Сначала - Алла Полански

Эта ночь стала отправной точкой к большому переосмыслению самой себя. Я снова прокручивала в голове всё, что произошло со мной за последние месяцы. Они несравненны ни с чем. Я только начала жить и радоваться каждому дню, надеясь, что моя доля в судьбе других окажется столь же велика, как и их в моей.

— Ира, пойдём в постель, — Алекс, глубоко вздохнув, сел напротив меня за кухонным столом. — Мы что-нибудь придумаем. Чем больше ты себя изводишь, тем хуже делаешь не только себе, но и всем нам.

— Я боюсь, — еле слышно простонала я. — Я каким-то шестым чувством ощущаю приближение плохого.

— Ты сама себя настраиваешь, — накрыв мою ладонь, уверенно сказал мужчина. — Ир, ну сколько можно? Мы же только с тобой всё пережили, всё разгребли и избавились от твоих страхов. Пойми, я хочу, чтобы ты была самой счастливой женщиной на земле, но пока ты сама себя изводишь, этому не быть. Хотя прекрасно знаешь, что я всегда рядом и готов на обе безумие ради тебя.

Я на мгновение закрыла глаза, представив, что серые тучи над моей головой вновь расходятся, и снова на горизонте появляется тёплое солнышко. Наверное, Алекс прав. Я слишком сильно переживаю за всё происходящее, слишком много беру на себя, а ведь стоит, наконец, подумать о собственном благополучии.

Но вдруг услышала лишь непривычно тихое:

— Извините, может, оторвала вас от дел, но мне некуда больше идти. Мне так плохо… Я просто не знаю, что мне делать…

Я обернулась. В проёме стояла Чижик, которая принялась всхлипывать тоненько и жалобно. Она плачет. Не так, как раньше, настоящими слезами плачет, и в этих слезах было нечто очень горькое.

Выглядела она плохо. Бледное и осунувшееся лицо, под глазами темнота, явно от бессонницы, а руки нервно подрагивали.

Я открыла шкафчик над столом, пошарила там и достала оттуда конфеты.

— Будешь? — Чижик молча кивнула. — Выбирай, какая тебе по душе.

Девчонка старательно развернула конфету и откусила сразу половинку. И, видимо, сладость подействовала — она, шмыгнув носом, успокоилась и даже присела на край кухонного диванчика.

— Тебе помочь, — кивнула на посуду в раковине.

— Тебе нужно как можно больше отдыхать, — я погладила её по волосам на голове. — Ты или, ложись, а я пока примеру на кухне.

Алекс схватился за полотенце, но я остановила его, отправив присматривать за нежданной гостьей. В полном одиночестве вымыла кофейную чашку, выкинула измученную и совсем растаявшую конфету, которую тоже собиралась съесть, и тщательно вытерла стол.

Задумавшись, не заметила, как перетёрла все поверхности на кухне и остановилась только тогда, когда поймала себя на том, что собираюсь лезть на кухонный стол для протирания плафона светильника.

Я ушла в комнату, залезла с ногами в кресло, включила торшер, а потом так и сидела. И всё думала… думала… думала…

Чтобы переключиться на другую волну, отвлечься от нахлынувших проблем, Алекс предложил поехать на выходные в дом, мой дом. Тот, который вот-вот, совсем скоро примет нас в свои стены.

Отделочные работы всех остальных комнат почти завершены, строились задуманные террасы, заказанная мебель уже вовсю конструировались на фабриках. Не хватало только одного — счастливых голосов в нём.

Как ни странно, но Чижик во всех этих делах так или иначе принимала участие. Именно она подсказала, как расположить некоторые важные детали в интерьере, как улучшить грунт в саду и куда уместнее поставить беседку и мангал.

Нас искусали комары, а у неё в кармане чудесным образом нашёлся пузырек с какой-то резко пахнувшей жидкостью, но если ею протереть кожу — насекомые не кусались. Оказалось, что Чижик лучше всех поёт песни под гитару, и все соседи по нашему участку теперь при встрече звали её не Чижиком, а Соловейкой.

Алекс с удивлением отметил, что здесь я действительно изменилась. Стала мягче, окончательно исчезло куда-то былое беспокойство и резкие движения. Речь стала плавной и неторопливой, да и улыбалась нежно и беззащитно.

*Если честно, то её слова о том, что она снова готова сражаться за возможность забеременеть застали меня врасплох. Конечно, я безумно хотел детей. Любой нормальный любящий мужчина в моём возрасте предполагает, что станет отцом. Но Ира столько выстрадала по этому поводу, что я лишний раз старался не заводить разговор о ребёнке, просто перестал воспринимать эту возможность как вероятность.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍И вот абсолютно неожиданно — такая новость… Прислушался к своим внутренним ощущениям. Я рад. Рад, что моя девочка снова нашла в себе силы не сдаваться.

Я часто, на разный лад, крутил в голове слова: «Отец, отцовство, я буду папой…»

С появлением на пороге Чижика во мне вдруг открылось второе дыхание. Ещё одно. Я целыми днями возилась теперь в квартире, наводя какую-то уже стерильную чистоту. Все разговоры с Таней теперь неумолимо заканчивались одинаково: даст ли подруга мне рецепт её теста на пироги, и знаю ли я, как вывести с полотенец коричневые кофейные пятна, не поддающиеся стирке.

Кажется, жизнь снова налаживалась…

— Сегодня у тебя приём, — напомнила я своей тёзке, которая пила утренний чай с листиками смородины и неторопливо жевала бутерброд. — Ты позвонишь в клинику, узнаешь время приёма врача, и мы пойдем туда вместе. А мне нужно съездить по делам. Договорились?

— Хорошо, — согласно кивнула она. — Как скажешь. Всё равно мне сегодня в школу не надо — я отпросилась у директора на один день.

— Зачем?

— Хочу съездить к маме… — замявшись, поговорила девушка. — Ты же сама говорила, что нужно всегда идти на компромисс.

Я в одобряющие недоумении посмотрелана подростка. Такого уж точно не ожидала. Молодец, Чижик, всё верно впитала.

— Я тоже хочу попасть на приём к Марине Викторовне, — улыбнувшись, доверительным тоном поговорила я. — Хочу поговорить с врачом и убедиться, что с твоим малышом всё в порядке. И про себя спрошу. Ты же знаешь, я очень хочу ребёнка.

— Девочки, — Алекс поднялся из-за стола. — Сегодня много работы, буду поздно. Но как только что-то узнаете, обязательно сообщите мне. Словом, я буду ждать. Всё, до вечера! Спасибо за завтрак, омлет и бутерброды были очень вкусные!