Опасная идея Дарвина: Эволюция и смысл жизни - Дэниел К. Деннетт

Теперь, с помощью Библиотеки Менделя, мы можем разрешить (или, по крайней мере, рассмотреть с определенной точки зрения) некоторые назойливые проблемы, касающиеся «биологических законов» и того, что в мире возможно, невозможно и необходимо. Напомню, что сделать это нужно потому, что при объяснении, как именно дело обстоит сейчас, следует отталкиваться от того, как могло бы, или не могло бы, или должно было бы быть. Теперь можно дать определение понятию биологической возможности в узком смысле:

Доступным откуда? Каким путем? Вот досада! Нам нужно определить точку отсчета в Библиотеке Менделя и понять, как будет происходить «путешествие». Предположим, мы начинаем с того места, где находимся сегодня. Тогда речь пойдет, во-первых, о том, что возможно сейчас, то есть в ближайшем будущем, с использованием тех видов транспорта, которые на сегодня доступны. Можно считать возможными все действительно существующие современные виды и все их видовые черты (включая те, которыми они обладают благодаря взаимодействию с другими видами и их видовыми чертами), а также все, что можно обнаружить, двигаясь от этого широкого фронта либо просто «вместе с природой» (без манипуляций со стороны человека), либо с помощью таких искусственных подъемных кранов, как методы традиционного животноводства. Добавим сюда хирургию и новомодные приемы генной инженерии: в конце концов, мы – люди и все наши ухищрения – просто один из продуктов современной биосферы. Так что пообедать на Рождество 2001 года свежей индюшкой будет для вас биологически возможным, если и только если по крайней мере один индюшачий геном ко времени обеда произведет необходимый фенотипический результат. Биологически возможно, что при жизни вы прокатитесь на птеранодоне, если и только если технология «Парка Юрского периода» позволит к назначенному времени произойти экспрессии такого вида генома.

Как бы мы ни задавали параметры «путешествия», полученное в результате понятие биологической возможности будет обладать важным качеством: некоторые вещи будут «более возможными», чем другие, то есть окажутся в многомерном пространстве поиска ближе и будут доступнее. Их «легче» получить. То, что еще несколько лет назад казалось биологически невозможным (светящиеся в темноте растения, несущие гены светлячка), сейчас не только возможно, но и действительно существует. Будут ли в XXI веке возможны динозавры? Что ж, средства, позволяющие добраться туда отсюда, развиты настолько, что мы, по крайней мере, можем рассказать в высшей степени замечательную историю – историю, в которой практически нет поэтических вольностей. («Туда» – это тот раздел Библиотеки Менделя, через который Древо Жизни перестало прорастать примерно шестьдесят миллионов лет назад.)

В соответствии с какими правилами происходит путешествие сквозь это пространство? Какие правила или законы определяют отношения между геномами и их фенотипическими воплощениями? Пока что мы внесли в их список логическую или математическую необходимость, с одной стороны, и законы физики – с другой. То есть мы действуем так, как если бы знали, что такое логическая и (простая) физическая возможность. Это – понятия непростые и противоречивые, но их можно считать принятыми: мы просто допускаем некую определенную версию этих видов возможности и необходимости, а затем, пользуясь ими, вырабатываем наше ограниченное понятие биологической возможности. Например, считается, что закон больших чисел или закон всемирного тяготения всегда выполняются без ограничений в любой точке пространства. Приняв физические законы, мы сможем, например, без обиняков сказать, что все разнообразные геномы физически возможны, ибо химия учит, что все встречающиеся в природе геномы стабильны.

Приняв за данность логику, физику и химию, мы могли бы найти иную точку отсчета. Можно выбрать какой-либо момент истории Земли пять миллиардов лет назад, и рассмотреть, что тогда было биологически возможным. Не так уж много, поскольку до того, как возможными стали тигры (на Земле), должны были появиться эукариоты, а затем растения, в больших количествах вырабатывающие атмосферный кислород, и многое, многое другое. Бросив взгляд в прошлое, можно сказать, что, по сути дела, всегда существовала возможность тигров – даже если она была отдаленной и в высшей степени маловероятной. Одно из достоинств такого подхода к возможности заключается в том, что он объединяется с вероятностью, тем самым позволяя нам заменять категоричные суждения о возможности в стиле «все или ничего» утверждениями об относительной дистанции – а именно она в большинстве случаев имеет значение. (Судить об истинности категорических заявлений о биологической возможности практически невозможно (опять это выражение!), так что мы ничего не потеряли.) Как видно из нашего исследования Вавилонской библиотеки, нет особой разницы в том, считаем ли мы, что найти какую-либо определенную книгу в этом Чрезвычайно огромном пространстве «в принципе возможно». Важно, возможно ли это практически в том или ином смысле этого слова – выбирайте, что вам больше по душе.

Это, определенно, не общепринятое определение возможности, или даже не общепринятый вид определения возможности. Идея, будто какие-то явления «возможнее» других (или являются в один момент более возможными, чем в другой), противоречит привычному определению этого понятия, и некоторые критически настроенные философы могли бы сказать, что, чем бы это ни было, это попросту не определение возможности. Другие философы отстаивали концепцию сравнительной возможности153, но я не хочу об этом спорить. Моя формулировка не является определением возможности? Пусть. Тогда она – предлагаемая мною замена этого определения. Может быть, для каких-либо серьезных исследовательских целей нам в конечном счете вовсе не требуется понятие биологической возможности (которое, предположительно, можно использовать для вынесения категорических суждений). Возможно, все, что нам нужно, – это степень доступности в пространстве Библиотеки Менделя, и на деле это понятие работает лучше, чем любая его категорическая версия. Например, было бы неплохо располагать способом классифицировать с точки зрения биологической возможности следующие позиции: десятифунтовые помидоры, морских собак, крылатых лошадей, летучие деревья.

Это не удовлетворит многих философов, и их возражения обоснованны. Бегло рассмотрев доводы, можно будет, по крайней мере, прояснить, что я имею – и не имею – в виду. Во-первых, не приведет ли определение возможности через доступность к порочному кругу? (Не подразумевает ли уже сам суффикс английского слова accessibility (доступность) наличие возможности (possibility) – никак ее при этом не определяя?) Не совсем. Остаются кое-какие неподобранные концы, о которых я скажу, прежде чем двинуться дальше. Мы предположили, что существует то или иное понятие о физической возможности, принятое нами за данность; наше представление о доступности предполагает, что эта физическая возможность, какова бы она ни была, оставляет некоторое пространство для маневра – некоторый выбор между различными направлениями движения в пространстве (а не один-единственный путь). Иными словами, мы допускаем, что с точки зрения физики ничто не препятствует нашему движению в любом из этих направлений154.