Видок. Неживая легенда - Григорий Шаргородский

– Легко, – парировал я, чем вызвал еще больший шок у старых мегер.

Даша в ответ смогла лишь отмахнуться:

– Не смешите меня, а то корсет лопнет. Лучше пойдите съешьте чего-нибудь. Когда вы голодны, вы становитесь совсем невыносимым.

Эва как, она уже о моих психологических особенностях знает. Прямо как опытная жена, только меня в их шведскую семью совсем не тянет. Впрочем, она права, нужно пойти перекусить, а то всякая муть в голову лезет.

Стоит отдать должное этим самым придворным портным: мой новый мундир был готов всего за час и выглядел действительно шикарно. Не то чтобы они внесли какую-то новизну в шаблонный фасон, но теперь форма сидела на мне как влитая, да и материал смотрелся очень дорого. Уверен, в этом мундире можно появиться даже на бал в Топинске, и плевать, что он полицейский. А учитывая, что вскоре на мундире наверняка появится какая-нибудь висюлька, я в который раз стану исключением из устоявшихся правил.

Так и сделаю, и не потому что люблю носить форму, а чтобы встряхнуть заплесневелую публику провинциального городка.

После одевания то, что отразилось в зеркале, мне определенно понравилось. Не красавец, конечно, но почти симпатяга. К своему новому лицу я уже давно привык и воспринимал как должное, и лишь порой в кошмарных снах видел осунувшуюся, с морщинами и посыпанной седой щетиной физиономию старика.

– Ты великолепен, – послышался за спиной голос Даши.

Повернувшись, я повторил в голове то же самое в ее отношении, но совершенно искренне.

Одного жаль, что декольте – это не ее выбор.

– Комплименты? Что дальше, цветы и конфеты? – парировал я ее нестандартный заход, но, заметив, как хитро блеснули глаза княжны, тут же опасливо ткнул в нее пальцем. – Не вздумай.

– А что делать, – фыркнула Даша, – если ты мне цветов не даришь?

– Ну уж лучше я тебе, – притворно нахмурился я.

– Вот именно. Мне нравятся гортензии, – манерно вздохнула княжна, но тут же посерьезнела. – Ты готов?

– Знать бы еще, к чему.

– Малый прием не так уж страшен, – с легким апломбом заявила Даша. – Народу будет немного, но честь это великая.

– Я уже говорил, что предпочитаю получать благодарность деньгами?

– Деньги тоже будут. Со времен предка нашего Рюрика принято выделять отважных воев не токмо почестями, но и монетой звонкой такожде. – Кажется, она сейчас цитирует какую-то летопись. – Поверь, даже такой жадина, как ты, будет доволен.

Через полчаса за нами прикатила карета, украшенная как по случаю свадьбы. С шашкой на поясе, в перчатках и фуражке я чувствовал себя не совсем уютно. К тому же давил слишком высокий воротник.

Во всем удобен новый мундир, но воротник они сделали словно в насмешку. Вернусь в Топинск – обязательно исправлю сей недостаток, и плевать на строгость дресс-кода.

За дни моего пребывания в столице Зимний дворец уже успел примелькаться, но сейчас мы ехали к нему напрямик, и он все больше нависал, давя своим великолепием.

То, что с большого расстояния выглядело просто квадратными башнями, в приближении оказалось шедевром оформительского искусства. Даша, выступавшая в качестве экскурсовода, горделиво сказала, что Зимний вошел в полусотню самых выдающихся зданий в стиле рококо.

Знать бы еще, чем это рококо отличается от барокко или готики.

Эти термины тоже были услышаны мной в комментариях княжны, но, увы, не осмыслены. Нужно будет почитать на эту тему чисто для расширения кругозора.

Карета отвезла нас к правой башне, но внутрь мы не попали. Как оказалось, в основном башни являлись визитной карточкой и непосредственным жилищем для императорской семьи. Официальные же мероприятия проводились в расположенном неподалеку здании Андреевской ассамблеи. Выглядело оно как огромная шайба, украшенная в стиле барокко.

Так мне пояснила Даша, и тут я не выдержал:

– Ну и в чем разница между этим твоим барокко и рококо?

Да, я родом из мира победившей информационной революции и ношу в голове кучу всякой нужной и ненужной информации, но в такие дебри Инета меня не заносило.

– Во-первых, не мой, а общий, – улыбнувшись, сказала Даша. – Как бы тебе объяснить, такому темному?

– Попроще.

– Рококо – это своеобразное наследие барокко. Этот стиль легче и изящнее своего родителя. Но это я так считаю. Даже однажды поссорилась с папенькиным архитектором, отрицавшим любую связь этих стилей. Присмотрись к разнице экстерьера здания ассамблеи и, скажем, вон той художественной галереи.

Я присмотрелся, благо карета двигалась плавно, величаво и очень медленно, а широченные окна давали прекрасный обзор. Действительно, галерея оформлена почти как башни и выглядела свежо и легко, а вот здание ассамблеи давило увесистыми золочеными завитушками и мясистыми барельефами греческих богов.

Эва как меня облагораживает компания великой княжны! Таким макаром скоро стану ценителем живописи и балета. Хотя вряд ли. После того как я удостоился чести лицезреть выступление звезд Пекинской оперы на празднике мною же и убиенного дракона, приобщаться к классическому искусству как-то не хотелось.

Пока я пытался утрамбовать в голове противоречивые мысли о вечном, мы покинули карету и подошли к монументальному входу в здание Андреевской ассамблеи. Над широченными ступенями мраморной лестницы нависал карниз, который подпирали два десятиметровых атланта.

Вот тут я был согласен с выражением Евсея: «Это же сколько золота они сюда ухнули?» И в целесообразности подобных трат уверенности у меня уже не было.

Я, конечно, не архитектор и даже не любитель, но и мне было понятно, что вход, давящий массивной лепкой и поражающий просторами холл, а также необъятный главный зал ассамблеи должны были тупо раздавить хрупкую самооценку провинциала, дабы он почувствовал себя мышью у трона великого императора.

Права была Даша, когда назвала это самое барокко жемчужиной с пороком. Какое-то все давящее и неестественное. Даже бальный зал в топинской ратуше уже не казался мне слишком уж вычурным. Возможно, он, как и галерея, «рококошный».

Главное, не ляпнуть что-то подобное на людях. Меня и так тут считают дикарем с дремучих болот.

Особенно стремно было идти по невообразимо огромному и пустому, как космос, главному бальному залу ассамблеи. Вот уж где царские дизайнеры разошлись во всю ширь своего больного воображения. Самая маленькая настенная фреска имела размеры футбольной штрафной площадки, а уж сцены там были представлены самых эпических масштабов и мотивов.

В общем, все-таки придавило. Добивающим фактором стало эхо наших с Дашей шагов по мраморному полу. Казалось, что мы бродили где-то в глубинах царства Аида. Провожавший нас лакей двигался беззвучно и воспринимался как бестелесный дух – слуга потустороннего владыки.