Завоевание Кавказа русскими. 1720-1860 - Джон Баддели

Ахалцих, город и крепость, занимал практически неуязвимую позицию на берегу Куры. Гарнизон города состоял из 10 000 человек, которые, уверенные в своей силе и непобедимости, отказались от предложенного Киос-пашой подкрепления и смеялись над русской угрозой. Тем не менее Киос-паша решил прийти к ним на помощь, а Паскевич в любом случае должен был считаться с силой гарнизона. Информация, полученная из местных источников, позволяла сделать вывод о том, что турецкая армия быстро приближается к Ардагану. В связи с этим встал вопрос о том, сразиться ли с этой армией сразу или кратчайшим путем двинуться на Ахалцих и по возможности взять крепость до прибытия Киоса. Русский главнокомандующий, как всегда, выбрал самый смелый вариант. Дорога через Ардаган составляла 100 миль, но была сравнительно легкой; другая дорога лежала через покрытую лесом горную гряду. Собственно, о дороге как таковой там не было и речи, но этот путь был гораздо короче – всего 65 километров. Русская армия, состоявшая из 8000 штыков, вышла из Ахалкалаки 31 июля и, преодолев по пути необыкновенные трудности, дошла до Ахалциха на закате три дня спустя. На следующий день (4 августа) салюты из крепости возвестили о подходе турецкой армии, которая разбила лагерь в 6 километрах от города у впадения реки Ахалцих в Куру. 5 августа блестящая кавалерийская атака позволила русским занять выгодную позицию у стен крепости на восточной стороне города. Однако, учитывая, что крепость с ее 10 000 защитников считалась неприступной, а турецкая армия, состоявшая из 3000 штыков, могла в любой момент атаковать позиции русских, существовал риск чего-то большего, нежели просто поражение. В этих условиях подверглись суровому испытанию мужество Паскевича и его уверенность в своих силах.

7 августа с севера подошло долгожданное подкрепление, однако даже тогда численность русского войска составляла всего 10 000 человек. 8 августа был созван военный совет, который должен был решить, оставаться ли и воевать или отступить через Боржомское ущелье. Пущин, будучи младшим по званию среди присутствовавших, первым высказал свое мнение: ночью атаковать турецкий лагерь. Это предложение было единодушно всеми поддержано. Битва продолжалась с зари до самого вечера и завершилась полным разгромом турецкой армии. Раненый Киос вошел в Ахалцих с 5000 пехотинцев, остальные в беспорядке бежали в Ардаган. Однако в ходе сражения были моменты, когда казалось, что оно закончится в пользу врага. Были отбиты три атаки турок, однако русские также не добились существенного прогресса. И опять именно Пущин сыграл в сражении ключевую роль. Рискованная вылазка показала, что ключом к операции был захват стратегически важной высоты. Когда это было сделано, турки отступили. Потери русских составили: 1 генерал, 30 других офицеров и 500 рядовых. Теперь Ахалцих был предоставлен сам себе. Осада началась.

Ахалцих имел три линии обороны – город, крепостные стены и цитадель, находившуюся внутри их. Как позже и оказалось, судьба Ахалциха целиком и полностью зависела от города, достаточно сильного благодаря расположению на крутых и скалистых горах. Местность, где он был расположен, была изрезана глубокими ущельями и укреплена бастионами, соединенными стенами высотой 16 футов с рвами по обеим сторонам. Как во многих азиатских поселениях, улицы этого города были узки, круты и извилисты, что было удобно для его защитников и крайне опасно для нападающих. Население города составляло 25 000 человек, из которых лишь армяне и евреи (а их было меньшинство) были готовы поддержать русских. Что касается мусульманской части населения, то это были воинственные люди, полные решимости защищать свои дома до последней капли крови. Для этого у них был гарнизон и крепостные стены. Последние, правда, были не особенно мощными, поскольку высоты, окружавшие крепость, контролировали всю ее территорию. Однако изрезанность местности обеспечивала хорошее укрытие для людей, решивших идти до конца, что нашло отражение в поговорке: «Легче снять луну с неба, чем полумесяц с мечети Ахалциха». Сам Паскевич позднее подтвердил, что в его распоряжении было только 12 792 человека, из них 3287 человек должны были охранять лагеря, 2959 – обслуживать осадные батареи. Это значит, что наступление на город вели только 6245 офицеров и рядовых, из которых пехотинцы составляли 4016 человек. Однако нападавшие были воодушевлены уже одержанными победами – взятием Карса и Ахалкалаки и разгромом втрое превосходившей их численностью турецкой армии. К тому же в бой их вел Муравьев и другие герои под пристальным взором самого Паскевича.

Работа по установлению осады велась быстро. Батареи в основном располагались на северных высотах, где ранее стояла лагерем турецкая армия. Наконец, осаждающие задействовали все ресурсы, чтобы использовать их для более эффективного обстрела несчастного города. Однако враг и не думал сдаваться; время поджимало осаждающих; появились сообщения, что Киос-паша вновь начал движение к Ахалциху. 14 августа Паскевич решил на следующий день начать штурм.

Для начала штурма было выбрано послеобеденное время – 4 часа, поскольку Каре и Ахалкалаки были атакованы на заре, и русский главнокомандующий знал, что защитники Ахалциха яростнее всего сражаются на заре и гораздо хуже – в другое время суток. К тому же они привыкли, что у русских смена караула происходит именно в 16 часов, а потому не поднимут тревоги, заметив передвижение в русском лагере в это время. Расчет был верен, и смелое решение штурмовать столь укрепленную крепость малым числом солдат в самый разгар жаркого летнего дня полностью оправдало себя. Турки были застигнуты врасплох, и Ширванский полк, которому выпала честь начать атаку, прорвался сквозь брешь в крепостной стене и скоро оказался в самом городе. Здесь ключевой позицией была христианская церковь. Вокруг этой святыни накануне Благовещения, специально выбранного для кровавой битвы, и вели бой сторонники Девы Марии и приверженцы Аллаха. Мало-помалу русские стали теснить защитников; они подтянули и установили пушки; уже смеркалось, когда церковь наконец была взята. Затем, когда спустившаяся темнота начала мешать атаке, загорелись некоторые из соседних домов, и бой продолжался при свете быстро распространявшегося пламени. Жители, и молодые и старые, яростно защищали свои дома; женщины бросались в горящие руины, чтобы только не попасть в руки неверных. В одной мечети заживо сгорели 400 человек. Русские солдаты были разозлены этим слепым упорством и не проявляли милости к побежденным, а прежде всего к русским, которых было немало среди оборонявшихся. Тем не менее, как утверждает Паскевич, женщин русские солдаты не трогали. Город был полностью взят лишь на заре 16 августа: руины все еще дымились, но сопротивление было подавлено. Следует отметить, что, по данным наших источников, победоносные войска проявили свою «природную» доброту, помогая женщинам и детям укрыться в безопасных местах. Очень часто историк должен выполнять неприятную обязанность, рассказывая об их жестокостях и преступлениях; однако как же приятно приводить примеры совсем иного рода. Суть заключается в том, что природа русских людей крайне противоречива. В обычное время они спокойны и добродушны; но в то же время в минуты крайнего ожесточения могут быть безжалостны, как ни один другой народ.