В погоне за временем - Инна Ташнева

меня на это место, я вообще не знала бы, что и делать. Я и теперь не знаю, только я не одна. У меня есть настоящие друзья. Все правильно.

В этот момент из часовенки вышел Виноградов.

– Лелишна, что загрустила? Как дела? Куда идем дальше?

Марина, выходя следом, пошутила:

– Ну, что тебе ангелы сказали? Это их знак или ищем дальше?

– Знак их, – радостным голосом ответила Леля, – но мы ищем дальше!

– Так я и знал, – расхохотался Сережка, – мы без трудностей не можем, а если их нет, то создаем сами!

– Так, ребята, если вы пойдете прямо вниз вот по этой тропинке, то выйдите к Горицкому монастырю, или можете погулять тут по лесам, только учтите, что по Мауре можно ходить только в обозначенных местах. Костров не разводить, окурков не бросать, бутылками не кидаться. А мне надо обратно: Славка должен прийти, и на работу я хотела забежать. Так что оставляю вас одних, не заблудитесь?

– Не переживай, тут теряться вроде негде, к тому же я опытный следопыт, – гордо сказал Сережа и сделал мужественное лицо.

– Ну и отлично. Всех целую! – Марина побежала вниз, оставив ребят около часовни.

Леля молча стояла на камне и о чем-то раздумывала. Виноградов, увидев ее сосредоточенное лицо и стараясь не мешать, улегся на траву и стал любоваться весенним небом.

Вдруг Леля тихо произнесла:

– Они специально сюда пришли.

– Кто? – вздрогнул от неожиданности Сережа.

– Ученики Сергия Радонежского. Он послал их в это место – четырех своих учеников, для того, чтобы они закрыли вход в эту гору. Он дал им кресты, и они с их помощью запечатали вход в Китеж до Конца Света.

– Откуда ты знаешь?

– Сама не пойму, я вдруг это очень ясно увидела. Гору, почерневшую от огня, на которой растут удивительные цветы и совсем нет деревьев. Местных жителей, которые боятся даже близко к ней подходить, и четырех мужчин в монашеских одеяниях, которые стоят на коленях с крестами в руках. Ты помнишь, кто это был?

– Ну, в общем, я в курсе, прочитал путеводитель и примерно сам знаю. Это были Павел Обнорский, Кирилл Белозерский, Ферапонт Белозерский и Дмитрий Прилуцкий. Каждый почему-то основал свой собственный монастырь, и они так и сохранились. Правда, монастырь Павла Обнорского совсем развалился, только воспоминания остались, да пару икон. Но все церкви стоят, и везде снова службы идут.

– Отлично, значит нам надо понять, как они это сделали.

– В целом, все логично, – продолжал задумчиво рассуждать Сережа, – когда они сюда пришли, здесь христиан не было, только местные язычники. Если они видели, как гора прилетела, то, ясное дело, боялись ее до смерти. Но цивилизация развивалась, людей становилось все больше, приходили новые, которые не знали историю горы, поэтому ее пришлось защищать. Поэтому они основали рядышком монастыри, чтобы иметь возможность молиться здесь и заодно просвещать язычников. Только как мы поймем, что надо делать?

– Все должно быть просто, раз вход закрыт до Конца Времен, значит должны присутствовать ангелы. А наши ангелы говорят о необходимости людей. И они стояли вчетвером с крестами…

У Лели загорелись глаза от возникшей идеи.

– Смотри, как все здорово складывается. Нас четверо: двое ангелов держат кресты с Ангелом и двое людей с крестами, где Христос – Человек. Элементарно. Только куда вставать? Может, прямо здесь?

Она радостно схватила сумку и достала оттуда кресты.

– Мокий, Феодорит, давайте попробуем, и встанем вокруг камня.

Сережа закатил глаза, но следуя сформировавшейся привычке даже не стал спорить: пребывая в таком состоянии, Леля не допускала обсуждений. Ангелы также беспрекословно протянули руки, и кресты в руках засияли.

Они вчетвером встали вокруг камня, и Леля с замиранием сердца ждала, что произойдет чудо. Но ничего не происходило. Она поменяла всех местами, потом еще раз, потом еще, но все было тщетно. Кресты сияли только в ангельских руках, а в человеческих даже не блестели.

– Чего-то не хватает, – в сердцах сказала Леля. – Надо подумать!

– Думать не надо, – произнес Феодорит, – попробуй почувствовать сердцем и увидишь глазами. Ведь именно это твой дар.

– Ой, действительно! Ах, вот откуда у меня эти картины прошлого: я их словно вижу во времени. А я как всегда, все приписываю себе. Прости Господи, до чего же я неблагодарная и самоуверенная, – Леля покачала головой, – конечно, у меня крест в руках не засияет, это просто невозможно.

– Это обычная человеческая самонадеянность, – погладил ее по голове Феодорит, – но если ты это понимаешь, то уже половина пути пройдена.

– Не хочется прерывать ваше покаянное настроение, но, по–моему, у нас опять неприятности, – голос Мокия на этот раз был встревоженным, а не привычно веселым.

Невдалеке они услышали шорох листьев и человеческое ворчание. Кто-то шел по тропинке.

– Скорее в часовню, надо спрятаться. – Виноградов схватил Лельку и потащил за собой. Они забежали внутрь и стали прислушиваться.

Голоса оказались противно знакомыми.

– Ремонт, в натуре, на фига мы сюда притащились, – тянул занудливо Интурист. – Подругу их прихватили и хватит. Сейчас сами прибегут, как миленькие. Ясен перец, они уже отвалили отсюда, чего тут делать. Пейзажи наблюдать?

– Не гундось, Интурист, сказано проверить, вот и проверяем, Мне неприятностей не надо. Она сказала, что они пошли в сторону женского монастыря прямо по тропинке, вот мы и идем. Дыши кислородом, умник.

– Я не могу, у меня от свежего воздуха голова кружится, и, вообще, если бы я любил погони с засадами, то работал бы в милиции. Understand?

Они услышали радостное ржание знакомой компании. У Лельки похолодело сердце, и она в ужасе вцепилась Сережке в руку. Он приложил палец к губам и потащил ее прямо к двери. Они прижались к стене так, чтобы открывшаяся дверь их загородила.

Дверь действительно немного приоткрылась, но тут же захлопнулась.

– Да не фиг им тут делать, уже за лопатами небось пошли, клад копать.

Все загоготали еще громче.

– Надо перекурить. Жора, дай сигаретку.

Компания расположилась прямо около часовни.

– Слушай, а кто знает, чего ищем-то? На фига бабу эту прихватили, надо было сразу ее отпустить, они, как выяснилось, только слегка знакомы. Я бы в жизнь не потащился искать кого-то, с кем два дня протусовался.

– Ты плохо знаешь жизнь, Жора. Надо быть ближе к народу. А наш народ будет чувствовать вину за то, что из-за них кто-то пострадает, и сразу придет на переговоры. Все культурно, просто шеф хочет без эксцессов. Понял?

– Все, кроме последнего слова, – огрызнулся Жора, – не можешь выражаться, как все люди? Интурист хренов. – Потом упрямо переспросил:

– А чего ищем-то?

– Я до конца не понял, но