Беспокойные союзники - Роберт Линн Асприн

Правда, на какое-то время тогда ему пришлось затаиться — он даже сделал вид, что умер, и совершенно прекратил плести свои немыслимые заклятья, чтобы не оказаться втянутым в бесконечную череду убийств магов и богов, которой в последние годы от мечена была жизнь Санктуария. На самом-то деле Маркмор остался жив и теперь вернулся, твердо намереваясь вернуть себе потерянную власть и славу.

— Н-но.., у меня не хватило времени, Учитель, — заикаясь, оправдывался Марип. — Только я успел перерезать посланнику горло, как по мостовой застучали подковы, я и решил на минутку исчезнуть, пока эти люди, кто бы они ни были, не проедут мимо.

Но когда я вернулся, тела на месте не оказалось…

— От тебя требовалось одно: снять с него амулет и убежать!

А убивать его тебя никто не просил! Достаточно было его оглушить. Неужели так трудно сделать то, что тебе ведено?!

Маркмор в гневе метался из угла в угол; его одеяние из ярко-красного сверкающего шелка с шуршанием мело мраморный пол. Короткие волосы и остренькая бородка мага были столь же черны, сколь черна была, похоже, сама его душа. Из-под кустистых насупленных бровей яростно сверкали аметистовые глаза.

На какой-то миг он умолк, затем последовал новый взрыв гнева:

— Ты хоть имеешь представление, насколько ценна эта игрушка? Причем ценна не только для меня, но для всех тех, кто не пожелал войти в состав Гильдии? И, уж конечно, тебе неведомо, что произойдет, если она, как это и предполагалось, попадет в руки к Первому? Видишь, какая опасность грозит теперь всем нам из-за твоего головотяпства? А?

— Вижу, Учитель… Я думаю… — Марип съежился от страха.

— Нет, Марип, ничего ты не видишь! А уж думать ты и вовсе не способен, и в этом твоя главная беда. Ты никогда не можешь представить себе последствий собственных поступков. Потому что, если б мог, ни за что не забыл бы об амулете. Нет, я порой просто в толк не могу взять, и зачем я взял тебя в ученики! А и в самом деле: зачем? Ну ладно, рассказывай — подробно и с самого начала! — что именно там произошло. И если подобравший амулет не обнаружил пока, какое могущество заключено в этой безделушке, мы, возможно, еще успеем.

— Я неотступно следовал за ним из одного кабака в другой, — начал Марип. — Клянусь кровавыми когтями Аргаша, пить этот тип умеет, ничего не скажешь! Наконец он очутился на Серпантине и побрел к «Хитрецу», но там было уже закрыто. Выпил он чрезвычайно много, но совсем не шатался, и я, спрятавшись неподалеку, выжидал удобного случая. К счастью.., а-а-апчхи! — ох простите, я, должно быть, простыл вчера под дождем! — он остановился и повернулся к стене дома, чтобы помочиться. Тут-то я к нему и подобрался. Я нанес ему удар из-за спины, перерезав горло, но тут совсем близко послышался стук копыт и голоса по меньшей мере двух мужчин. Они приближались, и я, понимая всю невозможность своего спасения вместе с амулетом, решил, что сам-то амулет выглядит, как довольно дешевый медальон, а потому вряд ли кто на него позарится. Я исчез оттуда буквально на несколько минут, однако, вернувшись, тела уже не обнаружил.

— Неужели ты никого не заметил поблизости? Совсем никого?

— Так ведь лило как из ведра! Даже нищие и те попрятались…

Нет, тело исчезло без следа — я уж искал, искал… А-а-апчхи!

— Ты меня поистине удивляешь, Марип. Нет, правда! Итак, ты решил, что медальон выглядит слишком дешево, чтобы его захотелось украсть? Но ведь каждый ребенок знает: обитатели Лабиринта и Низовья способны украсть все что угодно, если только эта вещь накрепко не приколочена гвоздями! Нет, если б я не знал, что ты унаследовал от отца кое-какие таланты, я бы ни за что не стал с тобой связываться! Верно, подобные таланты заслуживают того, чтобы с ними повозиться, но предупреждаю: ты жестоко испытываешь мое терпение!

— Но ведь не все еще пропало! Может быть, нам удастся обнаружить, у кого сейчас находится амулет…

* * *

Первой покупательницей в тот день оказалась маленькая и хрупкая женщина, лицо которой было скрыто вуалью, а на густые каштановые волосы был накинут шарф. Одета она была, как горничная из богатого дома, но ее повадки свидетельствовали о том, что ей куда привычнее отдавать приказания, чем их слушать.

Нервно озираясь по сторонам и явно желая убедиться, что, кроме нее, в лавке покупателей нет, она наконец спросила:

— Это вы — Чолландер?

Он кивнул.

— Да, госпожа. Чем скромный клеевар может служить вашей милости?

— Мне сказали, что вы подбираете.., хм…

— Сырье, мадам? Для меня это всего лишь сырье. Да, разумеется. За небольшое вознаграждение мы готовы забрать все, что перестало быть угодно вашей милости. Сырье у клееваров служит для изготовления самых различных и весьма полезных вещей, однако мы всегда особо оговариваем один пункт: сырье должно быть готово к употреблению без какой бы то ни было дополнительной обработки. Вы меня понимаете?

— Да. Вы упомянули о вознаграждении… Так вы это сделаете?

Назовите вашу цену.

— Конечно, сделаем, прекрасная госпожа! За десять золотых монет мы заберем любое сырье и по любому адресу, который, разумеется, впоследствии сразу забудем. А еще нам бы хотелось получить некоторый аванс… Или вас больше устроит, если мы запомним адрес и пришлем вам чек?

К его удивлению, она спорить не стала.

«Эх, надо было больше запросить!» — подумал он с сожалением.

Женщина назвала адрес и собралась уходить, но Чолли ее окликнул:

— Минутку, госпожа!

И протянул ей глиняный кувшин. Она посмотрела на клеевара в замешательстве, но кувшин все-таки взяла.

— Здесь же торгуют клеем, миледи, так что вам просто необходимо выйти отсюда с

покупкой! — пояснил Чолли. — Тогда всем сразу станет ясно, зачем вы приходили.

Ее лицо под вуалью побледнело.

— Я об этом как-то не подумала…

— Между прочим, этот клей исключительно хорош для ремонта фарфора и керамики. Он просто чудо способен сотворить, если у вас разобьется какое-нибудь блюдо!

Когда посетительница торопливо удалилась, держа кувшин с клеем так, чтобы всем было видно, из-за занавески в проеме задней двери вынырнул Замбар.

— И почему это, хозяин, вам обязательно нужно, чтобы мы подбирали только уже готовые трупы? Разве вам не выгоднее было бы иногда самому «изготавливать» их? Уж конечно же, вам тогда бы больше платили!

— Больше, конечно, да только я бы таких кровавых денег в жизни не взял. Видишь ли, парень, я каждый день имею дело со смертью, да только Ей-то ничего при этом от меня не достается, я число мертвых не умножаю. А уж если людям угодно друг друга убивать, мне их остановить не под силу. Но будь я проклят, если стану делать это за них!