Триптих в черно-белых тонах - Тамара Крюкова

Слова дочери попали в цель и больно ранили Антонину Павловну. Как по-разному можно сказать одно и то же: ласкать и заниматься любовью или облапить и трахнуть.

— Следи за своей речью! И вообще, не тебе судить, — оборвала она дочь.

Удивительно, как мама может вступаться за человека, который её унизил и бросил.

— Ты его до сих пор любишь?! — спросила Клавдия, поразившись чудовищности своего открытия.

— Глупости, — отмахнулась Антонина Павловна.

— А что же ты тогда его защищаешь?

— Ты задала вопрос, почему он мне понравился. Я тебе отвечаю.

Клавдия с любопытством глянула на мать. Кто бы мог подумать, что давняя любовь не прошла?!

— Мам, ты бы видела, из-за кого испортила себе жизнь! Он гадкий! Ты ведь сама говорила, что он негодяй и подонок!

— Не смей так говорить об отце! И вообще, давай закроем эту тему.

Клавдия не возражала. Ей было нечего добавить. Сегодняшняя поездка и разговор с мамой заставили её многое переосмыслить. Прежде Клавдия колебалась, стоит ли отпрашиваться отмечать Новый год не дома. А теперь она знала, что Савва прав. Каждый сам решает, как ему жить, и сам отвечает за свои поступки. Оказалось, что мама тоже небезгрешна и делала ошибки.

Завтра же Клавдия собиралась огорошить маму тем, что на Новый год уйдёт к друзьям. Сейчас это было не к месту. К тому же поездка вымотала её. Хотелось добраться до постели и забыться.

Клавдия заставила себя дойти до ванной и почистить зубы. На душ сил не осталось. Она добрела до своей комнаты, сбросила одежду и нырнула под одеяло. Несмотря на то, что в доме хорошо топили, постель казалась ледяной. Клавдия никак не могла согреться. Она то проваливалась в беспокойный сон, то выныривала из него, то снова забывалась в полубреду.

Утром, когда Антонина Павловна зашла разбудить дочь, Клавдия всё ещё спала. Липкие от пота волосы разметались по подушке. На щеках горел лихорадочный румянец. Девушка с трудом разлепила веки.

Антонина Павловна потрогала её лоб.

— Девочка моя. Ты же вся горишь! Не вставай. Сейчас я принесу градусник.

Температура у Клавдии поднялась до тридцати девяти. Антонина Павловна позвонила в поликлинику и вызвала врача.

— А ты разве не идёшь на работу? — удивилась Клавдия.

— У меня сегодня консультация. Я договорилась, чтобы меня подменили. Сделать тебе клюквенного морса?

— Нет, лучше я посплю, — отказалась Клавдия.

Она подложила ладони под щеку и закрыла глаза. У Антонины Павловны к горлу подкатил комок. Маленькая беззащитная девочка снова была рядом.

Клавдия чувствовала себя так, будто по ней проехали катком. Веки были, точно свинцовые. Перед глазами дрожало красноватое марево. Клавдию сверлила мысль, что нужно позвонить Савве, пока он не начал названивать сам и не напоролся на маму, но не хватало сил достать мобильный телефон.

— Мам, дай мобильник. Я предупрежу, что болею, — попросила Клавдия.

— Все и так увидят, что тебя нет на занятиях. Ваше поколение просто жить не может без телефона. Прямо седьмой орган чувств, — проворчала Антонина Павловна, но мобильный принесла.

Клавдия подождала, пока мама выйдет, и нажала кнопку дозвона.

— Привет. Ты куда исчезла? — спросил Савва.

— Я заболела. Температура зашкаливает. Даже говорить не могу.

— Приехать?

— Нет, мама дома. Когда смогу, перезвоню.

Клавдия без сил откинулась на подушку.

Теперь можно было заснуть. И она вновь провалилась в бред.

Она ворочала огромные кубы, не тяжёлые, но страшно громоздкие и неудобные. Зачем-то их нужно было сложить. Клавдия с упорством Сизифа громоздила кубы друг на друга, но они непостижимым образом снова оказывались разбросанными. Работа изнуряла, но Клавдия не могла её бросить и вырваться из заколдованного круга. Время от времени в мозгу проскальзывала искра понимания, что это всего лишь сон. Клавдия тщетно пыталась переключиться, но, стоило ей забыться, тут как тут вырастала гора кубов.

Двое суток прошли, не разделяясь на дни и ночи. Лишь на третьи температура немного спала. Клавдия дошла до ванной и умылась. Эта простая процедура так утомила её, что она без сил вернулась в постель.

Антонина Павловна не отходила от дочери. Она корила себя за то, что позволила той ехать в деревню. Нужно было проявить жёсткость, настоять.

После приезда Клавдии она много думала об Илье. Сейчас все чувства перегорели, не осталось ни любви, ни ненависти. Впрочем, она лукавила. Ей хотелось встретиться и показать, что она без него не пропала. Они не виделись с того самого дня, когда он узнал о беременности. На следующий год Илья обходил дачи стороной, а потом они с матерью продали участок.

Любовь сгорела, когда за ним закрылась дверь. Антонина Павловна так и не вышла замуж не потому, что продолжала вздыхать по Илье. Она боялась снова оказаться обманутой и втоптанной в грязь. Кроме того, она не верила, что чужой мужчина примет её дочь, как родную. Она жила в вечном заблуждении родителей, что дети всегда будут рядом, но теперь эта уверенность поколебалась. Птенцы вырастают и покидают гнездо. Вот и Клюшка очень изменилась.

Шла последняя неделя перед Новым годом. Клавдия пошла на поправку, но доктор ещё не позволял выходить. Вопрос празднования Нового года решился сам собой: традиционный мамин стол и телевизор.

Как только болезнь стала отступать, Клавдия включила плеер и обложилась книгами. Улучив момент, пока мама хлопотала на кухне, она позвонила Савве.

— Как ты? — спросил он.

— Жить буду. А ты?

— Живу, но плохо. Без тебя скучно. Послезавтра в клубе новогодняя вечеринка.

— Пойдёшь?

— Не знаю. Мне без тебя даже на занятия идти неохота. Может, сегодня профилоню.

— Не смей. Мне нужен хороший партнёр. Вот выздоровею, и сразу пойдём танцевать.

— Ну уж если ты начала думать о танцах, значит, всё в порядке. Тебя навестить можно?

— Завтра мама собирается на работу. Я тебе позвоню.

Несколько дней, проведённых без Клавдии, казались пустыми. Савва ждал звонка с таким же нетерпением, с каким номинанты престижного конкурса ожидают вскрытия конверта с именем лауреата. И вот свершилось. Они наконец могли увидеться.

День стоял ясный. Солнце слепило глаза. Город искрился. Под ногами скрипел снег. Савва, будто на крыльях, домчался до метро.

Торопя медленно ползущий эскалатор, он сбежал по ступеням вниз и нырнул в подошедший поезд. Сколько раз он ездил по этой ветке метро! Сегодня пролёты казались нескончаемыми. Прошла вечность длиной в полчаса, пока он прибыл на нужную станцию и в нетерпении взбежал наверх. Он ещё ни разу не провожал Клавдию до дома, но быстро нашёл её многоэтажку. Дом был новый, из жёлтого кирпича, с застеклёнными лоджиями.