«Каскад» на связь не вышел - Игорь Срибный

Запоздавшие из-за погодных условий в Ханкале вертолеты зашли на боевой вираж из-под солнца. Иса, пребывающий в шоке из-за гибели брата, случайно оглянулся и увидел, что солнце вдруг начало мигать какими-то ярко-оранжевыми огоньками. В тот же миг его тело было разорвано в клочья прямыми попаданиями снарядов вертолетных пушек.

«Крокодилы» сделали два захода над позициями боевиков и… через десять минут на гребне не осталось ни одной живой души.

* * *

…Сандаль приходил в себя урывками, тяжело выкарабкиваясь из небытия. Сначала он танцевал на выпускном с Веркой Доценко, потом принимал присягу в части. Затем покупал с отцом велосипед, придирчиво рассматривая блестящие никелем обода колес, пробуя свободный ход педалей…

И лишь под утро, когда небо уже начало потихоньку убирать мириады звезд с небосклона, Сандаль полностью пришел в сознание. Он с трудом открыл глаза, и это усилие, казалось бы, такое незначительное, едва не провалило его снова в беспамятство… Некоторое время он лежал, не двигаясь, пытаясь понять, что с ним происходит. И только теперь к нему пришла боль. Она волной прокатилась по всему телу, нещадно рванув каждый нерв. В голове резко вспух и разорвался миллионами брызг огненный шар. Тело солдата выгнулось дугой, дрожащей от напряжения всех мышц, и резко завалилось на бок. Его пару раз сотрясли конвульсии, и он затих, не шевелясь…

Рядом с ним в кромешной темноте сидел Руслан. Он сидел, сжавшись в комок, охватив руками худые коленки, и плакал… Ему жаль было этого русского солдата, который умирал на его глазах, и он не в силах был ему помочь хоть чем-то. Жаль было себя – избитого в кровь при падении о камни, в изодранной в клочья одежде, которая совсем не согревала в сыром мраке ущелья, куда они свалились вместе с русским. У него не было спичек, чтобы разжечь костер и согреть себя и русского, а прикасаться к окровавленной одежде солдата он боялся. Руслан сидел, и горючие слезы текли и текли по его щекам. Постепенно сон одолел его, и чеченец, засыпая, привалился к телу русского, чтобы было теплее…

Солнце стояло высоко в зените, с трудом пробиваясь своими тонкими лучами в глубь ущелья. Река, разбрызгивая вокруг ледяные брызги, грозно ревела, закручивая водовороты вокруг огромных валунов.

В нескольких метрах от реки на полосе галечника лежали, тесно прижавшись друг к другу, два тела, казавшиеся безжизненными. Стайка ворон, рассевшись по ближайшим кустам, терпеливо дожидалась пиршества. Старый ворон, посеревший от долгой жизни, наконец, решился и вразвалку направился к телам. Он приблизился к ним вплотную и уже щелкнул безобразным, покрытым коричневато-серыми наростами клювом, предвкушая сладость мертвечины, как вдруг одно из тел подняло голову. Ворон испуганно заорал «кар-р-р!» и, тяжело хлопая крыльями, стал подниматься в воздух…

Руслан с трудом приподнялся и сел, чувствуя невыносимую боль во всем теле. Дрожа от холода, он огляделся, но не увидел ничего, что могло бы послужить источником тепла. Он обернулся к русскому, и его взгляд натолкнулся на взгляд широко раскрытых серо-голубых глаз солдата.

– Ты кто? – едва слышно прошептал солдат.

– Руслан, – ответил чеченец. – Я был в отряде, который напал на ваш колонна.

– Я в плену? – спросил солдат.

– Нет! – ответил Руслан. – Мы оба падал с дорога в обрыв, в ущелье.

– Что со мной? – солдату каждое слово давалось с трудом. Он говорил медленно, делая передышку между каждым словом. – Я ранен?

– Я ны знаю, – честно ответил Руслан. – Я ничего ны панымаю в ранах и как лечить.

– Ты просто осмотри меня и расскажи, что увидишь.

– Слушай, твой одэжда – кров вса. Как дерево стал совсем… Не расстегивается пугвиц.

– У меня в разгрузке штык-нож возьми, – эти слова дались солдату с большим трудом, и он надолго замолчал.

Руслан, преодолев ужас перед окровавленной одеждой русского, расстегнул пряжки разгрузочного жилета, с трудом стащил его со спины и, вынув из ножен штык, обрезал пуговицы. Но это не дало никакого результата: запекшаяся кровь намертво приклеила камуфляж к телу.

– Отмачивай, – прошептал русский.

Руслан стал носить в ладонях воду и поливать ею грудь солдата. От каждого прикосновения ледяной воды тело солдата крупно вздрагивало, и вскоре он потерял сознание.

Руслан продолжал носить воду и поливать одежду русского. Тот все еще был без сознания и тяжело, со свистом дышал. Камуфляж наконец-то отлепился от тела, и Руслан увидел на груди солдата огромную рваную рану, через которую видны были ребра. Края раны набухли и посинели, а кожа вокруг нее отливала багрово-синеватым глянцем. Кровь вытекала из раны тоненькой струйкой бледно-красного цвета. Отлепив от верхней части раны плотную ткань – кусок разгрузки, срезанный, как бритвой, – Руслан увидел торчащий из груди кусок зазубренного металла. Резкая тошнота подкатила к его горлу, и Руслана, едва успевшего отбежать за кусты, вырвало одной горечью желудочного сока.

Он отошел к реке и умылся. Затем долго сидел, глядя на ревущий поток и не решаясь подойти к солдату – так ужасен был вид его раны и куска железа, торчащего в ней… Но переборол себя и на негнущихся ногах подошел к солдату.

Сандаль был в сознании. Он уже не чувствовал боли – видимо, ледяная вода на время утихомирила ее. Смотрел в далекое синее небо и думал о том, что жизнь медленно, по капле покидает его…

Подошел чеченец. Присев около него на корточки, сказал:

– У тиба в груди осколок торчит. Я ны знаю, что с има делат.

– Ничего не делай, – сказал Сандаль. – Его только в госпитале нужно извлекать. Поищи в разгрузке бинт в серой упаковке и перевяжи рану…

– Как тиба госпиталь нести? – спросил Руслан. – Я ны знаю. Я даже ны знаю, как нам отсудова вылезти. Посмотры, высота какая, – он кивнул подбородком на уходящий в небо склон ущелья.

– Может быть, по низу можно как-то выйти? – И Сандаль опять впал в беспамятство.

Руслан долго возился с бинтом, который никак не хотел ложиться ровно и все время сползал, обнажая рану. Тогда он стал цеплять витки бинта за осколок, и повязка больше не сползала. Вымотавшись до крайности с перевязкой, Руслан лег на гальку и долго отдыхал, набираясь сил…

С трудом приподняв тело солдата под мышки, чеченец попытался тащить его по направлению течения реки, рассудив, что река должна куда-то впадать, а значит, выведет на равнину. Он смог протащить тело с десяток метров и упал без сил…

До вечера, когда в ущелье стало сумрачно и холодный ветер засквозил по ногам, Руслан смог преодолеть каких-то двести метров, и силы покинули его.

Русский был в сознании, и Руслан спросил у него спички.

– В разгрузке есть сигареты и зажигалка, – с трудом ворочая одеревеневшим языком, сказал солдат.

Руслану пришлось возвращаться к месту, где он перевязывал русского, и уже в полной темноте искать в разгрузке зажигалку. Он нашел и сигареты, но пачка оказалась насквозь пропитанной кровью, и он выбросил ее в реку. Куртка солдата была все еще мокрой от воды, но Руслан все равно забрал ее, надеясь высушить у костра.