Последний праведник. Часть 1. Мирай - Джулия Рати

– Люблю музыку, – старик подошел к висящему на стене пульту и скрутил громкость, высокий голос девушки, певшей на неизвестном языке что-то нежное, притих, – помогает помнить, что кости и прочее дерьмо, что я на себе таскаю, все еще живое.

Внезапно догадка осенила Мирая. В памяти всплыл образ Хранителя. Того, что они встретил в подземельях побратима.

– Это эксперимент такой, – праведник не сводил взгляда с прозрачных фигур, что расположились на лавках вдоль столов. Глаза по-прежнему светились голодом, конечности подергивались, но с места не двигались, – по пересадке человеческого сознания в цифровую матрицу. Не думал, что такое возможно…

– Ах, мальчик мой, – старик покачал головой, – на сколько я тебя понял, ты и сам в состоянии понять, что возможно все, что сможет прийти нам в голову…, – седая шевелюра качнулась, – да только не знаю какой вариант лучше. Тот что ты подумал или что произошло на самом деле.

– Так что произошло на самом деле, – подал голос командир.

– Вы садитесь, – старик по-хозяйски засуетился, – простите, давно живых гостей не было… Я чайку сейчас организую, – и поковылял к одному из автоматов. Кнопки запищали под скрученными пальцами, в воздухе разлился приятный запах, – мята… мой любимый аромат. Иногда сердце подсказывает, что именно так должно пахнуть лето, – забытое слово мягко легло на слух. В их мире сезоны давно не сменяли друг друга, но думать о лете было почему-то приятно.

По кивку командира небольшой отряд расселся за одним из столов. На помощь старику никто не кинулся, все понимали – ему нужно сделать все самому. Кружки мягко стукнули о гладкую поверхность. Пар нежно закрутился и устремился к решеткам вытяжки в потолке. Старик присел радом и вытянул уставшие ноги. Рука, чуть подрагивая, поднесла чашку ко рту, втягивая приятный аромат, раздулись ноздри. Сделав глоток, старик на секунду зажмурился. Открыв глаза, он начал свой рассказ:

– Не было у нас никаких экспериментов, – грустная улыбка тронула сухие губы, – если, конечно, не считать оным попытку выжить. Мы были предками жителей города, чьи остатки вы недавно имели честь лицезреть. Они спрятались в этом бункере и вполне сносно жили. Не без ссор и передряг, но многих успели пережить. Были вылазки наружу, кое-кто ушел в города, кто-то еще куда. Но многие оставались. Здесь было безопасно. Знания, как поддерживать бункер в рабочем состоянии тщательно передавались из поколения в поколения. Камеры слежения позволяли смотреть за тем, чтобы выходить наружу только тогда, когда поблизости никого нет. Да и надобности сильной не было. Но… мы недооценили этих тварей снаружи. Тех, кого вы окрестили падальщиками. Время шло, и они все больше приспосабливались к жизни в пустыне, как-то они сумели вынюхать, что за неприметной стеной спрятана жизнь. Сколько во времени падальщики сидели в засаде не знаю. Уж поболей недели точно. После того как видели их передвижения, мы всегда, прежде чем открыть дверь, выжидали не меньше, – старик замолчал и пригубил из чашки. Остальные так и остались стоять нетронутыми, но он этого даже не заметил. Картины прошлого реальностью стали перед глазами.

– Они ворвались в бункер, перебивая всех на своем пути. Конечно, мы пытались защититься… выбора то у нас не было. У нас даже был отряд воинов, они погибли первыми, потом все остальные. Были и те, кого забрали живыми. Я был среди тех, кто остался одним из последних. Мне повезло, моих жену и детей убили на моих глазах. Я был рад их смерти. Это лучшей той участи, что уготована пленникам этих тварей. Поэтому я с благодарностью принял нож в сердце…, – старик поднял глаза на командира, в глазах мелькнула осознанность, он опять улыбнулся, – вы чай то попейте, пока не остыл…, – Дикий притянул к себе кружку и первым глотнул все еще дымящийся напиток. Улыбка старика стала шире, Мирай придвинул кружку и к себе. Уж больно интересно было отведать вкус лета. Он знал, возможности командира были намного больше, и он наверняка просканировал состав жидкости.

– Не стану рассказывать про свет в конце туннеля. Думаю, на грани успел побывать каждый из вас и, наверняка, уж почаще моего, – старик продолжил историю, – уж не знаю сколько времени прошло как я очнулся. Вокруг никого не было. Только тела и следы крови. Грудь жутко болела, не помню какая сила меня вела, но я дошел до медотсека, вынул нож и залез в капсулу. Провалялся я там несколько суток, а когда вышел, в бункере царила привычная чистота. Не было ни следов бойни, ни намека на грабеж. Я даже обрадовался, когда увидел знакомые фигуры. Подумал, что сон мне жуткий приснился. А потом как понял, так и поседел сразу, – рука старика прошлась по торчащим в разные стороны волосам. Те были белее света песка, что тот отражал в самый полдень, – вокруг меня стояли не живые люди, а призраки… Да, да… призраки всех убитых в бункере. Ни Господь, ни Смерть не приняли их души. Уж не знаю почему…, – пленка подернула бесцветные глаза старика, он качнул головой смахивая слезы, – это уже потом я понял, как все было. Души остались в телах призраков, а с ними и желания неутоленные. Сами призраки ни почувствовать, ни сделать ничего не могут, тел то нет. Вот они до чувств других и жадные больно. Недолго думая, они все эмоции подчистую, вместе с самим желанием жить, из падальщиков и высосали. Те на месте померли. А роботы уборщики к моему пробуждению все прибрали. Времени прошло немного, всего двое суток. Проголодаться призраки не успели, потому не разбрелись по округе. С тех пор я их здесь держу. Они у меня послушные, иногда подкармливаю залетными падальщиками. Но сами твари ко мне не суются, наоборот берегут даже, – старик ухмыльнулся, – я скрываться сразу перестал. Наоборот, первых, кто пришел вслед за напавшими, сам запустил… Кто успел в страхе разбежался. Молва пошла о нашем бункере по округе, все нынче знают, живут тут призраки голодные, а у призраков сторож есть. Только он их в узде и держит, чтоб по пустыне в поиске добычи не разбрелись…, – старик сделал последний глоток, чашка с шумом опустилась на стол.

– Да, непросто тебе пришлось, – командир тоже допил напиток и, поставив чашку на стол, отодвинул ее от себя, – а от нас какая помощь нужна? Боишься, долго не протянешь, да разбредутся призраки твои пустыню пугать. Думаешь мы удержим?

– Нет…, – седая голова качнулась, – они никого, кроме меня слушаться не будут. Да и жителей пустыни мне не жалко. Что до городов… Вряд ли призраки далеко отойдут, от места где тела оставили, – старик поднял глаза на Дикого, спина его впервые за все время распрямилась, – это ж мои родные все тут, я о них пекусь. Вот увидел, как ваш праведник, тварей отпевает, так подумал, может и моих на тот свет проводит. Уж они жизнь получше тех злыдней вели… Больно на них смотреть, маются они окаянные, – старик замолчал, все четыре пары глаз застыли на праведнике.

– А что ж ты сам их не отпел, – сам не зная почему Мирай перешел на “ты”. Помочь он был не против. Да только речи старика говорили о том, что духовная наука не чужда и ему самому. Значит было что-то еще… Старик тяжело вздохнул.

– Ах, подзабыл я, что тут умники одни собрались…, – грустная улыбка опять собралась на морщинистом лице, – много я пережил… много передумал… я уж и счет годам потерял… каждый день смотрю на друзей, на жену и детей, да вижу только их боль… Почему, за что им это? Ответа я не нашел. Может нету его, а может не там искал…, – бесцветные глаза наполнились тоской, – верю ли я в Бога? Да, верю, но понимаю ли я Его замысел, люблю ли я Его, как завещают писания? Нет…, ушло все, осталась лишь горечь. А чтоб проводить на грань зависшие здесь души, одного этого недостаточно, – старик ненадолго умолк и, глядя прямо на Мирая, продолжил, – а в тебе вижу и веру, и силу любви. Чистым ты пришел в этот мир, и не дал ему осквернить твои помыслы.