бывшая Королева побледнела как снег.

— Да, — пролепетала она. — Мы порой приходили в ваш мир как грабители и убийцы, но то было до того, как… настало время железа.

Лицо эльфийки перекосилось от страха, и Тиффани почувствовала, как неуловимо изменилось что-то в мире: она стояла на распутье, и от её выбора зависело очень многое. Вот оно — то, что она предчувствовала, то, о чём предупреждала Джинни. Ведьмы стерегут границы между светом и тьмой, добром и злом, и сами они всегда живут на этой грани, постоянно, каждый день делают выбор, решают, что правильно, а что нет. Это делает человека человеком. Но что делает эльфа эльфом — вот вопрос.

— Я слышала, гоблины верят, будто у парового двигателя есть душа, — мягко сказала Тиффани. — Скажи мне, эльф, какая душа у тебя? Может, ты тоже летишь по своим эльфийским рельсам, не в силах свернуть на другой путь? — Она посмотрела на кельду. — Матушка Болен учила меня: накорми голодного, одень раздетого, помоги несчастному. Что ж, эта эльфийка пришла в мои луга — голодная, раздетая и несчастная. Ты понимаешь меня?