Безмолвный Джо - Т. Джефферсон Паркер

– Эрскин тоже не знает. Уилл не сообщил ей имени девочки. И не обрисовал обстоятельств ее жизни и окружения, сказав только, что она нуждается в безопасности. Уилл собирался встретиться с Эрскин в Службе по защите детей между десятью и половиной одиннадцатого. Естественно, он там не появился. А когда Эрскин узнала из утренних новостей, что случилось той ночью, то пошла прямиком к Марчанту.

Как ни старался, я никак не мог ухватить, в чем здесь суть.

– Джо, что это за скверные дела, в которых участвовал твой отец?

– Не знаю. Но не думаю, что в этом было что-то дурно пахнущее. Я рассказал вам все, что знаю.

– В самом деле? – спросил Берч. – Сейчас я тебе почти верю.

– Все, что я сказал, правда.

Я вышел на лестницу и подождал, пока Рик закроет квартиру. Когда он это сделал, мы спустились к своим машинам.

– Я звонил Бернадетт Ли. Никакого ответа. Я съездил по адресу, что ты мне дал. Дома никого. Может, Сэмми не все договаривает?

– Посмотрю, что можно сделать.

* * *

Когда я покидал Линд-стрит, внутри у меня звучал странный насмешливый голос Джона Гэйлена. Я ехал по адресу, который списал с протокола допроса на столе Рика Берча, и прокручивал в голове его беседу с Гэйленом.

Найдя нужный номер дома, я припарковался напротив на другой стороне улицы. Это был район, застроенный в шестидесятые годы. Дом Гэйлена был желтого цвета, с темными оконными рамами. Было начало одиннадцатого. В доме горел свет. Вокруг матового фонаря над входом роилась мошкара.

"Уилл! О, Уилл Трона. Давай потолкуем".

Я уселся на сиденье поглубже и откинул голову назад. Именно так, как обычно это делал Уилл. Я попытался сымитировать его полудремотное и одновременно бдительное состояние с внимательным взглядом живых глаз. И придать себе тот же осуждающий, но вместе с тем покровительственный вид. Словно прикидывая, как улучшить положение вещей.

Наблюдая за домом, я продолжал размышлять об Уилле. Я очень ясно вспомнил первую нашу встречу в Хиллвью. Это была дождливая суббота. Мне было пять лет, и я сидел в укромном углу библиотеки, просматривая книгу "Шэг – последний бизон прерий". Для своего возраста я неплохо читал, поскольку много времени проводил с книгами, а особенно с этой. Я любил ее. И любил Шэга. А картинки были просто выдающиеся.

Вот такой очень подозрительный и пугливый пятилетний мальчишка сидел погруженный в свою книгу. Не просто погруженный – это слово здесь не совсем подходит. Когда я был с книгой, то смотрел вниз и моего лица никто не видел. Никто не мог разглядеть скрытую боль и красный уродливый комок кожи и мышц – то, с чем я вступил в этот мир.

Но когда лицо было спрятано от посторонних взглядов, я забывал о нем и мысленно путешествовал там, где пожелаю во времени и пространстве. Я мог оказаться за тысячи миль от Хиллвью, в американских прериях, двести лет назад, – и наблюдать за прекрасным бизоном по имени Шэг, который боролся с медведем гризли, в которого стреляли из лука и наконец как последнего представителя рода отправили в Йеллоустоунский национальный парк.

Поэтому я не обратил внимания на того, кто подошел и сел за журнальный столик напротив меня. Я весь был с Шэгом. Мужчина – по звуку шагов и запаху одеколона я мог сказать, что это был именно мужчина – забарабанил пальцами по столу. Но нас с Шэгом здесь не было.

– Сынок, – наконец произнес он. – Взгляни на меня, я хочу поговорить с тобой.

И я впервые поднял глаза на это самое мудрое, доброе, прекрасное, печальное и одновременно веселое лицо, которое я когда-либо видел в своей жизни. Раньше я никогда не задумывался об этом, но, увидев этого человека, понял, каким должен быть настоящий мужчина. Мне это было так же ясно, как и Шэгу, что его место в Йеллоустоуне.

– Это всего лишь шрамы, – сказал мужчина. – Они есть у всех, только у тебя они на виду.

Как всегда, опустив глаза, я все-таки набрался храбрости прошептать:

– У Шэга на боках тоже были шрамы от медведя.

– Вот видишь? Ничего стыдного в этом нет.

– А вы кто?

– Я отвечу, если ты снова посмотришь на меня.

Я поднял глаза.

Он легонько ткнул себя кулаком в грудь.

– Меня зовут Уилл Трона.

После этого он встал и вышел.

Я не видел его до следующей субботы. Я снова сидел в библиотеке. Он протянул мне пакет, завернутый в воскресные комиксы. Внутри был новый экземпляр моей любимой книги.

– Я подумал, что тебе неплохо иметь собственную книгу, – сказал мужчина.

– Благодарю, сэр.

– Ты не против, если я присяду?

– Нет, сэр.

– Я поговорил о тебе с некоторыми людьми. Они сказали, что ты хороший парень.

Я промолчал и отвел взгляд в сторону, чувствуя, как к щекам приливает горячая волна.

– Джо, тебе не хотелось бы на время покинуть это местечко? Может, поесть мороженого, прогуляться по набережной в Ньюпорт-Бич. Сегодня прекрасный денек. Посмотреть на рыбаков и скейтбордистов, красивых девочек и вообще размяться. Я уговорил воспитателей отпустить тебя на пару часов. Что скажешь?

Я знал ответ, но слова застряли в горле. В своей короткой жизни я принимал так мало решений, что не отваживался ответить. До этого за меня обычно отвечали суд, больница, власти штата, власти округа или семья.

В этот момент я впервые ощутил прикосновение крыльев свободы и трудность свободного выбора. Я словно стоял на узком трамплине для прыжков в воду, вокруг меня свистел ветер, мешая принять решение – прыгать вниз, повернуться и спуститься по лестнице или просто стоять и дрожать.

Уилл Трона ничего не говорил. Он не подталкивал меня, не торопил, не барабанил в нетерпении пальцами и не вздыхал.

Вместо этого он сцепил руки на затылке, откинулся на спинку кресла и смотрел на меня спокойным полусонным взглядом. Будто прикидывал, как сделать мою жизнь лучше.

– О'кей, сэр. Да.

– Отлично, молодой человек. Покинем этот притон. У меня "транс-ам" 1980 года выпуска с восьмицилиндровым движком и пятью скоростями. Гарантирую, что поедем с ветерком, Джо.

* * *

За время часового сидения напротив дома Джона Гэйлена ничего не произошло, и я включил радио.

Прошел еще час, все было по-прежнему. И я выключил приемник. Еще немного подумал об Уилле. В течение следующего часа, когда было уже 2.30 ночи, в доме Гэйлена так ничего и не изменилось, кроме мотыльков около фонаря. Я завел машину и направился домой.

На следующий день рано утром я отправился к преподобному Дэниэлу Альтеру. У меня было к нему несколько вопросов, касающихся кое-каких нестыковок в отношениях Уилла и Саванны. Мне также хотелось прояснить некоторые другие проблемы.