Исчезающие в темноте - Наталья Тимошенко

Рита сказала ему все то, что несколько лет твердил внутренний голос. Только его, как и все остальные чужеродные голоса в своей голове, Марк давно научился глушить. И сейчас ему был нужен его виски.

Первым проснулось обоняние и сразу же уловило аромат дрожжевого теста и жареного мяса с луком. Это было настолько необычно, что Марк несколько секунд специально принюхивался, еще не открывая глаза. Воображение его не обмануло: в квартире действительно пахло именно так.

Следом проснулся слух, и он сразу услышал осторожные шаги, приглушенные голоса и женский смех. Он наконец рискнул приоткрыть один глаз, с удивлением обнаружив сидящих за барной стойкой Риту и Леру, которые, кажется, пили чай и о чем-то болтали, стараясь разговаривать потише. Видимо, чтобы не разбудить его.

Его квартира представляла собой огромную студию под самой крышей старого шестиэтажного дома. Одна из стен была скошенной, наподобие мансарды, и состояла сплошь из небольших стекол в деревянной оправе, складывающихся в одно огромное окно от пола до потолка. Впервые увидев эту квартиру много лет назад, Марк мгновенно влюбился в нее. Двенадцать лет она была ему домом и студией одновременно, но еще никогда ему так не мешал солнечный свет, заливающий ее через огромное окно. Обычно он закрывал на ночь светонепроницаемые жалюзи, но разговор с Ритой накануне отчего-то так сильно выбил его из колеи, что он забыл это сделать, приканчивая бутылку виски. За что теперь и расплачивался. Солнечный свет только усиливал и без того неслабую головную боль.

— Что вы здесь делаете? — спросил он, и голос прозвучал натужно и хрипло. Во рту было сухо, как Сахаре, да и само горло походило на растрескавшуюся иссохшую землю пустыни.

Девушки разом обернулись. На лице Риты появилось озабоченное выражение, зато Лера расплылась в насмешливой ухмылке.

— Проснулся, наконец, — резюмировала она. — Ну ты и срач развел, мы с Ритой несколько часов убирались.

Марк осторожно сел, прислушиваясь к ощущениям, и осмотрелся по сторонам. Квартира и в самом деле выглядела необычно чистой. Конечно, «срача», как выразилась Лера, у него никогда не было, мусор он выносил регулярно, мыл за собой посуду и иногда даже включал пылесос, но вот творческий беспорядок вкупе с редко протираемой пылью присутствовал всегда. Особенно в те дни, когда он все же брал в руки кисти.

Он больше не писал ничего, что ему самому нравилось бы, не добивался выставок, не покупал дорогих холстов и красок, но желание выплескивать хотя бы на обычную бумагу то, что скопилось внутри, никуда не делось. Чаще всего ему даже лень было вставать для этого с дивана. Рисовал — а теперь он именно рисовал — в обычном альбоме из ближайшего канцелярского магазина, положив его на колени и разложив дешевые краски рядом. А иногда и вовсе не утруждал себя красками, используя для этого обычный карандаш или даже шариковую ручку. То, что выходило из-под его рук последние восемь лет, не было достойно ни материальных вложений, ни морального труда, и чаще всего заканчивало свою жизнь в углу комнаты, будучи скомканным и брошенным мимо урны.

Теперь же квартира сияла чистотой: все вещи были аккуратно разложены по полкам, одежда спрятана в шкаф, мольберты, кисти, краски и прочие вещи, оставшиеся с прошлой жизни, которые он так и не нашел в себе сил выбросить, разместились в углу чуть ли не по росту, создавая впечатление, будто художник-перфекционист, их использующий, вышел на минутку и скоро вернется, чтобы продолжить работу.

А вот с самочувствием все оказалось не так радужно: кроме головной боли и противной сухости во рту, страшно выкручивало колено. Он уснул, даже не разложив диван, что всегда заканчивалось для проклятой ноги очень плохо.

Марк поискал взглядом мобильный телефон, чтобы узнать, который час, но того нигде не было. Судя по углу солнечных лучей, падающих сквозь окно, день уже клонился к вечеру. Это же можно было предположить и по объему уборки, который провернули две незваные гостьи. А ведь они еще и пирог успели испечь, Марк приметил его на столе на большом блюде. Странно вообще, что они здесь оказались. Запасные ключи от его квартиры хранились в салоне, но Лера никогда не была у него дома, он даже не был уверен, что она знает его адрес, а Рита, по его представлениям, должна была смертельно обидеться на его вчерашние слова и больше никогда не хотеть его видеть.

Марк на всякий случай быстро убедился, что он одет, и даже больше, чем мог рассчитывать. Трость, в отличие от телефона, лежала рядом на полу. Он медленно встал, опираясь на нее и изо всех сил стараясь не упасть, подошел к раковине, налил прямо из-под крана стакан воды и залпом осушил его. Сахара в горле смягчила свой гнев, и он был в состоянии внятно что-то произнести.

— Так что вы здесь делаете? — повторил он, повернувшись к девушкам.

— Сначала убрались, потом испекли пирог, — послушно доложила Лера. — Это так прикольно! Рита мне доверила делать начинку, попробуй, — она положила на тарелку огромный кусок пирога и подвинула в его сторону.

— Ты не отвечал на звонки целый день, — более обстоятельно ответила Рита, разглядывая его. Конечно, поняла, что его не уборка и пирог интересуют. — Я волновалась за тебя. Приехала в салон, Лера сказала, что ты там не появлялся с пятницы. Вот мы и приехали к тебе.

Марк непонимающе нахмурился, игнорируя пирог.

— Какой сегодня день?

— Пить меньше надо, — ухмыльнулась Лера. — Воскресенье.

Он проспал почти двое суток. И совершенно не помнит субботу. Марк машинально посмотрел на полку, где обычно хранил таблетки, но та оказалась пуста.

— Я их забрала, — спокойно сказала Рита, правильно угадав его взгляд.

Он впервые за последние годы смутился. Эти таблетки у него остались еще со времен «психиатрического» прошлого. Они входили в курс лечения, прекрасно глушили голоса. Конечно же, их нельзя было смешивать с алкоголем и, справедливости ради, он почти никогда этого не делал. Настолько «почти», что это был второй раз в жизни. Потому и выпала из памяти суббота. Марк только надеялся, что успел скомкать то, что рисовал под таблетками. Едва ли там могло получиться что-то симпатичное.

— Тебе стоит сходить в душ и сменить одежду, — продолжила Рита, видя, что он не собирается требовать свою собственность обратно. — Затем наконец поесть. А потом нам нужно обсудить наши дальнейшие действия. Мы с Лерой уже кое-что сделали, ты можешь присоединиться, если захочешь.

Марк решил, что ему в самом деле необходимы душ и еда. Внезапно аромат пирога с мясом и луком показался таким соблазнительным, что он был готов многое отдать за его кусок. Все же виски и нейролептики — не лучшая пища для организма.

— Верните ключи, — потребовал он, медленно волочась в ванную.

***

К тому моменту, как Марк вернулся из душа, Лера уже так надоела ей болтовней, что Рита была только рада воцарившейся с его появлением напряженной тишине. В свежей одежде, гладко выбритый, с еще влажными волосами, он совсем не походил на того Марка, которого они нашли сегодня утром на диване. Поначалу всего лишь одна пустая бутылка из-под виски, в которой еще на четверть оставалось алкоголя, удивили Риту. Не мог же он выпасть из жизни почти на двое суток из-за такого количества? Однако найденные на полке нейролептики расставили все по местам.