Вечность сумерек, вечность скитаний - Сергей Станиславович Юрьев

Сайк всю дорогу, проваливаясь по колено в грязь, клял тот момент, когда он решил увязаться за этим психом из благородных. А когда узнал название того места, куда вдруг приспичило направиться его хозяину, вообще проклял всё на свете. Альванго – нет, так хорошее место не назовут… От таких мест лучше подальше держаться! Хотя, может, здесь и случится какое-нибудь лихо с этим Тео… Или всё-таки шмякнуть его по головушке, когда с коня сползать будет… Кистень давно в рукаве спрятан, мелкий, правда, но господская кость в темечке тонкая – глядишь, и хватит ему…

Но Тео неожиданно легко соскользнул вниз, и приземлился так, что под ним даже грязюка не хлюпнула. Быстро учится… Только почему, спрашивается, он раньше балбесничал, а теперь на лету всё схватывает? Может, и не стоило с ним связываться? Пока за этим мечом гоняешься, столько дел идёт псу под хвост, пусть не столь прибыльных, зато верных…

– Тут стой, – приказал Тео, бросая слуге поводья, и шагнул к воротам, возле которых висел бронзовый колокольчик.

Сайк тяжко вздохнул, выбираясь на дёрн и глядя вслед своему господину, своей будущей жертве. И со спины подкрадываться к нему бесполезно – чует, поганец, когда на него сзади пялятся, как будто глаза на затылке…

На звонок никто не отреагировал, и Тео начал молотить кулаком в потемневшие от времени дубовые доски, но те, рассчитанные на удар тарана, даже не дрогнули.

– Говорил же я – зря мы сюда… И место тут гнилое, – продолжал ныть Сайк. – Если поспешим, может, затемно и назад успеем…

– Замолчи и отвернись! – приказал Тео, не повышая голоса.

Сайк не рискнул ослушаться, но его тут же бросило в дрожь от странного гортанного пенья – чего-то среднего между волчьим воем и соловьиной трелью. Потом спине стало жарко, а на дождевые струи упали отсветы огня. Никогда ему так не хотелось бежать прочь, бежать, не оглядываясь… Только ноги, казалось, окаменели, приросли к земле, налились свинцом.

Как только жуткие звуки затихли, а свечение погасло, до его слуха донёсся скрежет засова, а за тем – скрип петель.

– За мной… – Голос хозяина показался ему зловещим, но ослушаться было невозможно…

Узкая калитка в правой створке ворот распахнулась, и в проёме обнаружилась лестница с узкими крутыми ступенями, на которые откуда-то сверху падал тот же слабый мерцающий свет, отблески которого были видны в окнах. Сайк, как привязанный, на ватных ногах двигался вслед за хозяином, и теперь страх его пошёл на убыль – умение открывать запертые двери показалось ему ещё более ценным сокровищем, чем альвийский клинок, а верная служба такому господину могла оказаться делом, более выгодным, чем хищение меча, который, может, и сбыть-то не удастся по настоящей цене…

– Кто бы вы ни были, ещё шаг и я буду стрелять! – На верхней ступеньке показался тёмный силуэт человека в домашнем халате. Незнакомец держал в руках заряженный самострел и, судя по голосу, шутить не собирался.

– Прошу простить нас, благородный хозяин, я хотел лишь укрыться от непогоды. – Тео вытянул руки перед собой, показывая, что в них нет никакого оружия.

– Ты лжёшь, проходимец. – Человек сделал пару осторожных шагов вниз и, не спуская глаз с незваных гостей, присел на верхнюю ступеньку. – Дальше дороги нет, и вы шли сюда, именно сюда. Говори, чего тебе надо, и уходи. Я не жду гостей.

– Сир Конрад ди Платан? – на всякий случай спросил Тео, хотя и знал почти наверняка, что никого другого здесь едва ли можно встретить.

– Да, это я! – ответил Конрад, не опуская самострела. – А ты не только взломщик, но и лгун! Если ты знаешь, как меня зовут, значит, и шёл ко мне. Зачем? И назови своё имя, а то, видят боги, твоя могила будет безымянна.

– Тео ди Тайр, сын Яго ди Тайра, – представился Трелли, и лож уже не жгла его уста, как в первое время, когда ему приходилось называться чужим именем. – Я слышал, вы, сир, большой знаток альвийских древностей, а меня весьма занимают те славные времена, когда среди героев не было самозванцев. – Эту фразу Трелли заготовил заранее. Ещё на заставе, где он собирался переночевать, тамошний сотник за кружкой горячего сладкого отвара, рассказывая о владельцах окрестных усадьб, сообщил, что сир Конрад ди Платан, тридцать лет отслуживший в имперской латной кавалерии, всю жизнь собирал альвийские древности, а в последнее время окончательно сдвинулся на альвах, и разговаривал только с теми, кто соглашался, что нынешняя жизнь – жалкое подобие прежних времён, когда у людей была цель – освободиться от господства чужаков. – Мне сказали, что вы гостеприимный хозяин и приятный собеседник.

– Кто сказал?!

– Тик Пупен, начальник заставы.

– Тик – дурак, лентяй и проходимец. Такой всю жизнь проходил бы в рабском ошейнике и не пикнул.

– Признаться, мне тоже так показалось.

– Ладно, проходи, – внезапно подобрел хозяин. – Только меч твой пусть слуга постережёт. И кинжал тоже.

– Он голоден и продрог, – сказал Тео, оглянувшись на Сайка.

– Сухарей ему принесут, тут и погрызёт! – отрезал Конрад. – А в моём доме только мне позволяется ходить при оружии. И челяди по нему дозволено разгуливать только моей.

– Сир, господин мой… – От волнения у Сайка перехватило дыхание. – Я тут… Я посторожу. Я уже согрелся.

Тео-Трелли стянул с себя перевязь с мечом и кинжалом, не глядя, перекинул её назад, прямо в подставленные руки слуги, и, стараясь не делать резких движений, начал подниматься. Хозяин усадьбы, также не спеша, пятился назад, опуская самострел.

– И всё же, что ты хочешь от меня, Тео ди Тайр? – Разговор продолжался в небольшой прихожей, застеленной плетёными тряпичными ковриками, в которой о высоком положении хозяина говорило лишь искусно сделанное чучело чёрного медведя, стоящее в углу.

– Сир, позвольте мне сначала обсохнуть и согреться, – уклончиво ответил Трелли. На самом деле он вовсе не продрог, его даже удивляло, почему люди испытывают такие муки от холода и сырости.

Хозяин усадьбы дважды негромко хлопнул в ладоши, и Трелли замер в ожидании – от людей, как он уже успел убедиться, можно было ждать любого коварства, и эти хлопки могли означать всё, что угодно, в том числе и сигнал к нападению. Но, вместо вооружённых охранников, в узкую дверь, одна за другой, протиснулись три служанки – бодренькая старушка, женщина средних лет и молоденькая девушка.

– Ты, Марта, – распорядился Конрад, обращаясь к старшей из них, – проводи-ка гостя и дай ему что-нибудь переодеться. А вы на стол накройте.

– Как хотите, сир, а кроме холодной оленины и мочёных яблок ничего нету, – нахально заявила младшая из служанок. – Вы сегодня ужинать не собирались.

– Неси, что есть, и грогу сделай, – на удивление добродушно отозвался хозяин.

Трелли уже повернулся к нему спиной – нужно было следовать за шустрой старушенцией, которая уже скрылась за углом и бодро семенила по узкому коридору, неся перед собой свечу.