Шпион из Калькутты. Амалия и Белое видение - Мастер Чэнь

Понеслись не очень пока стройные, но бодрые звуки. Еще вчера это была полная какофония, но сегодня Магда уже что-то в ней видела.

Магда бесновалась на сцене. Извивалась, приседала, тыкала пальцем в клавиши. Филиппинцы, числом уже семеро, глядя на нее, также постепенно разогревались. Было ощущение, что целая стая музыкальных хулиганов оккупировала «Элизе».

Зал наш, даже несмотря на старавшегося изо всех сил Лима, по вечерам все еще оставался полупустым, танцы – вялыми, и рассчитывать можно было только на туристов: я, по инерции, оставалась местной прокаженной. Но вообще-то притих весь город, обсуждавший в клубах «местных Джеков-потрошителей» с палочками, танцы были какими-то неуверенными. Главное – мое кабаре все-таки не закрылось, и теперь нужно какое-то мощное событие, которое поставило бы предприятие обратно на ноги. Например, появление нового и интересного бэнда.

Этим занималась Магда, уводя людей из «Манила-бэнд»: не Аршака же Саркиса, владельца «Истерн энд Ориентл», ей было грабить. Аршака боялись.

А я сидела наверху, под все эти удивительно раздражающие звуки улыбалась загадочно, чувствовала же себя ужасно. Хотелось быть опасной и умной, но не получалось, потому что мой план принес совсем не тот результат, что требовался. И сейчас я понимала, что мой главный враг – страх – отступил, но не ушел. Мелкая дрожь иногда возникала где-то в середине живота: во что же я загнала сама себя?

Я начинала подозревать, что не создана для опасной жизни.

И зря я так спешила избавиться от Элистера, признала я с некоторым запозданием. А сейчас некому пожаловаться: мой мальчик, что с нами происходит? За что нам такой ужас? Этого – немножко поныть – я с ним не успела, как не успела и многое другое – не сказала, не спросила, к некоторым восхитительным частям тела не успела прикоснуться. Польза от Элистера, оказывается, есть – с ним было не так страшно. А когда страх приходил, то доставлял острое удовольствие: и что это я такое делаю, странное и опасное, куда лечу, зажмурившись?

Что такое настоящая истерика, известно. Это когда женщина (и не только женщина), в ужасе от того, что заигралась, создает себе и окружающим еще одну, новую и совсем уже невыносимую проблему по принципу «вы, кто-нибудь, посмотрите, что тут творится, и сделайте хоть что-нибудь».

Я этого хотела – и я это получила, сказала я себе, вспомнив пригвоздивший меня к полу взгляд знаменитого писателя. Но вот разговор с ним закончен, и лучше не стало. Потому что «кто-нибудь» – это снова я, Элистер остается пока там, куда я его поместила, а если выйдет – нас убьют обоих. И вот я сижу в своем маленьком замке с колоннами, с колышущимися веерами пальм у входа – счастливая женщина, достаточно молодая, чтобы быть красивой, и не настолько молодая, чтобы быть полной идиоткой. Я богата, напомнила я себе. Я богаче любого англичанина в городе и не беднее многих очень серьезных китайцев. Я понятия не имею, что мне с этим богатством делать, но стоит только захотеть – что, дворец на Нортхэм-роуд? Построю за полгода, рядом с резиденцией сиамского короля. Билет обратно в Америку? Хоть завтра… хотя нет, еще долго я буду содрогаться после того, что произошло в Лос-Анджелесе. Но если захочу…

То вернусь в Америку, снова – как тогда – сниму половину этажа в отличнейшем отеле, а потом пойду по лучшим клубам города, где на мою легкую, чуть кружащуюся голову должны – обязаны – падать звезды с неба.

И снова появится юноша с детской улыбкой и легким испанским акцентом, который в какой-то момент – вот удивительно – вдруг окажется рядом со мной у алтаря. Неужели я не только богата, но еще и вышла каким-то мистическим образом замуж за самого красивого парня на всем побережье? А с другой стороны, что может быть естественнее, чем влюбиться – и выйти замуж?

«Жизнь – это лишь миска черешни, – пропел в моей голове голос Руди Вэлли и добавил со смехом: – Не принимайте ее всерьез – она для этого слишком загадочна».

Все, хватит о Лос-Анджелесе. Я теперь хорошо знаю, что деньги иногда лишь создают проблемы.

И не всегда решают те проблемы, что надо. Например, как использовать свои богатства в этой динамитной истории, я пока не имела понятия.

Тот самый лист с именами подозреваемых, взятыми в кружочки и соединенными загадочными линиями, я все-таки начала составлять, бумагу затем отправила в корзину и стала размышлять: может, ее лучше сжечь? Постеснялась устраивать костры в пепельнице, хватит ей моих окурков.

В голове в итоге сложилась безрадостная картина.

Что я, собственно, узнала нового от Эшендена? И что мне это новое дает?

Картина получается такая: специальное подразделение местной полиции, состоявшее на тот момент из одного Уайтмена, получило просьбу от коллег из Калькутты, по глупости поддержанную Сингапуром – то есть губернатором Стрейтс-Сеттльментс и всей прочей Британской Малайи. Уайтмен начал действовать, причем так, что коллеги в пенангской полиции, понятное дело, не знали об этих действиях ничего. Кроме начальника полиции, напомнила я себе – он что-то знал, но и только. Уайтмен, видимо, начал доставлять с каменоломни на полуострове, в районе Алор-Стара, небольшими порциями динамит и складировать его рядом с «Одеоном», где он же – позже – собирался через своих агентов подсказать каким-то лидерам индийской общины устроить выступление великого Ганди. Насколько я знала, серьезных индийских организаций в Пенанге попросту не было, поэтому создать таковую силами полиции было предельно просто и естественно.

Сделать так, чтобы Ганди выступал именно в «Одеоне», не так уж сложно, синема в городе всего шесть или семь, других достаточно больших залов и того меньше – не в китайский же храм ему идти? Если же агенты Уайтмена в индийской общине попытались бы найти для выступления другое место, то… он что-нибудь придумал бы, перетащил бы динамит на новое место и так далее.

Взрыв на складе, который обрушил бы сам склад и стену соседнего синема прямо на головы собравшихся? Никто бы и не удивился такому событию после нескольких пожаров этого года и газетных публикаций о том, что торговцы складируют у себя что угодно – а вот сейчас, значит, еще и динамит.

Взрыв, пожар – к этому приложили бы руку приехавшие из Калькутты, особенно тот, кто разбирался в динамите, артиллерии и так далее. Элистеру досталась бы роль, допустим, переводчика, участвующего в разговорах полиции с рыдающими индийцами. Или вообще никакой роли – он, помнится, говорил, что планировалась стажировка, а значит, вполне возможно, его взяли на всякий случай. Корки начал бы вести расследование, которое никуда бы не пришло. Остальные… А может быть, все замышлялось не так, и они вообще уехали бы домой накануне взрыва – кто теперь скажет мне, как в точности оно было спланировано? Возможно, Уайтмен затребовал себе помощников по ту сторону Бенгальского залива, чтобы никто из нашей полиции не знал ничего. Или то было условие калькуттцев. Это уже неважно.

В общем, подробностей операции я не знаю, зато знаю ситуацию в целом. И это очень хорошо – избавляет меня от ненужной траты времени.

Ну, хорошо, а что же произошло дальше?