Умерев однажды, подумаешь дважды - Ким Харрисон

Он нахмурил лоб.

— Ты хочешь отдать темному жнецу амулет. Ты хотя бы слышишь себя?

— Он принадлежит ей, — ответила я. — В чем проблема?

— Рон будет вне себя. Он отберет у меня амулет, — пробормотал Барнабас, посматривая на парковку с тревогой. — Я не должен был тебе говорить.

Я положила руку на бедро, каждую секунду осознавая, что жизнь Джоша висит на волоске.

— Ты знаешь, что поступил правильно. Я не прошу тебя уйти. Если Рон отнимет у тебя амулет, я сделаю тебе другой. Конечно, если только это не очередная ложь, и я просто несчастная простофиля, которая ввязалась во все это, а не восходящий хранитель времени. — Боже, как я рада, что регистратора не было на месте.

Все равно он колебался.

— Почему ты слушаешь Рона! — в раздражении воскликнула я. — Он знал, кто я, и не сказал мне. Он сказал тебе учить меня чему-то, что он знал, я не могу делать. Может, ты просто поможешь мне?! Я должна попытаться спасти Джоша. Я должна попытаться спасти себя. Я могу снова быть собой!

Карие глаза Барнабаса искали что-то в моих.

— Ты всегда была собой.

Я подалась назад, не зная, что он решит.

— Ты поможешь мне?

Он стал рядом со мной, его пальто развивалось вокруг лодыжек.

— Ты видишь здесь выбор?

Я закивала.

— Я вижу шанс. И возможность убраться отсюда прежде чем появится мой отец и родители Джоша.

Барнабас посмотрел, кривясь, на парковку и заходящее солнце.

— Я не верю, что я собираюсь сделать это, — сказал он.

— Ты поможешь мне? — спросила я, затаив дыхание, одновременно испуганная и в приподнятом настроении.

— У меня будет столько проблем, — сказал он сам себе, и вместе мы повернулись к двойным дверям. — Я могу отвести тебя в безопасное место. Накита не может навредить тебе там. Хотя я и не думаю, что в этом есть толк.

— Спасибо, — сказала я, когда мы целеустремлённо вышли, мой живот дрожал от волнения.

Я смогу убедить Накиту отдать мне жизнь Джоша за паршивый кусок камня, потом то же самое сделаю с Кайросом и моей жизнью.

Вот увидите.

Я напряглась и зажмурилась, когда зеленые вершины леса стали ближе. Мне не хотелось наблюдать за тем, как Барнабас складывает крылья и ныряет в маленький просвет на небосводе. Мой желудок сжался и упал вниз. От сильного порыва ветра воздух стал прохладнее. Я открыла глаза, когда он бросился вниз, чтобы увернуться от дерева, и жестко приземлился на мшистое бревно. Оно стало разваливаться на части, и я успела спрыгнуть с него до того, как полено с тихим звуком рассыпалось.

Спутанные волосы упали мне на лицо, когда Барнабас взмахнул крыльями назад, чтобы погасить движение. К тому моменту, как я обернулась, он уже стоял за бревном, сложив крылья и накинув пальто на узкие плечи. Он был встревожен. Это было заметно даже в темноте, и я пристально уставилась на небо. Деревья были большими и практически без подлеска. Мягкая земля окутала мои ноги, и я обняла себя, чувствуя сырость. Кроме холмов, усеивающих пространство, я ничего не видела. Они выглядели как… могилы.

— Где мы? — спросила я, неуклюже перешагивая через бревно, чтобы быть ближе к Барнабасу.

— В точке основания, — тихо ответил он. — Земля дрожала бы, почувствовав прикосновение серафима. Но существуют несколько мест, где почва достаточно тверда, и в прошлом бессмертные пользовались ими, чтобы вести дела на земле. Области у моря отмечены огромными камнями, но здесь, где люди жили в гармонии с природой, пока не были изгнаны, они обозначены холмами — приютами для ангелов, дарованными им людьми за то, что они хранили себя и своих детей в мире. — Он повернулся ко мне, и я вздрогнула от его внезапно потустороннего взгляда. — Это нейтральное место. Если здесь прольется кровь, прибудет серафим. Накита этого не пожелает.

Я пробежала глазами по открытому лесу, ощущая, как мою кожу покалывает.

— Странное ощущение.

— Действительно, не правда ли?

Вокруг стояла тишина, только ветер шелестел в кронах деревьев.

— Как мне сообщить Наките, что я хочу поговорить?

Барнабас молча отошел от меня, отступив на добрых двадцать футов так, чтобы подпись его амулета не смешивалась с моей. Глядя на темнеющие деревья, он произнес:

— Полагаю, она ищет тебя. Было бы лучше, если бы ты была в этом уверена.

— Я уверена, — подтвердила я, но в глубине души беспокоилась. Я была в опасности, моя душа пела тем, кто мог это услышать, звуча подобно колокольному звону и создавая пятно света, за которым могла следовать Накита. Я стиснула зубы, когда черное крыло бесшумно пролетело между землей и деревьями. Но затем я решила, что в действительности это была ворона. Я посмотрела вверх — что-то невидимое привлекло мое внимание.

Барнабас дернулся, и ветка хрустнула.

— Я тоже это чувствую, — прошептал он.

Я тяжело сглотнула.

— Что это?

Он медленно переводил взгляд туда и обратно.

— Не знаю. Ощущается как жнец, но он боится. Как человек.

Барнабас бросил взгляд куда-то позади меня.

— Мэдисон, ложись! — крикнул он, и я упала на сырую листву, зарывшись лицом в землистую почву. Что-то тяжелое как камень прокатилось по моей спине и исчезло. Я подняла глаза, откидывая волосы и выплевывая изо рта грязь.

Сияя крыльями, такими белыми, что они светились во мраке, Накита ступила на землю, кружась в воздухе так, что ее ноги едва касались поверхности, пока ее крылья не растаяли как дым.

— Ты в порядке? — крикнула я, думая, что это одна из наиболее глупых вещей, которые я когда-либо говорила.

— Серафимы тоже мне лгут, — огрызнулась жнец, страх и гнев исказили когда-то прекрасные черты. У меня не было ни малейшего понятия, о чем она говорит, и я тупо уставилась на нее.

— Накита, подожди! — закричал Барнабас, бросаясь между нами. Светлый жнец отпрыгнул назад, когда отблеск стали разрезал воздух. Накита вытянула руки, замахиваясь и откидываясь назад, и снова нанесла удар. Я открыла рот, чтобы выкрикнуть бесполезное предупреждение, но меч Барнабаса встретился с ее, возникнув словно ниоткуда, и я задрожала от похожего на эхо звука, от которого затрепетали деревья. Должно быть, Кайрос дал ей новый амулет. Амулет, который я хотела вернуть, был Наките не нужен. Камень в ее мече теперь был черным, а драгоценный камень в клинке Барнабаса изменился ещё больше, сияя восхитительным желтым. Меч Накиты выглядел мертвым, ровно черным.

— Мэдисон хочет поговорить, — произнес Барнабас, недвижимо скрестив клинки с Никитой. — Вложи в ножны свой меч в этом святом месте.