Тысячи лиц Бэнтэн - Айзек Адамсон

По-моему, как только девчонки переехали в Токио, Миюки начала отдалятся и, может, дружба их была обречена еще до того, как Миюки связалась с Накодо. Миюки и Афуро были из разных миров, в чисто физических терминах. Я припомнил, как в зале «Патинко счастливой Бэнтэн» сразу же уставился на Миюки и глаз от нее не мог оторвать. Если бы там сидела Афуро, стал бы я вот так же на нее глазеть? Пожалуй, нет. Не то чтобы у нее с внешностью что-то не так. Она молоденькая, симпатичная, с красивой улыбкой и этаким шармом долговязого жеребенка. Такой легко увлечься, и, может, с возрастом она станет лучше. А вот у Миюки было совсем другое благословение или проклятие, как посмотреть. Грустно, но факт — с первого взгляда любой мужик предпочтет Миюки, а не Афуро. А в таком городе, как Токио, броская внешность Миюки проложит дорогу в жизнь, навеки закрытую для Афуро, и плевать, насколько та умна, ловка или добра. И сколько после такого протянет дружба?

Улегшись рядом с Афуро, я уставился в потолок. Слава тебе господи, зеркало туда не присобачили, так что я избавился от лицезрения собственного жуткого отражения. Видок, пожалуй, был бы странный. Я, на вид старше своих лет, не сплю и таращусь в пространство, рукава закатаны, руки за головой, ноги скрещены в лодыжках, а носки ботинок нацелены в потолок. Рядом — молоденькая Афуро, свернулась калачиком, так что размером она вполовину меня, согнула узкую спину, короткие волосы разметались по подушке, ладони стиснуты между коленями, а ноги прижаты друг к другу. И оба мы окутаны блеклым красным свечением — почти плаваем в нем. Хотя, может, не такая уж и странная картинка. Просто двое людей — вместе и поодиночке, как многие другие.

Мысли мои разбрелись, и вскоре я уснул. Не думал, что смогу отключиться именно этой ночью, но мне, наверное, повезло. Если бы пятнадцать лет назад мне сказали, что сочту за везение спокойный сон, без всякой возни, рядом с двадцатилетней девушкой, — я бы не поверил. Если бы три дня назад мне сказали, что я окажусь с лучшей подружкой Миюки в лав-отеле — я бы тоже не поверил.

Расскажи вы мне обо всем, что случится завтра, — я бы в суд на вас подал.

В ту ночь мне снилось, как мужик косит траву.

Вот и весь сон. Никаких утопленниц, никаких растерянных девчонок, швыряющих мне в башку кирпичи. Ни курильщиков в белом, ни крутых бюрократов средних лет. Ни управляющих морских гостиниц, ни патинко-торчков с вечной ухмылочкой. Просто красивый здоровенный газон в пригороде и мужик, толкающий по нему газонокосилку. Время от времени он вырубал косилку, вытирал пот со лба и оглядывал двор, восхищаясь своей работой. Чирикали птички, дул приятный ветерок. Вдалеке надрывался телефон. Чувак врубал косилку и возвращался к работе. Так сон и продолжался, и ничего особо не происходило.

Афуро зевнула, потянулась и закурила, не сказав мне ни словечка. Когда я улыбнулся и сказал «доброе утро», она скривилась и ответила, что даже во сне у нее от красного света жутко болела голова, так что почему бы мне, пожалуйста, не заткнуться на несколько минут и не дать ей спокойно покурить. Если прошлым вечером между нами и возникла близость, утром она испарилась без следа, так что теперь мы — двое незнакомцев, загнанных в незнакомое место, каждый лицом к липу с собственными проблемами. И вряд ли утешительно, что эти проблемы отчасти совпадают.

— Извини, — помолчав, сказала Афуро. — Я просто, ну, не знаю. У меня, наверное, эмоциональный бодун, типа того.

Не мену ее винить. Если бы я попробовал кого-то укокошить, потом мне бы чуть не сломали челюсть, а потом я торчал бы всю ночь в лав-отеле, изливая душу и рассказывая печальную историю о том, как я потерял лучшего друга, мне бы тоже не помешали мир и тишина.

Была суббота, и Афуро объявила, что на работу ей не надо. Чем она займется вместо этого, она не сказала, а я не спросил. Докурив, она начала рыться в сумочке.

— Возьми. — Она протянула мне розовый мобильник, размером с кусок бесплатного мыла в отеле «Лазурный». — На тот случай, если мне надо будет тебе звякнуть. У меня все равно еще один есть. Модель поновее. А этому сотику где-то месяца четыре.

— И он все еще пашет?

— Ха-ха. Знаешь, как им пользоваться, да?

Я ответил, что уж наверное разберусь, как обращаться с телефоном.

— Если он заиграет «Пока-пока, Санта», просто забей. Это значит, что кто-то поблизости запрограммировал «Хамских Тигров» как свою любимую поп-группу. Если услышишь «Эти боты для прогулок», значит, где-то чересчур близко этот мудозвон по имени Дзюдзо Кусими, ну или его сотик. У него ярко-рыжие патлы, и он вечно таскает одну и ту же вонючую армейскую куртку, так что если его засечешь, врежь ему от меня по носу или еще что. Ой, погоди минутку, как раз вспомнила.

Выдернув у меня из руки телефон, Афуро потыкала в него большими пальцами и секунды через три отдала обратно.

— Вот, — сказала она. — Теперь, если мы пытаемся встретиться и потеряемся в толпе, твой мобильный заиграет песенку, когда я буду в пределах двадцати пяти метров. Гляди.

Она вытащила второй телефон и ткнула в кнопку «вкл.».

Мой мобильный заиграл «Незнакомцы в ночи».[60]

— Мило, — заметил я.

— Если не высвечивается мое имя, не отвечай на звонок. Пожалуйста-пожалуйста. А если я узнаю, что ты слушал голосовую почту или читал мое старое мыло, я тебя прибью.

— Ты уже пыталась.

— Ха-ха. Так справишься с телефоном или нет?

— Ясное дело. А куда еду совать?

— Что?

— Ну, если захочу разогреть якитори или попкорн поджарить, типа того. Мне мобильник направить на еду или…

Афуро закатила глаза и сказала:

— Если десять минут им не пользуешься, сотик отключится, так что насчет аккумулятора не парься. Только не посей его, вдруг мне надо будет с тобой связаться.

Выбираясь из отеля «Офюлс», мы и двумя словами не обменялись, хотя, когда я отказался ехать в лифте и выбрал лестницу, Афуро слегка рассердилась. Мы слиняли через боковой вход, скрытый за стенкой из поддельных камней. Утреннее небо смахивало на плотный сгусток бело-серого цвета — может, наконец пойдет дождь.

Пока мы ждали такси, у светофора остановились мама с ребенком. Ему было года четыре — по-моему, мальчик, с огромными глазами и прелестным носиком, весь такой нарядный в оранжевом летнем комбинезончике. Я увидел, что Афуро смотрит на малыша и лицо у нее такое, какого я раньше не видел. Почти нежное.

— Симпатичный паренек, а? — спросил я.

Ее лицо снова переключилось в режим «крутизна» — это смотрелось почти комично в сочетании с яркой канареечно-желтой блузкой и прикольными красными туфлями с загнутыми носами.