Жертва особого назначения - Александр Афанасьев

Многие из вас и не знают, что сейчас идет война. Но она идет от ваших государств, от вами выбранных лидеров. И даже тех, кого я только что взорвал, послали сюда правители нечестивой страны Руси. Значит, вы все – виновны. И вас всех ждет огонь.

Что только ни предпринимают кяфиры и куфарские правители для того, чтобы устрашить нас и отвратить от религии Аллаха. Они посылают дроны, которые обрушивают ракеты на нищие селения, убивая наших детей. Они идут на нас войной, захватывая земли мусульман, взрывают мечети. Они похищают мусульман и пытают их, заставляя отказаться от веры и погубить свою душу. Наконец, они лгут, и самая главная ложь, которую они возводят, – это ложь, возводимая на Аллаха Всевышнего. Но планы Шайтана ущербны, усилия кяфиров тщетны. Религию Аллаха невозможно остановить.

Это предостережение станет вам всем последним. Я уже у цели. То, что я сделаю, потрясет до основания столпы вашего нечестивого мира и даст понять тем, кто приказывает пытать и убивать мусульман, что возмездие неотвратимо. Вам я это говорю потому, что возмездие настигнет не только тагутов, оно настигнет каждого из вас, кто что-то плохое сделал мусульманам.

Каждого из вас ждет расплата.

Передав информацию полуоткрытым способом, через интернет-кафе с коммерческим шифрованием, мы вернулись в Садр-Сити, на конспиративную квартиру: ждать. Завтра с нами должен был выйти на связь полковник Красин, он должен был, как и прошлый раз, приехать в район стадиона. Там многолюдность создает безопасность, и бардак – сам черт ногу сломит.

Но Красин на связь не вышел. Ни на основной точке, ни на запасной, о которой мы договорились.

Вечером я послал сигнал о помощи. Сделал это очень просто – послал заявление на интернет-сервер посольства. Как и всякий гражданин России – имею право. Код опознания и просьба срочной связи скрывались в моем имени и цифрах ИНН, которые я вбил в соответствующие графы запроса. Бюрократия, но иногда она не бывает лишней.

Утром, подключив коммуникатор, вышел в Интернет и на промежуточном сайте нашел место встречи. Я его знал – Новый порт. Он ниже Багдада, его строят с нуля как порт, способный принимать не только суда класса река-море, но и небольшие морские суда. Относительно небольшие. Под это дело углубляют и расчищают Тигр и перестраивают все мосты – на разводные. Правильно, бабок-то немерено.

Бабок немерено, а мира – нет.

Мы приехали на полчаса раньше назначенного срока – по меркам криминальной разборки, это полный беспредел и пролог к мочилову, но надеюсь, у нас не криминальная разборка. Оставили «Тахо» на месте, а сами спрятались от греха – Красин пропал, это не шутки, он не из тех, кого легко взять, он мало кому верил, был всегда вооружен и знал о том, что приговорен к смерти. И если что с ним, то это очень и очень хреново. А нас не взять – в случае чего уйдем водой. По Тигру движение то еще, от гидроциклов до барж. Найдем на чем.

Место, где мы спрятались, было удобным, можно было даже посидеть. Только дышать было нельзя – в Ираке не введены нормы выхлопов Евро-7, и каждый самосвал, проходящий мимо, обдавал нас густым облаком дизельной гари.

Подольски посматривал на меня, будто хотел что-то сказать, но не решался. И мне это в конце концов надоело.

– У нас есть поговорка, – сказал я: – «Что ты смотришь на меня, как на врага народа?» Если есть что сказать – давай, говори.

– Черт, да, есть что сказать. Все время хотел узнать, еще в Москве, только времени не хватало.

– Давай, давай. Не нагнетай.

– А почему вы против свободы, а?

– А вы – это кто?

– Вы, русские. Вы все, у нас принято считать, что русских угнетает власть, не дает им высказывать свое мнение, выражать его на выборах. Но я-то жил в вашей стране, меня этим не провести. Я знаю, что у вас нет свободы, потому что она вам и не нужна. Скажи мне – а почему так?

Я зевнул.

– А в чем это заключается – нет свободы. Вот скажи, конкретно, что такое – нет свободы.

– Свободы для людей выбирать, как им жить. Вы подавляете ее. И не говори, что это не так.

– Почему, так. Мы с тобой находимся в стране, где шестнадцать лет назад вы отворили врата свободы. И демократии местного разлива. Такие, как Обан, сделали это. Тебе напомнить, что он говорил и что он уже сделал?

– Черт, это несправедливый аргумент. И ты это знаешь.

– Почему же? Он едва не убил тебя, ты это забыл? Он всучил тебе мешок фальшивого бабла и отправил на смерть в болота.

– Ты прекрасно знаешь, что все задумывалось не так, – не сдавался Подольски. – Мы пришли сюда для того, чтобы дать иракскому народу свободу от убивавшей его диктатуры. И мы не виноваты в том, как иракцы своей свободой воспользовались.

– А кто виноват? Маленькие зеленые человечки? – спросил я.

– Вы, куда бы ни пришли, везде поддерживаете тиранов и новую тиранию. Неужели вы не понимаете, что это путь в никуда, а?

Путь в никуда. Отлично сказано.

– Послушай, друг, – сказал я Подольски. – Раз время есть, я тебе кое-что объясню. Первое – я не узнаю, в какое дерьмо превратилась Америка. Все эти фрустации и все такое. Что касается меня – я живу по принципу: все, что происходит со мной, имеет причины во мне самом. Только я являюсь причиной всего, что со мной происходит. И знаешь, это правильно, потому что если я хочу что-то изменить, то меняю себя. Это намного проще, чем изменить кого-то. А вы все время меняете мир, получая раз за разом по морде. Говорите всякую хрень, что, мол, не ожидали, что будет именно это. Отвечайте за последствия, черт побери, а не успокаивайте себя. Это первое. Второе – у вас есть одна проблема. Вы готовы доверять первому встречному, если не знаете его. Это потом, когда он уже сделал что-то плохое, вы перестаете ему доверять. А у нас, у русских, опыта побольше, все-таки наше государство втрое старше вашего. И мы знаем про окружающие нас народы достаточно, чтобы знать, кому доверять, а кому нет. И третье, самое главное. Ваша демократия – это борьба, и вы это знаете. Проблема только в том, что здесь борются с использованием автомата Калашникова. Так было. Так есть. И, наверное, так будет в будущем. Ни вы, ни мы не можем с этим ничего поделать. Только если мы не боремся с тем, с чем не в силах бороться, то вы ведете себя как разгневанные дети, которые в ярости крушат об пол не понравившуюся им игрушку. И не надо больше об этом. Не хочу, на хрен, ничего слушать.

* * *

Караван машин появился почти сразу после того, как мы столь бесславно закончили свой пустой и бессмысленный разговор о свободе вообще и свободе применительно к Востоку, понимания не добавивший, но зато добавивший отчуждения. Караван был намного больше, чем я ожидал, – белый «Вольво-100» с дипломатическими номерами и трехцветным флажком на крыле и несколько внедорожников, в том числе бронированный и удлиненный «G500», на котором ездил…