Видок. Чужая боль - Григорий Шаргородский

– Рождество.

– Так разве…

Я остановился в последний момент, чуть не ляпнув, что Рождество должно быть после Нового года. Кажется, на григорианский календарь страну перевели большевики, которых, я надеюсь, в этой реальности никогда не будет.

– …Разве сегодня двадцать четвертое?

– Конечно! – облегченно и даже обрадованно воскликнул мой друг. – Аполлон Трофимович распорядились выдать всем жалованье за два месяца.

А вот это приятная новость. Из-за всех хлопот с переездом я немного поиздержался, а вестей от Давы все нет и нет – застрял наш неправильный еврей в столице и домой не спешит. Надеюсь, он там не наши с Борей деньги пропивает.

Надо еще навестить нашего инженера, а то как он закончил с проектом отбойного молотка, так мы и забросили бедолагу. О, кстати, можно пригласить его на праздник. Да и вообще нужно как-то отметить Рождество и Новый год. Мне всегда очень нравилась плеяда новогодних праздников.

Этот день в управе можно было назвать относительно присутственным. Мы радостно получили тощие пачки с банковскими билетами, которые сверху строгий банковский поверенный увенчивал кучками монет. Дмитрий Иванович вообще появился в управе, только чтобы получить зарплату, – и опять куда-то исчез, не похоже это на него.

Праздничные думы уже захватили меня, так что я не придал этой странности никакого значения. После того как управа наполовину опустела, я подбил Леху на побег с работы.

Мы отправляемся за подарками!

Для начала заехали в галантерейный магазин, где реальность сбила полет моей фантазии, как Иван Кожедуб очередной мессершмитт. Цены на новогодние игрушки были запредельными. А без этих самых игрушек не обойтись. Я уже дал Григорию задание найти кого-то из дровосеков. Даже описал точные параметры того, что мне нужно.

Ладно, это не беда. Такими трудностями не запугаешь того, кто провел детство во времена гибели Союза. Вместо игрушек я купил много цветного картона, ножницы, прозрачный клей, а также по дешевке выкупил весь стеклянный бой как от игрушек, так и от парфюмерных бутылочек. Затем перешли к подаркам, но в галантерее купил только деревянного солдатика с подвижными руками и ногами, яркого и симпатичного. Дальше опять активизировал свою выдумку, на которую так хитра всякая голь перекатная.

Пришлось немного поездить. Сначала к швее за подушкой особого кроя. Она обещала сделать все за пару часов. Затем кондитерский магазин – Борис, несмотря на свою худобу, оказался большим любителем сладкого. Под конец я заглянул к уже ставшему почти близким знакомцем железнодорожному мастеру и озадачил его срочным заказом. Аванс в виде пятирублевки развеял его сомнения, и он также обещал справиться к вечеру.

Еще была новая трубка для старого оружейника и набор для резьбы по дереву для Григория.

На прощанье я пригласил Леху к нам на праздничный завтрак с последующей прогулкой по городу, а затем вернулся в галантерею, чтобы тайно купить подарок своему другу и напарнику. Самое дешевое магическое самописное перо стоило двадцать рублей, но Леха заслужил. Со вздохом посмотрев на выставленные в витрине карманные часы, я покинул это место средоточия соблазнов, пока даже двойная зарплата не приказала долго жить. В смысле – живи долго и как хочешь, но без меня.

Дома меня уже ждала очень симпатичная елочка, которую Гриша успел поставить на крестовину и даже обложить понизу старой овчиной. Желтоватая шерсть слабо напоминала снег, но и так сойдет.

Чиж долго не мог понять, что он него требуется, но постепенно въехал в принцип великого искусства оригами. Причем его восторг быстро зажег Григория, и мы уже втроем начали готовить елочные игрушки. Кое-что просто сложили из цветного картона, а на плоские силуэты фруктов, звездочек и зверушек наклеили толченое цветное стекло. Больше всего боя ушло на большую звезду, венчавшую нашу елочку. Причем это была не коммунистическая пентаграмма, а многолучевое рождественское чудо.

Мы так разошлись, что кроме елочки бумажные гирлянды и серпантин в большом ассортименте украсили всю дежурку. Получилось очень уютно и празднично.

Ближе к вечеру я съездил за заказами и уже в своем кабинете упаковал все подарки. Вынесу их ночью под елку. Также решил провести один эксперимент. Купленный в галантерее маленький фарфоровый зайчик был упакован и подписан именем домового.

Работа по дизайну интерьера подняла наше настроение, и мы радостно готовились к рождественскому ужину. Увы, похоже, великий Гоголь, который в этой реальности так и не родился, что-то знал о нехороших свойствах ночи перед Рождеством. Как нечистая сила, в наш дом вместе с пургой ввалился Евсей.

– Собирайтесь, – хмуро сказал он казакам. – Совсем шатуны озверели. Вы с нами, командир? – добивал уже для меня.

Ну куда же я денусь? Тем более что мне было очень интересно, кто такие эти самые шатуны и с чего это они озверели? К тому же Евсей явно собирался опробовать на практике все новые фишки казацкого спецназа. Я выдал ему многое из увиденного в фильмах. Что-то было отвергнуто, а что-то принято к освоению. Одних свето-шумовых гранат у Корнея заказали два десятка штук.

О том, кто такие шатуны, я узнал во время недолгих сборов, которые, впрочем, были намного дольше, чем до появления новой тактики: спецгруппа обросла дополнительным имуществом, и к месту происшествия мы выдвигались на санях. Тут как раз пригодилась непривередливость моей лошадки. Жеребец Демьяна в оглобли точно не пошел бы.

Шатунами в этом очень необычном городе называли полулегальных добытчиков, которые, как и медведи-шатуны, не желали поддаваться зимнему покою. Когда Стылая Топь – до сих пор не могу понять, почему самое теплое место в Сибири назвали стылым, – замерзала, туда шли авантюристы всех мастей. Они рубили деревья, рыли болотную руду, из которой получалось железо с очень необычными свойствами, и гибли, потому что Топь замерзала не полностью и не все ее обитатели впадали в спячку. Вот весь этот пережитый страх они и глушили кто водкой, а кто и опиумной пыльцой. Имперские власти пока еще не осознали всей опасности наркомании и смотрели на эти дела сквозь пальцы. Пыльца была одним из товаров, который производился на энергетическом заводе. Она шла для нужд фармакологии, к тому же во многих столицах мира золотая молодежь считала вынюхивание колбочек с пыльцой модной фишкой.

Ну, дуракам закон не писан.

Время наркополиции еще, конечно, придет, но пока эта болячка развивается намного быстрее понимания обществом и власть имущими масштабов грядущей проблемы.

В Топинске же пыльце пока предпочитали водку, и я планировал сделать все, чтобы в дальнейшем так и оставалось. Впрочем, хватало и оригиналов. Вот один из таких и перебрал с пыльцой и сейчас разносит один из множества кабаков на окраине Топинска, в которых обычно отдыхают шатуны.

Мы свернули с оживленных улиц и скоро оказались в предместье, по которому ходили толпы ряженых и больше орали, чем пели колядки. В центре это действо имело более культурный вид, но здесь у народа праздник становился поводом для пьянки, а не для веселья или тем более христианского просветления. Пострадавший кабак вообще находился в таких трущобах, где даже колядовать никто не ходил – напивались так, без лишней мишуры. Так как формально это был всем известный Болотный конец, происшествие подпадало под юрисдикцию моего старого знакомца Ивана Митрофановича. Он уже был здесь, пытаясь всего с тремя своими подчиненными-городовыми хоть как-то справиться с ситуацией.