Козлы и орлы - Наталья Скороденко

Мы уселись в машину, и Инесска добросовестно удовлетворила мое любопытство:

– Позвонила в дверь. Ляля: «Кто там?», я – бодрым таким голоском: «Подписи против заправки собираю!» Она открыла, вся красивая такая, в шелковом халатике и давай меня нахваливать, мол, какая вы молодец, в положении, а для людей стараетесь, ходите, время тратите… Подписала, в общем.

– Ну, а как ты до телефона-то добралась?

– Все гениальное – просто. Сказала, что сотовый разрядился, а мужу позвонить позарез надо. Она, конечно, меня впустила. Телефон оказался в прихожей, и я водички попросила, чтобы спровадить ее на кухню. Ну, и дело в шляпе!

– Грамотно мы все обстряпали! Сейчас Петрову отчитаюсь, пусть поразится нашей оперативности.

Петров поразился и похвалил, что было особенно приятно – ведь похвала опера дорогого стоит.

От Настены новостей пока не поступало, и мы обе были на нервах. На месте не сиделось, а по делу предпринять, увы, было больше нечего. Инка поехала домой, примерять обновы на Даньку и Кирюху. А я в преддверии бурного развития истории с выкупом решила утрясти все возможные вопросы по работе. Было часа четыре, и в случае необходимости я вполне могла успеть в редакцию до конца рабочего дня и обсудить спорные четверостишия. Почти не сомневаясь, что таковые имеются, я достала рабочий мобильник. На дисплее висело оповещение о двух неотвеченных вызовах, Тамара уже жаждала со мной пообщаться.

Перезвонив Неволькиной, я выяснила, что три четверостишия в имеющемся виде она принять категорически не может. Зная по опыту, что подобные ситуации лучше утрясать по горячим следам, я сказала, что могу подъехать, и получила милостивое согласие на аудиенцию.

Тамара с видом прокурора сидела за рабочим столом, на котором царил пугающе-идеальный порядок.

– Здравствуйте, – как всегда официально поздоровалась она. – Хорошо, что подъехали. Работа сдана в критические сроки и на переделку времени в обрез.

– А так ли необходима переделка? – поинтересовалась я.

– Необходима, – отрезала Неволькина, и я с горечью поняла, что в чем-нибудь прогнуться придется. – Меня, как я уже сообщила, не устраивают три четверостишия. Начну по порядку.

Предвкушая «разбор полетов», я внутренне сгруппировалась.

– Первое: «Одеяльце под бочок мама подоткнет, поцелует в пяточок, песенку споет!»

– И что же вас здесь не устраивает? – с искренним недоумением спросила я.

– Режут слух два момента: «подоткнет» и «поцелует в пятачок», – заявила чувствительная к изящной словесности Неволькина.

Я аккуратно начала оборону:

– Извините, Тамара, но стихи ведь к картинкам, верно?

– Верно.

– Тогда скажите, будьте добры, что, по-вашему, изображено на картинке, к которой написан стишок?

Тамара пожала плечами:

– Свинья укрывает одеялом поросят и целует их в мм-м… пятачки, – неохотно признала она.

– Вот я и не стала называть пятачки носиками. А одеяльце мама-свинка поросятам именно что «подтыкает», я лишь описала процесс. Предоставьте другую картинку, опишу ее в стихотворной форме. Однако против художественной достоверности грешить не стану, – победоносно завершила я.

– Мм-м, да… Неудачный рисунок, подумаю над вашим предложением, – не сдалась Тамара. – Но никуда не годится следующее четверостишие: «Под могучим под стволом спрятался ежиный дом, лишь ежата с мамой знают, до чего уютно в нем».

– А в нем что не так?

Претензии Тамары неизменно становились для меня откровением, я никогда не могла представить, что именно ее не удовлетворяет.

– Это же детские стихи, а вы: «Под могучим, под стволом…» – с укоризной заметила она.

– Ну и что? – все так же не понимала я. – Ствол-то на картинке могучий! А норка – под ним. У ребенка появляется ощущение покоя, защищенности…

– Неужели вы не слышите? Возникают явные фаллические ассоциации! – подивилась моей тугоухости Неволькина.

У меня в прямом смысле отвисла челюсть… Учеба в литинституте не проходила даром – Тамара наповал сражала нестандартностью мышления.

– Изложите иначе, вы же поэт, – подытожила она.

Не то что спорить, я слова вымолвить не могла. К тому же было ясно, что аргументы разума против фаллических ассоциаций – бессильны… Молча придвинув к себе листок, я вычеркнула непристойный дуб и написала: «В теплой норке под стволом не найти ежиный дом! Лишь ежата с мамой знают, до чего уютно в нем». И, переведя дух, спросила:

– Надеюсь, тут вам ничего не слышится?

– Отлично, Наталья, – абсолютно не заметив иронии, похвалила меня Неволькина. – Можете, когда захотите!

Претензия номер три не вызвала у меня ни малейшего внутреннего ропота – художнику все-таки удалось обвести меня вокруг пальца. Казавшийся бесспорным сурок оказался щенком. Вспомнились слова Володи: «Собаки и не на такое способны!»

Клятвенно пообещав сегодня же вечером сочинить стишок про хитрого суркообразного щенка, я отправилась домой.

«Надо же… А я насчет этой картинки ни секунды не сомневалась, сурок как сурок», – думалось мне под шум метро.

Опять то, что казалось очевидным, на поверку обернулось совсем другим.

Вечер выдался на удивление размеренным и спокойным. Никто, кроме пары приятельниц, не звонил, не приходил и не дергал попусту. Но сердце было не на месте – подозрительное затишье напоминало штиль перед бурей. Я позвонила Насте – с ней пока никто не выходил на связь. Оставалось расслабиться и ждать.

Со стишком я разделалась за полчаса и, отправив его по электронной почте Неволькиной с однозначным комментарием «Окончательный вариант», решила принять ванную. Нервишки никак не приходили в норму. Мысли постоянно крутились вокруг расследования, и ни одной толковой среди них не наблюдалось. Один день из отпущенных вымогателями двух прошел, завтра они должны были сообщить Стрепетовой место и время выкупа, чтобы послезавтра она отдала им деньги. Гадать, как это произойдет, было бесполезно, следовало перестать «думать о белой обезьяне». Снотворных я не признаю, а выспаться было необходимо, поэтому я решила прибегнуть к неопробованному доселе средству.

Уже полгода назад Инка мне подарила набор чудесных эфирных масел, которые, судя по аннотациям на пузырьках, были способны и усыпить, и поднять из гроба. Я все собиралась насладиться подарком, но не складывалось, а сегодня он пришелся как нельзя кстати. Пузырьков было множество, и, кратко ознакомившись с основными свойствами чудодейственных масел, для успокоения и засыпания я выбрала парочку – апельсиновое и лавандовое.

Помимо снятия нервного напряжения и снотворного эффекта эти потрясающие масла сулили мне в качестве бонуса снижение веса, нормализацию работы всех без исключения систем организма, небывалое улучшение цвета лица и вечную молодость.