Явление Пророка - Эдуард Владимирович Тополь

Конфликт между исламскими радикалами и евреями на Ближнем Востоке в действительности очень прост. Исламские радикалы хотят, чтобы все евреи умерли. Евреи тем временем хотят жить. И, как показывает конфликт, два этих аспекта несовместимы. И неважно, сколько территориальных уступок сделали израильтяне, их (уступок) никогда арабам не будет достаточно. Ибо зверя не удовлетворят никакие земельные уступки. Его жажду крови и власти утолят только смерть и уничтожение неверных».

Мне кажется, яснее не скажешь.

А то, что Арабские Эмираты, Бахрейн и еще пара арабских государств заключили с Израилем мир и установили экономические связи, – это, во-первых, только озлобило и радикализировало исламистов-экстремистов; а, во-вторых, этот мир будет держаться только до тех пор, пока военная мощь Израиля будет на порядок выше всей арабской военной мощи, вместе взятой.

P.S. Конечно, меня обвинят в исламофобии, расизме, антиарабизме и прочих «измах». Поэтому я заранее оговорюсь: в Израиле живут арабы-христиане, арабы-католики и даже арабы-мусульмане, любящие Израиль. А в Иране есть немалое количество тайных сторонников примирения с Израилем и США. Однажды я ехал по Кармиэлю с таксистом-арабом, который оказался католиком и, целуя свой нательный крестик, говорил мне о своей любви к Израилю. Но что это меняет? Я уверен, что, если бы исламские боевики прорвались в Израиль, они бы вырезали там не только евреев, но и арабов-католиков, и арабов-христиан, как это произошло в Ливане в 1976 году, когда боевики Организации освобождения Палестины безжалостно резали ливанских христиан. А потому хочу повторить предсказание Эрика Хоффера, американского философа, который еще в 1968 году написал в газете «Лос-Анджелес Таймс»: «То, что происходит с Израилем, то ожидает и всех нас. Если же Израиль погибнет, уделом нашим станет Катастрофа».

А теперь сравните это пророчество с предчувствием Акрама Аталлы, директора гигантской международной компании по регистрации доменов верхнего уровня, опубликованным в Al Jazeera 15 июня 2020 года: «Что случится, если мир внезапно проснется и обнаружит, что нас, арабов, больше нет? Вряд ли люди станут переживать, что в этом случае чего-то лишатся: все так же будут работать Интернет, спутники и автомобильные заводы, не рухнет фондовая биржа, и никто в мире не лишится лекарств, медицинского оборудования, операционных и даже оружия. Мы не приносим миру никакой пользы. Он не получает от нас ничего, кроме разговоров и новостных сообщений о том, как мы убиваем друг друга… Если мы исчезнем, ничто не изменится в мире».

Горькое прозрение огорченного араба.

Файл № 52. 1979 год, СССР

Майская гроза орудийным громом гремела над Киевом, ливень барабанил по крышам и хлестал по тротуарам так, что лужи вспенивались от рикошета тяжелых дождевых капель, и все же, несмотря на ярый разгул природы, два молодых шведа храбро выскочили из гостиницы «Крещатик» и, накрывшись плащами, добежали до стоянки такси. Тут они разделились, сели в разные машины и назвали разные адреса.

– Опера, – прочел один со своей бумажки. – Улица Вла-ди-мир-ская, пятьдесят.

– Планетарий, – прочел второй со своей шпаргалки. – Улица Велика Василькивская, пятьдесят семь.

Но это была уловка. В Оперном театре первый швед купил в кассе билет на вечерний спектакль, убедился, что такси, на котором он прикатил, уехало, выждал еще пару минут и, выскочив под дождь на пустую Владимирскую, голоснул какому-то частнику на стареньких «жигулях».

И тот же фокус проделал второй в Планетарии. Зато обоим водителям они теперь назвали один и тот же адрес:

– Быковня. Улица Леси Украинки, тридцать один.

А встретившись в подъезде дома, где жили Левины, уже вдвоем поднялись на третий этаж, постучали в квартиру номер двенадцать.

– Кто там? – спросил из-за двери женский голос.

– We are friends, – сказал один.

– Ми есть друзиа… – прочел по бумажке второй.

Инна открыла им дверь. За ее спиной стояли чуть подросшие Миша и Мариша.

Шведы вошли мокрые насквозь и радостные, как дети в сочельник. И отовсюду – из внутренних карманов плащей, из брючных карманов и из-за пазух – стали выкладывать на кухонный стол тяжелые плитки бельгийского шоколада, целлофановые пакеты с копченой курятиной, прессованным манго, какао, кофе и еще бог знает чем. А потом спросили у Инны:

– Do you speak English?

– Yes, – сказала она.

– O’kay. У нас есть послание для вас. Вы можете через неделю выйти на новую голодовку?

– От кого послание? Зачем?

– Мы не можем сказать. Это просьба от Израиля. Они просят вас стоять на прежнем месте. Это важно. Вы сможете это сделать?

– Хорошо, сделаю.

– Отлично! – обрадовались шведы. И заторопились: – Теперь мы должны идти. Пока!

– Подождите. Вы же мокрые. На улице льет. Как насчет горячего чая?

– Нет, нет. Спасибо. Мы должны идти…

Но в дверях один из них тормознул, спросил у Миши:

– Ты Майкл?

– Д-да, конечно… – заикнувшись, ответил Миша.

– Good! – Молодой швед сунул руку в карман, достал толстый кожаный кошелек и протянул Мише. – Держи. Это тебе и твоей сестре.

Миша удивленно посмотрел на мать.

– Возьми, – сказала она. – Если человек дает от души, ему вернется стократ.

А через десять дней после этого «шведского визита» в типографии американской газеты «Вашингтон пост» печатные машины с грохотом печатали завтрашнюю газету с фотографиями киевского «узника Сиона» Бориса Левина, его жены Инны с плакатиком «БЕССРОЧНАЯ ГОЛОДОВКА. ОТПУСТИТЕ МУЖА!» и американского раввина Боруха Левина, снова голодающего у советского посольства с плакатом «FRIDOM TO MY SOVIET COUSIN BORIS LEVIN!».

Утром в Овальном кабинете Белого дома эта газета легла на стол президента США Джимми Картера. И там же было официальное сообщение о предстоящей встрече Картера и советского лидера Леонида Брежнева в Вене 17 июня 1979 года.

А еще через день в Тель-Авиве эта же газета лежала на столе директора «Натива» Нехемии Леванона. Напротив него, через стол, сидел тот самый «невзрачный очкарик», который со всех громких мероприятий SSSJ в США звонил куда-то и говорил с кем-то на иврите. Но на этот раз «очкарик» и Леванон говорили по-русски.

– И что? – сказал Леванон, он же Левитан в силу своего российского, в Лифляндской губернии, места рождения. – Ты договорился?

– Да, – ответил «очкарик». – Но сейчас в Вашингтоне час ночи.

– Ничего. Диктуй номер, – и Леванон снял телефонную трубку.

«Очкарик» достал потертый кожаный бумажник, извлек из него визитную карточку и продиктовал:

– 1-202-443-12-12. Сидней Катс.

Леванон набрал этот номер на скрипучем телефонном диске и, когда ему ответили, произнес:

– Мистер Катс?

– Yes… – ответил ему в Вашингтоне пожилой и лысый сотрудник Белого дома.

– Ата медабер иврит? – спросил Леванон. [Ты говоришь на иврите?]

– Кен… [Да…]

– Аз тишма… [Тогда слушай…]

Выслушав Леванона, мистер Сидней Катс не стал терять время, а тут же –