Дочь Генерала. Книга 1 - Марина Кистяева

В квартире играла легкая, приглушенная музыка, иначе Таня сразу же услышала бы, как они входят.

А это она появилась из спальни… В одних трусах и с бокалом вина в руке…

ГРИГОРИЙ

Седой почти не удивился, когда увидел «тещеньку» в одних трусах. Кстати, не новых. Нитка некрасиво свисала сбоку. Явно не с любовником мадам кувыркается, а приятно проводит вечер в одиночестве.

Реакция Татьяны была забавной. Если не сказать больше.

Сначала у нее округлились глаза, и вытянулось лицо. Следом безвольно открылся рот, и падающий бокал оказался в итоге на ковролине, благо, не разбившись на мелкие осколки.

Запоздало Татьяна вспомнила и о том, что почти голая. Как-то совсем не по-женски вскрикнула и унеслась влево. Видимо, в спальню.

– Боже… Стыд-то какой…

Рядом с ним оживилась Снегурка. Зимин стоял чуть сбоку от неё, немного позади, и видел, как щеки девочки покрывает густой румянец. Даша покачала головой и ладонями закрыла лицо.

Такая невероятно красивая и трогательная, что у Седого и у самого в груди разлилось тепло, сразу же возникла потребность прижать девушку к себе, защитить. Уберечь от всех невзгод, чтобы Дашуле никогда не пришлось прятать лицо. Стыдиться за кого-то другого. Тем более, перед ним. Эта девочка с каждым днем всё сильнее проникала в него, в его голову, кровь. В самую суть. Его тянуло к ней с неимоверной силой. И эта тяга была не только физической.

Он мог её взять.

Свою Снегурку.

С самолета.

Быть чуть понастойчивее. Поласковее.

Она находилась на грани того, чтобы уступить. Он ловил на себе её взгляды. И они были не всегда просто любопытными.

В них появилось ожидание. Едва уловимое, трепетное. Нерешительное. Огоньки на самом дне колдовских глаз, которые она поспешно прятала, стоило только их взглядам встретиться. Зимин ликовал. Его мужское эго частично оказалось удовлетворенным.

Снегурка заинтересовалась им. Ещё не понимала до конца пробудившегося интереса. Нетерпения. Она интуитивно ждала от него более решительных действий, не готовая подобное признать вслух. Замирала, стоило ему оказаться чуть ближе, чем того требовало приличие.

Их поцелуй в подъезде – первый за последние дни.

Седой держался из последних сил. Знал, что, если прикоснется к ней там, где поблизости находится кровать или даже диван, да любая, черт побери, подходящая горизонтальная поверхность, он не удержится. Противостоять силе, что тянула его к Даше, становилось нереально. Она манила. Зимин с головой погружался в чувства к своей девочке. И как же ему это нравилось! Не передать словами. Он кайфовал от происходящего.

Она рядом…

И отпускать её он никуда не собирался. Не мог.

Он, наконец, встретил ту, которую видел с собой рядом.

Всегда.

Про Таню ему было уже известно всё. Впрочем, как и про Снегурку. Но на данный момент информация на мачеху была актуальнее. Ничего из себя не представляющая мадам, всю жизнь пытающаяся пристроиться получше за чужой счет. С одиннадцатого класса встречалась с мужчиной старше себя на тридцать лет. Местный бизнесмен, владелец нескольких магазинов. Естественно, женат. Их связь продолжалась до тех пор, пока про Татьяну не прознала жена. Дальше – ещё несколько любовников намного старше ее. Последний – отец Даши. Отношения между ними, а точнее «потрахушки», начались ещё когда мама Даши была живой. Татьяна любила иметь нескольких любовников. «Доить» пару мужиков намного выгоднее, чем одного. Когда подвернулась возможность выйти замуж, она всё правильно рассчитала и быстро захомутала отца Снегурки. Озаботилась и завещанием. Подсуетилась вовремя. Кстати, с первого взгляда всё идеально, не подкопаешься, но юристы Зимина уже сказали ему, что запросто опротестуют. Как – Седого не интересовало. Не для того он держит десяток высококвалифицированных спецов, чтобы вдаваться в подробности. Он дает задание, они делают. Всё просто.

Досье на Снегурку он пока не изучал.

Не хотел.

Брал несколько раз в руки, вертел, даже не открывая.

Ему понравилось узнавать её. Шаг за шагом. Разговор за разговором. Когда информацию получаешь не из сухого, содержащего лишь голые факты, досье, а из живого общения. Жесты, разговоры, даже недосказанность. Было ли у Григория когда-то такое общение с девушкой? Он не помнил.

Он отложил все второстепенные дела. Даша – самое важное.

А ещё ему очень захотелось увидеть мадам, что посмела «торговать» его Снегуркой. Кстати, по негласным расценкам, она не продешевила. Знала, сука, сколько спрашивать. И как преподнести «товар». От одной мысли, что его Дашульку кто-то воспринимал, как товар, как какой-то продукт, который можно использовать в своих целях, в его душе просыпалось нечто черное и опасное. Та самая холодная ярость, с которой он раздавал приказы и подписывал бумаги, меняющие котировки мировых бирж. Людей он тоже уничтожал. Потому что так надо. Как волк является санитаром леса, так и он по факту своего рождения был тем, кем ему уготовано стать. Его всё устраивало. Абсолютно. Власть. Деньги. Ощущение значимости.

И возможности. Безграничные.

В прямом смысле.

– Эй, Снегурка, а, ну-ка, иди ко мне, – Гриша взял Дашу за плечи и притянул к себе.

– Гриша, это…

– Давай я помогу тебе раздеться. Я хочу посмотреть твою комнату. Увидеть, где ты росла.

Даша оторвала руки от лица и слегка смущенно свела брови на переносице.

– Ты сейчас серьезно?

– Абсолютно.

– Зачем тебе?..

– Затем.

Он дал Тане две минуты. Придет в себя от шока, накинет халат – обязательно атласный, чтобы ухажер едва переносимой падчерицы, блудной дочери, что вернулась в отчий дом, смог рассмотреть силиконовую грудь, которую она сделала, когда находилась в больнице, якобы удаляя «камни» из почек. Он хорошо знал подобный типаж вечно молодящихся женщин, потерявших все моральные принципы взаимоотношений с окружающими людьми. Они ещё пытаются заскочить в уходящий «поезд».

Гриша как раз успел помочь раздеться Даше и снимал с себя парку, когда в коридоре разъяренной фурией снова обозначилась Татьяна.

– Значит, явилась, да? И как посмотрю, не одна.

Женщина источала яд. Гриша не ошибся – халат и демонстрация «новоиспеченных» прелестей. Даже успела поправить волосы, создав им легкую небрежность.

– Добрый вечер, Татьяна, – Григорий обозначил свою позицию, продолжая наблюдать за мачехой Снегурки.

Та пока плохо себя контролировала, и её несло в опасные дали:

– Добрый вечер и вам. Даша, может, объяснишься?

– Нет, – Даша приняла его парку и повесила на вешалку.

– Нет?

– Нет.