Зеркальное время - Вольфганг Хольбайн

— Тогда почему у тебя такой довольный вид? — Юлиан достал себе из мини-бара бутылку кока-колы. Иногда есть свои преимущества и в том, что ты остался один. Отец вряд ли разрешил бы ему позавтракать одной кока-колой и солеными палочками.

— Потому что одному моему коллеге слово «ярмарка» что-то напомнило. Он сказал, что была какая-то катас­трофа в начале века. Ну, говорит это вам о чем-нибудь, доктор Ватсон?

— Пожар? — предположил Юлиан.

— И еще какой! — подтвердил Франк.

— Тогда поехали в твою редакцию ворошить папки в архиве.

— К сожалению, «Вечерняя почта» существует всего тридцать пять лет. Но есть городской архив. Там мы, без сомнения, отыщем какие-нибудь упоминания.

— Тогда чего же мы ждем?

— Архив открывается в десять. Но мне нужно заглянуть домой, взять кое-какие вещи... Да, есть еще одна про­блема. — Франк замялся. — Видишь ли, я в настоящее время слегка на мели и сомневаюсь, что мой шеф меня аван­сирует.

— Я все понял. Отец всегда оставлял наличные деньги в сейфе отеля. Посмотрим, пустят ли меня туда.

Он вернулся в спальню, достал из шкафа тролля и завернул его в плед так, чтобы нельзя было догадаться о содержании свертка. Спустя четверть часа он депони­ровал свою ценную собственность в сейф отеля, а вместо нее забрал белый конверт, который обнаружил в именной ячейке сейфа. К немалому своему удивлению, он увидел на конверте свое имя, написанное отцовской рукой, что оказалось весьма кстати, иначе управляющий вряд ли отдал бы ему конверт. Ведь ему было всего четырнадцать лет, а происшествия с его отцом наделали столько шума, что, разумеется, и персонал отеля был о них хорошо осведомлен.

В конверте было достаточно денег, чтобы Юлиан в ближайшие месяцы не испытывал никаких затруднений, и еще записка от отца, состоящая всего из трех слов:

Иди в Абаддон.

— Это слово из Библии, — объяснил Франк, бесцере­монно заглянув в текст, когда они ехали на такси к его дому. — Абаддон — царство мертвых.

— Царство мертвых? Сказки для детишек. Что же нам, искать ворота в это царство?

Но Франк сохранял полную серьезность.

— Мы их, может быть, не только нашли, но уже и открыли.

Водитель такси покосился на них через зеркало заднего вида.

Абаддон... У Юлиана озноб пробежал по коже. Само это слово звучало мрачно и зловеще.

Но больше всего его мучил вопрос, как отец вообще оставил ему эту записку? Ведь он не мог знать, что произойдет...

Некоторое время они ехали молча. Начинался рабочий день, и движение на улицах постепенно оживало. Юлиан заметил, что Франк все чаще оглядывается, и спросил, в чем дело.

— Что-то мне тоже начинают мерещиться призраки.

— Если вы имеете в виду призрак на черном мото­цикле, — сказал таксист, — то я его тоже вижу.

Теперь и Юлиан обернулся, но в серых утренних сумерках не увидел никакого мотоцикла.

— Этот парень с самого начала ехал сзади, — продолжал таксист. — Он гонится за вами?

— Что за чепуха! — оскорбился Франк.

Таксист пожал плечами:

— При моей работе вырабатывается чутье к таким вещам.

— Но уж только не за нами, — пробормотал Франк.

— Ну и слава Богу, — сказал таксист, — Я к тому спро­сил, что можно ведь и стряхнуть его с хвоста, вы по­нимаете? За небольшую доплату.

Тут и Юлиан заметил его позади «мерседеса» с вклю­ченными фарами. И хотя можно было различить лишь внешние очертания, он твердо знал, что это за мотоциклист на древнем «нортоне».

— Да, это за нами, — небрежно сказал он.

— Кто бы мог подумать, — усмехнулся шофер.

— А что, машина действительно может оторваться от мотоцикла?

— Держись крепче. — Таксист тихонько засмеялся и выжал газ.

Тяжелая машина понеслась вперед, словно пущенная из лука. Бампер впереди идущего автомобиля прибли­жался так быстро, что Юлиан уже приготовился к столк­новению, но таксист в последний момент рванул машину влево и, взвизгнув шинами, обогнал переднего. Послы­шался разъяренный хор гудков, потому что им пришлось выскочить на встречную полосу, пока таксист не нашел просвет и не втиснулся в свой ряд. Однако Юлиан, оглянувшись, увидел, что мотоцикл по-прежнему идет за ними.

— Не сразу, конечно, — сказал таксист. — Но не беспо­койтесь, у меня в запасе есть еще кое-какие приемы.

Он без предупреждения рванул машину вправо, в боковой переулок. Сзади снова засигналили, машина бо­ковыми колесами выскочила на тротуар, Юлиана и Франка подбросило до потолка. Мотоциклист сделал такой вираж, что его колено чуть не коснулось асфальта, но не опро­кинулся и прибавил газу.

Таксист тоже. Юлиан через зеркало заднего вида заметил восхищение на лице таксиста. И в самом деле, Кожаный ехал хорошо, даже слишком для своих пят­надцати — шестнадцати лет. И когда он успел так на­ловчиться?

Таксист решил поменять тактику и свернул на ско­ростную автостраду. Но из этого ничего не вышло. Стрелка спидометра мощного «мерседеса» доползла уже до двухсот, а Кожаный не отставал. Таксист злобно прорычал, еще прибавил газу и вдруг так резко нажал на тормоз, что машину чуть не вышвырнуло на разделительную полосу. Это был маневр, который мотоциклист не мог повторить, не сломав себе шею.

Но Кожаный смог.

На сей раз он действительно рухнул. Машина легла набок и крутнулась по кривой, высекая из асфальта искры. Но потом, стукнувшись о бортик, отскочила от него — и мотоциклист, выправив свою машину, понесся дальше.

Таксист раскрыл рот и чуть не просмотрел красный светофор. «Мерседес» остановился — в миллиметре от бампера переднего автомобиля. Черный мотоцикл замер в тридцати метрах позади. Фара была разбита, но зловеще продолжала гореть.

— Господи, помилуй! — прошептал таксист. — Этот па­рень ездит как черт!

Юлиан и Франк переглянулись. Вполне возможно, слова таксиста были гораздо ближе к истине, чем он мог предполагать...

И вдруг Юлиан сделал то, чего и сам в первый момент не осознал. Он выскочил из машины и побежал к мотоциклу.

Кожаный, не двигаясь, смотрел в его сторону. Руки его лежали на руле мотоцикла, чуть поигрывая газом. Юлиан остановился в метре от него и вызывающе крикнул:

— Чего тебе от меня надо? Чего ты за мной шпионишь?

Левая рука Кожаного отпустила руль. Он медленно поднял ее и направил свой указательный палец прямо в лицо Юлиана. Он не произнес ни слова, но значение этого жеста было предельно ясно. Юлиан стоял как парализованный, а Кожаный продолжал указывать на него вытянутой рукой. Нечеловеческий взгляд его мерцал из-за черного щитка. Этот юноша был словно апокалип­сический всадник в доспехах, поднявшийся сюда из глу­бочайшей бездны — как назвал ее отец? Абаддон? — чтобы погубить его.