Бумажный Грааль - Джеймс Блэйлок

Мистера Джиммерса они увидели у обрыва: он рыхлил тяпкой огородик, укрытый от ветра длинным навесом из рифленых квадратов стеклопластика. Сильвия с Говардом подошли к нему почти вплотную, прежде чем он их заметил и выпрямился, опираясь на тяпку на длинной рукояти. Одет он был во все тот же потертый твидовый пиджак, но теперь на ногах у него были тяжелые резиновые сапоги.

В отдалении виднелся жестяной гараж, запертый и таинственный. Говард намеренно избегал на него смотреть, чтобы не возбуждать подозрений. Над ними в стене дома, выходящей на луг, темнела дверь, которая никуда не вела, и вдоль стены к ней на две трети поднималась осыпающаяся каменная лестница.

– Листовая свекла, – кивнул мистер Джиммерс на проклюнувшуюся из земли скудную с виду зелень.

– Вкусная, а? – спросил Говард.

– На самом деле – хуже некуда, зато ее легко выращивать, надо только хорошенько укрывать от ветра, не то он живо ее прибьет. Но солнца не хватает, поэтому нужно сажать много, если хочешь собрать достаточно на еду. Видели бы вы огород в былые времена, пока мистер Грэхем еще был в силах! – Джиммерс печально покачал головой и перерубил острием тяпки сорняк. – А теперь осталось только несколько грядок свеклы. Просто позор. Впрочем, на диете из зелени можно поддерживать крепкое здоровье. Если есть побольше яиц, то организм получает весь набор питательных веществ. «Постум» делают исключительно из растительных материалов. Вы это знаете?

– Правда? – переспросил Говард. – Из растительных материалов?

– Из пшеницы в основном.

– Кстати о еде, – сказала Сильвия. – Мы вот корзинку для пикника с собой привезли.

Бросив тяпку, мистер Джиммерс направился к дому, потирая руки, словно питался исключительно «Постумом» и листовой свеклой.

– Я только скатерть постелю, – сказал он, стаскивая на крыльце сапоги. Сильвия сбросила туфли, и Говард тоже снял ботинки, запоздало сообразив, что в носках у него дыры на пальцах. Может, из-за них он будет выглядеть более беззащитным, подумал он, – недурной тактический ход. Однако забот не оберешься – опять ноги промерзнут.

Про рисунок он заговорил, лишь когда они сели за стол. Неловко, делая вид, будто эта тема не слишком его интересует, он сказал:

– Да, кстати, рисунок Хокусаи, мистер Джиммерс.

– Тот рисунок на рисовой бумаге? – переспросил мистер Джиммерс.

– Верно.

– Чертовская редкость, знаете ли.

– Знаю. Поэтому я им и интересуюсь.

– Я хотел сказать, что гравюр Хокусаи пруд пруди, но предварительных эскизов, особенно из Мангквы, днем с огнем не сыщешь. А артефакты с такой историей, надо думать, встречаются еще реже.

– Говард хочет знать, – напрямую спросила Сильвия, – сохранился ли у вас этот рисунок, мистер Джиммерс, и готовы ли вы его предоставить?

Джиммерс широко улыбнулся и, глянув на Сильвию, поднял бровь.

– Съешь еще кусочек этого чудесного сыра, дорогая, —: сказал он. – Положение у меня, разумеется, рискованное. Мистера Грэхема ведь так и не нашли, правда? Кто может утверждать, что он мертв? Конечно, его считают мертвым, но отсутствие тела осложняет передачу его имущества. – Он подмигнул Сильвии. – А без железной уверенности, что он мертв, как я могу раздавать его вещи? Не важно, какие бы – возможно, подложные – письма мне ни привозили. – Он поднял руку, останавливая возражения Говарда. – В мире полно ужасных людей, которые были бы вне себя от счастья, что одурачили мистера Джиммерса и прибрали к рукам этот диковинный… эээ… рисунок, как вы его называете. Почему вы решили, что это Хокусаи?

– А разве нет? – спросил Говард.

– Конечно, нет. Поняли в чем проблема, правда? Вы ведь в потемках бродите, так? Понятия не имеете, чего хотите. Знаете только, что хотите. Но есть ли у вас основания? Вот в чем вопрос?

– Выходит, письмо, подписанное Грэхемом, для вас ничего не значит?

– Напротив, мой мальчик. Значит – и очень многое. Оно означает, что вы вполне можете быть тем самым человеком, который сейчас или в самом ближайшем будущем станет обладателем ценного предмета, который мы обсуждаем. Но в данный момент вы не тот человек. Желаемое – не обязательно действительное, но вполне может им стать. Я ясно выразился? – Мистер Джиммерс с довольным видом откусил от сандвича краешек, словно мог насытиться и парой крошек. – Жаль, что не могу предложить вам ничего на десерт, – с сожалением сказал он. – У меня где-то был целый пакет шандровых леденцов. Но никак не вспомню где. Уже почти год его не видел. Изготовлены из дикого шандра ребятами с «Солнечной ягоды».

– Все в порядке, не надо, – поспешил сказать Говард.

– Не в порядке, не все. Я стал настоящей Матушкой Хаббард[9]

Гостям предложить нечего. Но вы ведь первые, кто в последние годы ко мне приехал. Обещаю, в следующий раз припасу что-нибудь вкусненькое. Я пристрастился к сандвичам: консервированные спагетти на белом хлебе высшего сорта. Никаких изысков: просто хлеб, маргарин и спагетти – консервированные спагетти. Не важно, по сути, какой марки.

Вот так тема рисунка всплыла и снова канула всего за минуту, погребенная под сандвичем со спагетти мистера Джиммерса. Он почти пообещал что-то, но Говард не мог понять – что. Что он такое сказал? Говард вполне может быть «тем человеком» – будто мистер Джиммерс ждал не просто кого-то c письмом на право получения, а кого-то, кто знал бы разгадку, или саму загадку, или какой-то пароль.

– Так вот о рисунке, – сказал Говард. – Ваши колебания мне понятны, и мне очень неприятно вам надоедать. Проблема в том, что мне не хотелось бы на вас давить, но у меня есть письмо от мистера Грэхема, которое я считают абсолютно подлинным, и…

– В этом я не сомневаюсь, – прервал его мистер Джиммерс. – Абсолютно подлинное. Можно мне еще раз на него взглянуть?

– Конечно. – Вынув из куртки письмо, Говард отдал его Джиммерсу.

Мистер Джиммерс какое-то время поизучал письмо, кивая и прищуриваясь, а потом резко разорвал на клочки, которые бросил через плечо.

– Подождите! – вскочил со стула Говард. Но было уже поздно: на полу белели обрывки. Он снова сел, не в силах закрыть рот от изумления. Сильвия едва заметно улыбалась, будто считала все происходящее забавным, но не решалась рассмеяться вслух.

– Теперь у вас на один листок бумаги меньше, а значит, меньше и забот, – сказал мистер Джиммерс. – Избегайте фокусировать вашу энергию на мусоре. Для вас бумажка никакой ценности не представляла. Письмо должно было лишь вызвать вас сюда, вот и все. Это дело не для музея. Тут нечто большее. Вам не нужно письмо на право получения, как вы выражаетесь. Вы всем надоели со своим письмом на право получения. Всех от него тошнит. Помните Священное Писание? «Все откроется, когда придет полнота времени». – Тут он снова поднял руку, словно чтобы помешать Говарду ответить. – Понимаете, «когда придет полнота времени»? – Коснувшись салфеткой губ, он продолжил: – Идемте. Я покажу вам кое-что примечательное, и это кое-что принесет вам безмерное облегчение. – Теперь он подмигнул Говарду, точно собирался открыть своим гостям какой-то секрет, и Говард с Сильвией направились вслед за ним в гостиную с камином, огонь в котором, хотя и был разожжен, умирал на горке углей. Бросив в камин пригоршню бурых пихтовых иголок, Джиммерс подул на них и положил сверху несколько кедровых полешек, которые тут же вспыхнули и стали потрескивать и щелкать, осветив небольшое пространство вокруг очага.