Как избежать замужества - Варвара Клюева

— Но почему пропажа радиотелефонов не навела Наталью на мысль об убийстве, а «жучок» в номере навел? — недоумевал Леша.

— Когда пропали телефоны, Борис был еще жив, и Наталья, наверное, думала только о том, как поскорее доставить его в больницу. Ей некогда было размышлять о краже. А потом смерть брата заслонила все остальное. Вероятно, только теперь она начала более или менее воспринимать окружающую действительность…

Мои рассуждения вслух прервало появление Генриха. Он выглядел таким удрученным, что мне самой расхотелось воспринимать окружающую действительность, она вдруг стала вызывать у меня отвращение.

— Наверное, зря я отвел Наталью к мужу. С нами ей было бы лучше. Вальдемар сидит перед видиком с бутылкой виски в обнимку, созерцает дурацкий боевик и на внешние раздражители не реагирует. Я уговорил Наталью прилечь и попытался с ним потолковать, но он только таращился на меня пустыми глазами и повторял, как попугай: «Не переживай, стар…ик, все будет путем». — Генрих с блеском изобразил пьяного в дрезину Вальдемара и даже икнул на середине последней фразы.

Я невольно улыбнулась.

— А ты и вправду не переживай. Наверное, Наталье сейчас лучше побыть одной. Мы сходим за ней попозже.

Леша вышел из спальни и, отвечая на мой немой вопрос, покачал головой.

— Куда же могли подеваться эти ключи? — Я растерянно обвела комнату взглядом. — Слушайте, вы ведь помогали Ларисе переместить Бориса с кровати в кресло, да? Во что он был одет? Когда кресло вывезли в коридор, он был закутан в одеяло. А под одеялом? Вы заметили, что на нем было надето?

— По-моему, пижама, — ответил Генрих. — Или халат… Не помнишь, Леша?

— Я не знаю, как это называется. Нечто вроде пижамных штанов и махровой куртки, похожей на обрезанный купальный халат.

— А карманы у куртки были?

— Были. Думаешь, Борис сунул ключи в карман пижамы? Тогда о них можно забыть. Но где-то должен быть запасной комплект. Павел Сергеевич должен знать где.

— Придется подождать, пока он проснется.

— Да, кстати касательно Павла Сергеевича, — заговорил Генрих. — Пока я искал ключи, мне пришла в голову мысль: а что он делал среди ночи под Варькиными окнами?

— Не совсем под моими, — уточнила я. — Он стоял левее, ближе к парадному подъезду. Там окна Бориса или, может быть, Натальи.

— Ну все равно… Что привело его туда в такой час?

— Думаешь, убийца назначил ему свидание? — заинтересовался Леша.

— Свидание среди ночи? — Я хмыкнула. — Тогда не «назначил», а «назначила». Но, по-моему, Павел Сергеевич уже немножко не в том возрасте.

— Вообще-то это спорный вопрос, — не согласился Генрих. — Но я думал не о такой экзотической возможности. Моя гипотеза гораздо прозаичнее. Может быть, что-нибудь привлекло внимание старика? Он сторож и, наверное, иногда — когда ему не спится — проверяет, все ли в порядке в его владениях. Допустим, прошлой ночью он совершал такой обход и что-то его остановило… Не осмотреть ли нам место, где на него напали? Ночью, в темноте, мы ничего не разглядели, да нам и не до того было, а вдруг там остались следы?

— «Любой преступник оставляет след и возвращается на место преступленья»? Жаль, что ты не вспомнил об этом раньше. Мы бы засели в кустах, глядишь, уже и поймали бы редиску.

— Может быть, еще не поздно. Так или иначе, осмотреть место преступления нам ничто не мешает.

— Ладно, пошли. Здесь вроде бы делать нечего.

Мы вышли из номера, и Леша запер дверь.

— Занесем ключ Вальдемару?

— Нет, лучше попозже вернем его Наталье, — решил Генрих. — Будет хороший предлог наведаться к ней, узнать, как она себя чувствует.

На улице опять шел дождь. Складывалось впечатление, будто за последние двое суток над Валдаем выпала годовая норма осадков.

— Прошка прав, — сказала я, с отвращением поглядев на низкое угрюмое небо. — Если эта чертова погода продержится еще пару дней, мы отсюда не скоро выберемся. Трактора в лесу будут вязнуть. А я, между прочим, обещала в издательстве, что четвертого буду в Москве… Ох, Генрих, а как же Машенька? Она, наверное, с ума сойдет от беспокойства, если ты завтра не дашь о себе знать.

— Машенька давно уже должна была привыкнуть к опозданиям Генриха, — заверил меня Леша. — На моей памяти он столько раз путал место, час и даже дату встречи, что я всегда удивляюсь, когда он внезапно является вовремя.

— Но на сей раз он отправился вместе с нами. Машенька начнет звонить мне, тебе…

Я осеклась и застыла. Генрих с Лешей резко остановились, потом, проследив за моим взглядом, тоже вытаращили глаза.

Мы стояли на гравиевой дорожке, метрах в двадцати от участка, расположенного напротив первого окна моего люкса. Изумрудную лужайку, простиравшуюся от дорожки до кустов, высаженных перед зданием отеля, пересекала безобразная полоса шириной около метра. Грязно-бурое месиво с зелеными вкраплениями выдранной молодой травы походило на гигантскую гусеницу, ползущую от дорожки к дому. Сходство усиливалось благодаря тонким черным бороздкам, которые еще не до конца размыл дождь.

— Работящий преступник нам попался, — пробормотала я, оправившись от удивления. — Не поленился разыскать грабли и прочесать все пространство, где могли остаться его следы.

— И как прочесать! — добавил Генрих. — Словно бороной прошелся.

— Ну вот, наконец-то у нас появилось конкретное указание на его личность, — удовлетворенно заметил Леша.

— Какое указание? — одновременно воскликнули мы с Генрихом.

— Раз он так старательно уничтожил следы, значит, они были чем-то примечательны. И скорее всего, размером.

— Почему размером, а не типом обуви, например?

— Сейчас все выходят на улицу в резиновых сапогах. Рисунки на подошве, вероятно, отличаются, но, раз следы были оставлены не на земле, а на траве, четкого отпечатка остаться не могло. А вот приблизительный размер обуви, поскольку трава еще не разрослась, определить несложно.

— Не очень-то четкое указание, — проворчала я. — Непонятно даже, в какую сторону от нормы должен отличаться этот самый размер.

— Я думаю, в меньшую. У Павла Сергеевича, Левы и Вальдемара примерно сорок второй — сорок третий размер. Марк, Генрих и я попадаем в ту же категорию. Прошка вообще-то носит сороковой, но резиновые сапоги покупает на размер больше, так что разница с основной группой небольшая — в траве не различишь. У Натальи нога тоже довольно крупная. Итого получается восемь человек. Убийце не было смысла уничтожать следы, если он мог затеряться в такой массе подозреваемых.

— Среди всех обитателей отеля самый маленький размер наверняка у меня, — заметила я кисло. — Надеюсь, ты не подозреваешь меня в убийстве?

— Не глупи, — отмахнулся Леша. — Остаются двое: Лариса и Георгий. По дороге сюда, когда мы ехали в грузовике, я обратил внимание на то, какая маленькая у Георгия нога. Помню, еще подумал, что, наверное, ему приходится покупать обувь в детском магазине. Думаю, у него и у Ларисы размер примерно одинаковый — тридцать седьмой или тридцать восьмой.