Сказки для добрых сердец - Наталия Абрамцева

Ежонок Ежинка бегала вокруг пенька и сердилась на врачей:

— Маленькому зайчонку маленький зуб вылечить не могут! Обязательно удалять…

— Мне уже легче, не волнуйся так.

…А интересно, почему это вдруг, ни с того ни с сего, зайчонку легче стало?

Зелёный Лашка, обрывая листочки жёлтой кувшинки, не мигая смотрел на Ушастика своими выпученными глазками.

— По-лег-че мне, по-ни-ма-ешь? — подмигнул Ушастик.

Что-то начал понимать Лашка, подмигнул Ежинке, хитрущая Ежинка тоже стала о чём-то догадываться. Она дёрнула бельчонка за хвост и повторила очень выразительно:

— Ушастику лег-че, ты меня по-ни-ма-ешь?

Маленькая белка сразу всё поняла, перепрыгнула на ёлку, потом на другую ёлкину лапу, потом на верхушку и снова на пенёк. Рыжий пушистый хвост так и мелькал.

— Понимаю, понимаю, понимаю, — подпрыгивает на пеньке Прыгалка.

А вот и доктор-дятел с инструментами прилетел.

— Ну что, — спрашивает, — как зуб? Если всё ещё болит, будем удалять. Инструменты готовы.

— Не болит! Нет! Нет! Нет! — завертел головой зайчонок.

— Не болит! Не болит! — зашумели, оглушая дятла и зайчиху, Лашка-лягушонок, Прыгалка-бельчонок, Ежинка-ежонок.

— Не болит, — облегчённо вздохнула мама-зайчиха. — Спасибо вам, доктор.

— Не болит?.. — удивился дятел. — Интересно, какое же лекарство всё-таки помогло?

…А чуть позже зайчонок Ушастик признался своим маленьким друзьям, что зуб у него вовсе не болел. Просто захотелось вдруг, чтобы его пожалели. Все, все, все. Ведь бывает так?

— Бывает, — согласились зверята.

Скоро, забыв все неприятности, зайчонок, бельчонок, ежонок и лягушонок весело играли в свою лесную игру. Мама-зайчиха смотрела на них и улыбалась. А серьёзный доктор-дятел сидел на сосне, постукивал клювом и размышлял: «Какое же, ну какое же лекарство всё-таки помогло Ушастику?»

Жил-был дождик. Косматый длинноволосый дождь. Если он сердился, холодные пряди его мокрых волос хлестали людей по лицам, по глазам. До слёз. Но люди не обижались, потому что когда дождик был в хорошем настроении, его мягкие, шелковистые волосы ласково касались ваших щёк, рук, глаз, что-то шептали. И всё-таки дождь был косматым и длинноволосым. И ему это надоело…

— Постригусь, — решил дождик, — Не я первый, не я последний.

Отправился к парикмахеру. А парикмахером, конечно, месяц-серп работал.

— Тебя как стричь? — спрашивает месяц, — Покороче или умеренно?

— Давай покороче. Постепенно отращу, если не понравится, — решил дождь.

Отрезал месяц-серп волосы дождика. Вернулся стриженый дождик в свой город. Пока он бегал к месяцу, ничего хорошего в городе не случилось. Наоборот. Листья на деревьях потускнели, привяли. Цветы на клумбах лепестки опустили — вянут. Люди ходят серые, пыльные, вялые. Засыхают люди. Разволновался дождик.

— Сейчас, — говорит, — сейчас я вас всех быстренько полью, вам легче станет. Оживёте сразу.

Люди, цветы, листья обрадовались. Ждут. Смеются. Дождь торопится, распустил волосы-струи, поливает.

— Ну же! — кричат люди.

— Жарко… — плачут цветы.

— Сохнем, — шелестят листья.

— Да что вы, — не понимает дождь, — я же поливаю! Бьют короткие струи-волосы, но не достают даже до крыши самых высоких домов.

Сухо, всё суше на земле. В пыль рассыпаются цветы, шуршат почти мёртвые листья, молчат потерявшие веру люди.

— Да что же вы сохнете? — не понимает, сердится дождь, — Я же поливаю.

Старается, трясёт короткими волосами. Не долетают подстриженные струи до сухой земли.

И тут только понял дождь, что он наделал. Понял, что, пока будут отрастать струи, погибнут цветы, листья, люди…

— Глупый я, беззаботный я, — плакал дождь. Плакал, плакал, плакал… И слёзы его упали на землю. Поток слёз. И встали цветы — ожили! И весело зашелестели листья — ожили! И вздохнули легко люди — ожили!

А дождику долго ещё плакать — пока-то отрастут его волосы-струи.

В самом дальнем, самом заросшем уголке сада жили три лягушонка. Когда шёл дождь, или налетал ветер, или просто приходила ночь, лягушата просто забирались под старый большой лопух. А днём, когда светило солнышко, лягушата играли в чехарду, салочки и другие игры. Весёлые были лягушата. И любопытные.

А потом им очень хотелось узнать, кто живёт в красивом, кирпичном, с тремя окошками домике, в другом конце сада. И вот однажды, осторожно прячась среди травы, лягушата припрыгали к домику. Возле домика, вокруг круглой клумбы с красивыми цветами, по гладкой, посыпанной песком дорожке прогуливался котёнок. Маленький котёнок с большим голубым бантом на шее. Рядом с котёнком грустно катился совсем маленький, не больше мандарина, мячик. Замечательный мячик: жёлтый-жёлтый, с оранжевой полоской посередине.

А грустным мячик был вот почему. Только он хотел чуть-чуть попрыгать, котёнок придерживал его лапкой и предупреждал:

— Осторожно! Попадёшь в траву — травинка прилипнет.

Или:

— Осторожно, попадёшь на клумбу — цветы помнёшь.

Ещё много разных указаний получал мячик. Было это очень скучно. Мячику хотелось попрыгать и потраве — пусть цепляется. И по клумбе — он постарался бы не помять цветы. Как только лягушата увидели мячик, они забыли обо всём на свете. Ведь такой замечательный, удивительный мячик. Жёлтый-жёлтый! Наверное, очень весёлый мячик. Лягушатам так захотелось познакомиться с ним, поиграть, что они один за другим выпрыгнули на дорожку. Сели в ряд перед котёнком с мячиком, глаза вытаращили. Осторожный котёнок присел, подкатил мячик к себе, вопросительно посмотрел на лягушат. Лягушата хором квакнули, а потом один из них тихо сказал:

— Какой красивый у тебя мячик!

А другой — погромче:

— Он весёлый? Да?

А третий — ещё громче:

— Вы играете? Да?

Лягушатам очень хотелось, чтобы котёнок предложил им поиграть вместе, но он только потрогал свой бант и сказал:

— Да, красивый. Да, весёлый. Да, мы играем.

Лягушата переглянулись, и первый лягушонок робко спросил:

— А ты не думаешь?..

А второй подхватил:

— …Что веселее будет…

А третий, набравшись смелости, закончил:

— …Веселее будет играть вместе?