Танковые асы вермахта. Воспоминания офицеров 35-го танкового полка. 1939–1945 - Ганс Шойфлер

Когда полковник Эбербах обустраивался в доме в городе Чернь, там обнаружили мертвого русского полковника танковых войск с пистолетом в руке. Он покончил жизнь самоубийством. Из его бумаг стало ясно, что он был командиром танковой бригады, которая столь ожесточенно и упорно сражалась с нашим танковым полком. Судя по всему, он не захотел пережить позор, вызванный разгромом его бригады. Полковник Эбербах отдал честь своему храброму противнику и приказал похоронить его.

Герман Хосс, обер-лейтенант и начальник связи 5-й танковой бригады

Быстрый захват 4-й танковой дивизией Орла 3–4 октября 1941 года стал для русского военного командования неприятной неожиданностью, и он грозил охватом Москвы с юго-востока. В направлении Орла в спешном порядке перебрасывались элитные соединения, в том числе 4-я танковая бригада полковника Катукова, которая затем остановила наступление нашей дивизии у деревни Воин и города Мценска. Также эти бои стали первым примером настоящего боевого применения T-34 против 2-й танковой группы (с 5 октября 2-й танковой армии) Гудериана. Начиная с 7 октября небольшой город Мценск и линия реки Зуша с обоих берегов стали крепостью, которую оказалось невозможно взять в лоб и которую противник постоянно укреплял. Широкие минные поля блокировали местность вокруг города и дорогу на Тулу. И лишь под прикрытием разразившегося снежного бурана боевой группе Эбербаха (33-й пехотный полк и 35-й танковый полк) удалось взять город Мценск и два моста через Зушу.

Для развития наступления Гудериан планировал осуществить левофланговый охват из Мценска через Зушу в район Черни силами группировки частей и соединений различных видов войск. В этом секторе ответственности 3-й танковой дивизии, как раз у впадения Зуши в Оку, боевые группы в составе танков дивизии, мотопехотинцев и саперов совместно с танками 18-й танковой дивизии и дополнительно приданными артиллерийскими и зенитными частями должны были форсировать Зушу и открыть дорогу в Тулу через Чернь. Командование и управление этой необычайно крупной группировки войск было изъято из компетенции 4-й танковой дивизии. Гудериан возложил полную ответственность именно на полковника Эбербаха и штаб его 5-й танковой бригады. А поскольку, с учетом имеющихся у нас сил, мы против ожидаемых T-34 не могли совершить никакого решающего перелома в исходе сражения, эскадрильи пикирующих бомбардировщиков Ю-87 «Штука» получили приказ задействовать всю мощь для бомбардировки с воздуха. А в это время нашей 4-й танковой дивизии поручили неблагодарную задачу лобовой атаки противника на его укрепленных и заминированных позициях и сковывания его до момента начала и успешного развития маневра флангового охвата.

21 октября штаб 5-й танковой бригады двинулся в направлении позиций 3-й танковой дивизии. С ним был взвод связи бригады, предоставленный 79-м батальоном связи танковой дивизии. Он остановился в селе Тельчье, так как штаб дивизии располагался в местной школе. На входе в здание стояло гигантское чучело бурого медведя, которое берлинцы прихватили с собой и таскали потом повсюду как талисман[46]. Флаг дивизии был в его левой передней лапе. 3-я танковая дивизия как раз расставалась со своим получившим повышение командиром, генералом Моделем, и встречала нового, Германа Брайта, ранее командовавшего 36-м пехотным полком. Трудно было не заметить некоторого облегчения в связи с отъездом Моделя, поскольку он был суровым начальником.

Из села Тельчье мы передислоцировались на участок боевых действий в деревню Карандаково близ Зуши. Река здесь делает широкий изгиб, и там и в деревне Рошенец планировалось возвести через нее военные мосты. Противоположный берег был занят противником, но не слишком крупными силами. Главным препятствием стала погода. Распутица началась несколько недель назад, и дороги к реке казались непролазными от бездонной грязи. Пройти по ним могла только гусеничная техника, и топлива для этого требовалось в пять раз больше обычного. Но на сей раз мы были ко всему этому готовы.

22 октября, сразу после того, как стемнело, мотопехота форсировала реку. Пехотинцы пробились вперед в близлежащие районы на противоположном берегу и создали плацдарм, необходимый для возведения мостов. Но подходы к берегу реки превратились в основную проблему. Саперам не хватало тягачей, в результате от сооружения моста в деревне Рошенец пришлось отказаться для того, чтобы получить возможность сосредоточить все усилия на строительстве моста в Карандаково. Противник начал обстрел района плацдарма, что замедляло темпы работы.

Тем не менее рано утром 23 октября мотопехотинцы вышли к цели своего наступления – «скирдовому холму» – и тем самым смогли обеспечить защиту плацдарма. В 10:30 мост был готов, но первый проехавший по нему танк повредил мост настолько серьезно, что потребовался полуторачасовой ремонт. Когда его завершили, прибыл новый командир дивизии, генерал Брайт, чтобы посмотреть на операцию по форсированию. Он поприветствовал всех нас, а мы знали его со времен Западной кампании. Около 12:30 3-й батальон 6-го танкового полка в полном составе пересек мост. За ним последовали штаб бригады и его машины и началось наступление на небольшую деревню Шеламово. К ней подошли в 13:00. Завязался ожесточенный бой с пехотой, артиллерией и танками, которых мы не могли видеть. Мы понесли первые потери от невидимых T-34. Подкрепления из тыла не подходили, так как мост обладал настолько ничтожной пропускной способностью, что все перешедшие по нему силы приходилось задействовать слева и справа для защиты флангов. Ночь, проведенная в Шеламово, была очень беспокойной.

Но к рассвету 24 октября к деревне Шеламово вышли также танки 2-й батальона 6-го танкового полка. Тем не менее атаку невозможно было начать сразу, поскольку «Штуки» не могли вылететь раньше 9:00. В 10:30 началась танковая атака – на фланг и центр позиции противника – к холму и в район деревень Малые и Большие Бережки. Для того чтобы справиться с тридцатьчетверками, мы использовали разработанную нами тактику применения приданных 88-мм зенитных и 105-мм орудий. Только они могли эффективно пробивать толстую броню T-34[47]. Как только мы сталкивались с ними, наши танки останавливались и затем немного отступали. Русские тридцатьчетверки немедленно шли вперед, и их удавалось подбить 88-мм зенитными и 105-мм орудиями, которые за это время устанавливали на огневые позиции. Но на установку на позиции 88-мм зениток уходило 10 минут; 105-мм орудия требовали для этого еще больше времени. Несмотря на это, тридцатьчетверки так яростно рвались в бой, что всегда попадались на этот трюк и несли немалые потери.

Повсюду было много пехоты противника и минных полей. Единственным способом выйти из положения было следование по колее, проложенной передовым танком; идущая впереди машина была готова пожертвовать собой. Первой жертвой был небольшой Pz I; его гусеницы оказались перебиты. Но командирскому танку штаба бригады – Pz IV В 03 – также не повезло. Однако команде посчастливилось найти брошенный и действующий танк T-34, с помощью которого удалось отремонтировать поврежденную машину.