Сменный Кен для Барби - Татьяна Луганцева

– Это сделали мои родители.

– Делали вы пластические операции?

– Я еще не так стара, чтобы их делать.

– Были ли вы замужем?

– Была.

– Сколько раз?

– Очень скучный ответ – всего один.

– А где сейчас ваш муж?

– Ух! Именно по его поводу сейчас поминки.

– А у вас всегда так замечательно весело проходят поминки?

– Люди не веселятся, у всех просто истерика.

– Какая роль у вас любимая? – Таких нет… Каждая роль для меня что-то значит.

– Что вы любите в мужчинах?

– Порядочность и ум.

– Вы сидите на диете?

– Нет… Я всегда ем маленькими порциями.

– Вы курите?

– Нет.

– Вы пользуетесь чудодейственными кремами?

– Обычными кремами, но не всегда… Иногда так устаю, что засыпаю прямо в гриме, и это неправильно.

– О чем вы жалеете?

– О том, что у меня нет детей.

– У вас такое имя… Играли ли вы Джульетту?

– Часто, во всех студенческих постановках и позже…

– Нашли вы своего Ромео?

– Надеюсь и боюсь, что да.

– Почему боитесь?

– Потому что любовь – это чувство, над которым надо работать. А это очень тяжело. А люди обленились, никто не хочет напрягаться. Легче вступить в мимолетную связь и порхать по жизни, не затрудняя себя ничем.

Джульетту мучили на вопросами еще много часов…

Она вообще-то не любила все эти интервью, раздачи автографов… И никто не мог убедить ее, что это необходимо в ее профессии. Джулия всегда считала, что такие мероприятия в первую очередь крадут ее жизнь, ее драгоценное время.

– Мое общение со зрителем идет через экран, вот пусть в кинозале и смотрят на меня. А лезть в душу – не для чего… Частичка ее и так отдается зрителям, не надо иссушать все… Люди, погружающиеся в светские тусовки, без меры раздающие интервью, устраивающие автограф-сессии, как правило, что-то теряют в своем искусстве… Перед съемкой, спектаклем надо сконцентрироваться, а не раздавать интервью с автографами.

И вот сейчас Джульетта убежала-таки от поклонников, сказав «баста» организатору продажи съемочного инвентаря. В ответ он ей кивнул и поднял большой палец, показывая «спасибо, хорошо поработала!».

Джульетта прошла мимо частных домов и вышла на берег небольшой речки. Открывшийся перед глазами пейзаж порадовал ее. Раскидистые ивы склонились над водой, цветущий луг звенел стрекотом кузнечиков. Эта миленькая речка выглядела гораздо привлекательнее озера на турбазе, по камушкам журчала прозрачная, чистая вода.

Джульетта сняла туфли и босиком ступила на теплую тропинку. Звон цикад и чириканье птиц нарушил телефонный звонок.

«Дьявол изобрел сотовую связь для того, чтобы мы стали нервными, а каким еще будешь с круглосуточным контролем?» – вздохнула Джулия.

– Алло!

– Привет. Это Мирон.

– Здравствуй, – села на траву Джулия, ощущая, как припекает жаркое солнышко.

– Ты где?

– Ты же знаешь, где… На похоронах…

– Я очень переживаю.

– Я тоже…

– Я не о том, мне, конечно, жаль Данилу, но сейчас я думаю о тебе. Почему ты не разрешила поехать с тобой?

– Для чего? Смотреть на голых в хороводах? – зевнула Джулия.

– Я не знал, что у вас так проходят похороны, – удивился Мирон. – А если честно, то мне все равно, лишь бы быть с тобой. Мне звонил твой генерал.

– Ну и что?

– Ты только не волнуйся…

– Ты не психолог, эта фраза сама по себе уже вызывает ужас и нервное ожидание.

– Я расшифрую.

– Еще бы!

Джульетта начала нервничать, и уже не казались ей небо таким синим и поля такими зелеными, а тупые бабочки так и просили взять в руки сачок.

– Глеб Николаевич сказал мне, что тебе может тоже угрожать опасность.

– Мне?! – удивилась Джулия. – Ты ничего не путаешь?

– Он так сказал… Убивают людей из твоего окружения. Твоя помощница, твой бывший муж, пострадал твой бывший любовник. Кто-то подбирается к тебе!

– Ты в своем уме? – смахнула с ноги быструю божью коровку Джульетта.

– Так это не я придумал! Это твой многоуважаемый Глеб Николаевич так предположил и сказал, что ты должна верить его интуиции…

– Я ему доверяю.

– Тебе сейчас угрожает опасность?

– Нет… вроде…

– Ты с кем?

– Одна… сейчас. Нет, тут народа много, в данный момент я одна.

– Ничего не предпринимай. Я подъеду и буду тебя охранять. И это не обсуждается, иначе я отслежу тебя по этому звонку.

– Вот только не угрожай мне! И так уже напугал… Мелешь ерунду… Если бы хотели меня убить, то давно убили бы. Зачем убивать Данилу? Убитые не были моими охранниками. Чем они мешали приблизиться ко мне?

– Ты задаешь мне такие вопросы… Откуда я знаю? Говори, где ты… Может, кто-то это делает не из ненависти, а из-за любви!

– Хватит фантазировать! Ладно, приезжай, забери меня отсюда. – Джулия назвала место, где находится. – Я действительно не хочу оставаться в таких условиях на ночь, и не из-за того, что боюсь…

– Хорошо, дорогая моя. У меня в городе еще есть одно дело, а затем я приеду за тобой.

Джулия вздохнула посмотрела вокруг. Так же сидела она на берегу речки, так же светило солнце и журчала вода. Но что-то изменилось после тревожного звонка.

Появилось смутное ощущение опасности, словно из речки мог кто-то выскочить и утащить ее на самое дно или кто-то мог подползти к ней по полю… И легкий плеск воды, и стрекотание цикад были лишь отвлекающим моментом, маскирующим приближение опасности. Ей стало неуютно.

«Зачем я ушла от людей? А если убийца следит за мной? Ведь наверняка это мой знакомый… Все жертвы связаны друг с другом, и человек, убивший их, тоже должен был их знать… Ведь не может же быть таких совпадений… Ой, зачем он мне только позвонил? Никакой связи! Марину сбила машина, Ионова застрелила его же домработница, Данилу отравил неизвестно кто… Нет, связи нет… Связь одна – я их всех знаю и не только я, а еще много людей, – думала она, пока не услышала какие-то всхлипывания. – Что это? Мне мерещится? Нет? Нет, кто-то плачет…»

Джулия встала и пошла на звук плача.

Под навесом из песочного берега на камушках, гладких и кругленьких, отполированных водой, сидела девочка в ярком ситцевом платьице и плакала. Девочке было лет восемь-девять.