Диван для Антона Владимировича Домова - Алан Араменко

— Кири, — спросил Тоша, когда они вошли через большую крутящуюся дверь и оказались в тускло освещенном просторном холле, выполненном в стиле модерн, — ты знаешь, что в темноте этих коридоров прячутся те, кто могут забрать тебя обратно?

— Да, — пискнула та в ответ.

— Тогда зачем пошла со мной? Ты могла остаться с ней, на этой освещенной улице, в безопасности.

— Разве тебе не нужна моя помощь? — открытое лицо девушки демонстрировало совершенное простодушие.

Антон был озадачен и ничего не ответил. Она действительно здесь лишь потому, что хочет ему помочь? Какая глупость!

В конце холла находилась проходная, рядом с которой сидели полусонные охранники, разгадывающие кроссворд. Еле слышно играла какая-то музыка. На странных ночных посетителей даже не обратили внимания, сюда часто заходили просто поглазеть или по ошибке, и те без труда подошли к турникетам.

— Я хочу встретиться с Александровым, — сказал Антон, желая как-то дать о себе знать.

Страж порядка оторвался от компьютера, на котором писал сообщение девушке, с которой только познакомился на сайте, и лениво поглядел на того, кто его потревожил, — в столь поздний час о каком визите может идти речь? Да и босс, он знал, никого к себе не ждет. Охранник уже собирался посмеяться над нерадивым гостем, но не смог выговорить ни слова. Черные глаза, смотревшие на него, пугали его безмерно. Его напарник тоже отвлекся от газеты, но только потому, что не услышал никакого ответа на вопрос подошедшего.

— Эй, Денис, что с тобой? — спросил он, видя, что тот вошел в какой-то ступор, и, не получив от товарища объяснения, обратился к гостю: — Послушайте, все посещения нужно согласовывать заранее. Вам назначено?

— Нет, — честно признался Антон.

— Тогда, увы, вам придется перенести свой визит на завтра.

— Я так не думаю, завтра меня здесь уже не будет.

— Извините, но, к сожалению, мы не имеем права вас пропустить…

— Извините, но, к сожалению, я все равно непременно должен увидеть Александрова.

До этого момента охранник выглядел совершенно спокойным, он вел себя как обычно на работе и старался быть вежливым с каждым. Все-таки числясь в столь престижной компании, как «Future star company», нужно было держать марку, но отчего-то этот посетитель, несмотря на то что он ничем не отличался от сотен других до него, жутко раздражал его, и внутри просыпалась старательно позабытая жажда драки, жажда того, что могло выпустить неконтролируемый гнев наружу. Он ничего не понимал — неужели лечение прошло понапрасну? — но, не сумев сдержаться, уже сорвался с цепи и открыто хамил, как вел себя прежде, желая вывести объект своего недовольства на рукопашную.

Домов ничего не ответил на весьма нелестные выпады своего собеседника — перемена произошла так скоро и столь неестественна она была, что в ее причине сомневаться не приходилось.

— Напрашиваешься, а, гаденыш?! — продолжал охранник и выхватил пистолет. — Сам напрашиваешься! — нес он сущую околесицу, не понимая того, что именно говорил, и лишь наслаждаясь этой охватившей его яростью, упиваясь той властью, какой, думал, обладал, целясь в того, кого в этот момент отчего-то ненавидел всей душой.

Кири в привычной ей позе, с опущенной головой и беспокойным взглядом из-под бровей, а также с лампой и шкатулкой, крепко сжимаемых в руках, смотрела на происходящее, не отходя от Домова ни на шаг. Будто осознание того, что ее могло задеть в возможной перестрелке или драке, совершенно не тревожило ее, или же эта мысль вовсе не приходила в эту головку.

Тоша облокотился на стойку, положив при этом подбородок на руку, и безмерно довольный поглядел на исходящего слюной мужчину, что угрожающе тряс пистолетом, демонстрируя свое очевидное преимущество, как нечто, с чем не поспоришь. От направленных на него черных глаз, тот поперхнулся и, изумленный, замолчал.

— Ваш пропуск действует по всему зданию? — спросил Домов мило, что выглядело на самом деле совершенно не мило. Не мило и опасно.

Его оппонент не ответил.

— Хм, — только и произнес Антон и разочарованно причмокнул.

Через полминуты они с Кири уже поднимались на четвертый этаж.

В затемненном, как обычно вечером, холле стояла тишина, и лишь еле слышная музыка доносилась из приемника. Включенный кондиционер начинал дуть через определенные промежутки времени, обеспечивая приятную атмосферу. Как всегда. Пахло свежим кофе. Моргала лампочка банкомата в углу. Как всегда. Журналы на стенде были сложены в идеальную стопку. Приятная женщина с плаката улыбалась. Как всегда.

Только отчего-то не были видны привычные две головы из-за стойки. Газета, с наполовину заполненным кроссвордом заляпана странными пятнами. И в недописанном сообщении, обращенном к грудастой малолетке с чрезмерно накрашенным глупым лицом и в практически не существующей джинсовой юбке, бесконечно печаталось: прпрпрпрпрпрпрпрпрпрпрпрппрпрпрпрпрпрпрпрпрпрпрпрпрпрпрпрпрпрпрпрпрпрпрпр…

Лифт мягко подпрыгнул и остановился. Приятным звуком дзынкнули двери, открываясь. Бывшие в нем вышли, оказавшись в просторном коридоре, повторявшем стиль холла и украшенным красивыми и яркими крупными цветами. Здесь, как и внизу, царил полумрак — компания следовала мировой тенденции по сохранению энергии.

Антон сделал шаг, и его лицо расплылось в широкой улыбке — перед ним стояла целая компания вооруженных мужчин, явно настроенных не разговоры толочь. Резким движением он закинул Кири обратно в закрывающийся уже лифт, а сам потянулся за ножами, предвкушая приятное времяпрепровождение.

— Прекратить сопротивление! — приказал строгий голос из толпы, и дула угрожающе направились в сторону посетителя.

— Ага, сейчас все брошу и прекращу, — отшутился Тоша и в каком-то трудно отслеживаемом и для себя и для других прыжке переместился прямо в толпу не успевших ничего сообразить охранников.

Завязалась шумная возня. Несмотря на организованность и отработанный порядок, из-за неожиданности действий задерживаемого началась неразбериха. Те, что стояли по бокам, суетливо пытались разобраться в том, что происходило в середине, пока очередь не доходила до них самих, а там уж было не до спокойствия.

Мышцы Антона были напряжены до предела. Запах крови, предсмертные стоны, хруст костей — все это только распаляло его жажду убийства. Словно взаимосвязанные части его личного натюрморта, словно необходимые знаки его симфонии, все это составляло идеальную картину его творения. Совершенство. Сделано Смертью. Созданный для того, чтобы уносить жизни, он делал это с невообразимым наслаждением. Да и напряжение, появившееся после незапланированной поездки, подобная тренировка снимала прекрасно. Даже с его нелюбовью к вообще любому движению, хорошая драка лишь поднимала ему настроение. Чуя опасность, ощущая боль, зная, что и сам несет то же самое своим соперникам, он входил чуть ли не в транс, или даже в безумие, ибо практически не контролировал себя, полностью отдаваясь темным страстям своего нутра.