Линейцы - Андрей Белянин

– Нет, ну скажи, на Кавказе точно существуют традиции именно такого гостеприимства?

Господин Кочесоков мысленно сформулировал крайне язвительный ответ, покатал его на языке и вдруг передумал. Как-то действительно всё было чересчур шоколадно – с мёдом, джемом, сгущённым молоком и плюс ещё сахарной пудрой сверху…

– Вы молчите? Что ж, мой дом слышал много криков, но я умею доставить радость и молчаливым джигитам…

Она сделала шаг вперёд и вдруг резко поцеловала владикавказца прямо в губы. Тот и дёрнуться не успел.

– Гражданочка, а как вас по имени-отчеству, позвольте полюбопытствовать? – с тревогой и завистью одновременно спросил подпоручик.

– Зачем тебе знать моё имя, о русский? Впрочем, ты можешь спросить своего друга. В горах нет человека, который не слышал бы о красавице Горбож!

– Это кто? – Вася обернулся к Зауру.

– Самая страшная чеченская ведьма, – облизывая губы, сиплым голосом ответил тот. – Заманивает людей, убивает и ест. Говорят, что руками она способна сломать хребет быку. Её не останавливает текущая вода или серебряная пуля. Бежим?

Ха! Да они не успели сделать и шага, как рукава подаренных черкесок неожиданно выросли, связавшись узлом у них за спиной. Прекрасные глаза хозяйки сакли вдруг стали жёлтыми, словно у волчицы, а в уголках пухлых чувственных губ сверкнули клыки.

– Куда же вы спешите, гости? Разве я не нравлюсь вам, разве не сладки мои поцелуи, разве я не красива, разве не восхитительно моё тело? Присмотритесь получше, пока я буду танцевать и петь для вас…

Волчья шкура дрогнула, грозя упасть вниз, руки девушки поднялись у неё над головой, и, плавно извиваясь в танце, она запела низким бархатным голосом. Текст старинной кавказской песни был примитивен, но по рифме и смыслу вполне мог дать фору современной попсе:

На последних строках волчья шкура таки упала под ноги роковой красотке, а в её руках вдруг оказались два здоровенных мясницких ножа. Варево в котле забулькало ещё сильнее, и на поверхности похлёбки показалась отрезанная кисть человеческой руки…

– Нам кобзда… – зажмурившись, честно признали Вася и Заур.

Но в этот момент в двери постучали. Очень вежливо и деликатно, но копытом. Ведьма Горбож, гроза и ужас гор Кавказа, обернулась с такой скоростью, что чёрные косы её свистнули в воздухе со скоростью неумолимой чеченской шашки.

– Тот, кто помешал бабушке кушать, сам станет её добычей, – нежно протянула она, делая шаг вперёд, и… дверь взорвалась!

Сдвоенный удар ног двух могучих жеребцов, вороного и буланого, отправил красавицу пятками вверх прямиком в её же котёл. Брызги вперемешку со щепками взлетели до потолка, сопровождаемые отборнейшей вайнахской руганью.

В тот же миг дорогие черкески на студентах-историках обернулись дряхлыми сползающими лохмотьями, пышные ковры на полу – пожухлыми листьями, дорогой сундук – старой корзиной, а сама сакля – дырявым шалашом из камыша и веток. Прежним оставался лишь большой медный котёл, из которого вылезала на дымящуюся мокрую землю грязная голая старуха.

Ранее прекрасное лицо превратилось в уродливое собачье вымя, покрытое гнойными струпьями, жёлтые пеньки зубов торчали во все стороны, лысый череп едва прикрывали слипшиеся пряди седых лохм, скрюченные пальцы на руках и ногах были непомерно длинными, а из спины торчали короткие чёрные шипы. Зрелище то ещё – умирать будешь, не забудешь!

Калужанин с владикавказцем не могли вспомнить, какая сила вынесла их из страшного места, кинула на хребет неосёдланным скакунам, заставив вцепиться в гриву, а вслед им неслось скрипучим старческим голосом, всхлипывающим от обиды:

– Я вам отомщу-у! Я вас везде найду-у! Я вас и на том свете резать буду-у! Вернитесь, а?!

Возвращаться не собирался никто – ни всадники, ни их отчаянные кони. И к удивлению Васи с Зауром, скакать им пришлось довольно долго, петляя узкими оленьими тропами. Странно – вроде ведь шли за красавицей какие-то пять-шесть минут, а обратная дорога заняла почти час. Может быть, ведьма умело отводила глаза и на самом деле жила далеко в горах, прячась от людей? Кто знает, этот вопрос так и остался невыясненным. Как, впрочем, и многие другие…

Считается, что литературные герои всегда должны всё знать. То есть раскрыть все тайны, развязать все узлы, распутать все нити интриги, чтобы в конце книги торжественно раскрыть привередливому читателю все карты. А уж задача читателя решить, что сказать: «Не может быть, не верю!» или же «Я так и знал, с самого начала!». Оба варианта стандартны и приемлемы.

Но жизнь обычно редко следует как литературным традициям, так и потребительским хотелкам. Она куда сложнее любой книги, а потому редко предсказуема и ещё реже раскрывает направо-налево свои тайны. Наберитесь терпения: быть может, когда-нибудь потом вы вдруг тоже попадёте в историю, и уж она-то будет предельно ясной, логичной и правильной с точки зрения любого критика. А здесь – увы…

* * *

Когда резвые скакуны вынесли друзей к тому самому ручью, где не так давно произошло достопамятное знакомство с ведьмой Горбож, на бережку, привалившись спиной к тёплому валуну, дремал дед Ерошка. Или, что вернее, делал вид, будто бы дремлет, положив ружьё на колени и не убирая ладони с курка. На приближающийся перестук копыт он слегка приоткрыл правый глаз. Потом потянулся, зевнул и улыбнулся:

– Долго ж вы гуляли, хлопчики! Ну да, расскажите старику, чё у вас тут за сшибка приключилась?

Барлога храбро открыл было рот, но потом решил предоставить первое слово товарищу. Всё-таки господин Кочесоков был в этих краях относительно местный и даже знал, как зовут заманившую их в гости ведьму. Старый казак слушал внимательно, ни разу не перебив, не задавая вопросов и не хмыкая с пренебрежением – типа, брехня! Более того, он даже впервые посмотрел на друзей с заметным уважением. Всё-таки они сумели справиться сами.

– От я-то себе по хозяйству хлопочу, как слышу, лошадки-то вроде разыгрались. Пошёл к загону – глядь, ваши двое ажно на дыбки встают, ровно-от рвутся куда! А и дай, думаю, выпущу. Говорят, конь за хозяина завсегда беду чует. Э-эх, рванули так резво, что чуть ветром с меня папаху не сдуло! Вот ведь, животина, а разум и сердце имеет…