Никому ни слова - Дэвид Розенфелт

«Франклин групп» стала заложницей того, что Байрон Картон называл «мелким американским политиканством». Некоторые люди в верхах использовали его детище в роли «мальчика для битья», и государственные заказы стали менее частыми и прибыльными, чем раньше. «Франклин групп» с лихвой компенсировала сей пробел международными операциями, однако Байрону этого было мало. Он по-прежнему считал американский рынок наиболее важным, и «Франклин групп» будет главенствовать на нем, чего бы это ему ни стоило.

Лишь об одном Байрон умолчал в речи перед гостями: реальная причина, по которой он находился сейчас на этом корабле класса «премиум», заключалась в том, чтобы просто находиться на этом корабле, когда его план будет приведен в действие. И это был всецело его план, хотя история будет об этом умалчивать. План, который сделает Байрона намного богаче, чем мог мечтать даже такой человек, как он, и благодаря которому у него будет контроль над всеми и вся, включая и следующего президента Соединенных Штатов.

— Вам всем известна повестка дня, — улыбнулся Байрон. — До понедельника — никаких совещаний, так что уик-энд полностью в вашем распоряжении. Отдыхайте, набирайтесь сил — ближайшие два дня миру придется обходиться без нас.

Байрон упустил лишь одно маленькое уточнение: после сегодняшнего вечера мир никогда уже не будет прежним.

Тим не мог избавиться от жуткого ощущения, что его медленно волокут к краю бездны: долгий и мучительный процесс, в конце которого — падение и вечная тьма. И это произойдет уже через два часа — именно тогда должна начаться церемония открытия Федерального центра.

Он сходил с ума в тесноте четырех стен, но не мог решить, куда ему идти. Как здание Центра может быть настолько надежным и одновременно столь уязвимым? Если что-то произойдет, то произойти оно может лишь изнутри. Но чтобы попасть туда, нужно пройти через металлодетекторы службы охраны…

Разве что диверсией изнутри управляет кто-то извне.

Тим схватил телефон и позвонил на сотовый Дэнни:

— Дэнни, это я.

— Тим? Ты в порядке?

— Где Уилл? Мне нужно с ним поговорить.

— Я бы и сам хотел знать, где он. Со вчерашнего дня пытаюсь до него дозвониться. Домой, на сотовый, даже его новой подружке.

Уилл никогда не исчезал, не предупредив Дэнни, где его можно найти. Поступить так в самый ответственный день — это казалось просто невероятным.

— Дэнни, продолжай разыскивать его.

Тим дал Дэнни номер своего сотового — игра в прятки закончилась.

Он повесил трубку и тут же набрал номер Ника:

— Ник, это компьютер.

— О чем ты?

— Уилл Клампетт отвечал за компьютерную часть системы безопасности Федерального центра. Он пропал, и его нигде не могут найти.

— Ты думаешь, он работает на врага?

Тим рассматривал такой вариант.

— Вряд ли. Но кто бы это ни был, он может управлять компьютерами через него. Дистанционно. Ник, здание нужно срочно закрыть.

Как только Ник закончил разговор, он тут же набрал номер Новака и рассказал ему об опасениях Тима. Новак беседовал с Уиллом во время следствия и знал, что парень не из тех, кто может сорваться с места, заранее никого не предупредив. Он перезвонил Дэнни и попросил найти фотографию Уилла, а затем позвонил Карлу Уайту в Федеральный центр, пока гости еще не начали прибывать. Новак быстро ввел его в курс дела.

— Они могут сделать свой ход через компьютерную систему, — сказал он.

— Даже не представляю как, — ответил Уайт. — В компьютерном зале только агенты Секретной службы. Я сам недавно оттуда. На мой взгляд, там все в полном порядке.

— По крайней мере предупредите их, чтоб были начеку.

Президент США — это всегда слон, в какой бы комнате он ни находился. Но в равной степени верно и другое: что президент — слон и там, куда он еще только планирует войти.

Это было очевидно для всех собравшихся в банкетном зале Федерального центра. Невзирая на лица, каждый старался оказаться поближе к нему. Процесс несколько усложнялся присутствием в зале конкурирующих группировок, из коих особенно выделялись команды Эванса и Коллинзуорта. Сенаторы и их помощники всем своим видом демонстрировали решимость держаться как можно дальше от команды соперника, при этом и те и другие были настроены занять места как можно ближе к главе государства, приход которого ожидался с минуты на минуту. Действо обещало быть интереснее иного театра и уже напоминало нечто вроде сенаторского танца кабуки.

Уайт зря сотрясал воздух, пытаясь переубедить Стивена Рэдфорда. Капитан терпеливо выслушал федерала, но наступал час «Ч», и ему было не до разных сумасбродных теорий. Компьютерная система находилась в руках людей с высшей категорией допуска — тех, кому Рэдфорд доверял как самому себе. Да и какой реальный урон мог нанести компьютер? Здание защищено, и даже самый серьезный хакер не представлял физической угрозы для собравшихся в зале гостей.

Будучи человеком предусмотрительным, Рэдфорд не мог сказать это прямо, но его ответ, по сути, означал, что Карлу лучше пойти и съесть канапе и перестать путаться под ногами Секретной службы, дав ей возможность заняться своей работой.

Как это мило со стороны Си-эн-эн, думал Ричи Патрик, выступить в роли пособника в его плане. Стационарная камера в зале будет снимать застольные речи, а Си-эн-эн — транслировать их в прямой эфир.

Самым главным было точно выбрать момент, и Ричи мог просто включить телевизор и быть в курсе всего. Это уже потом, когда он запустит маховик, все, что ему нужно, он будет видеть на своих мониторах. Пока же Ричи за глаза хватит и Си-эн-эн.

Если бы Тим Уоллес остался в мотеле, он тоже бы сейчас смотрел телевизор, но, в отличие от всех остальных, он смотрел бы его с предчувствием чего-то дурного. Сердце подсказывало ему: произойдет нечто ужасное, и это нечто связано с компьютерами Федерального центра.

В этот момент он наконец понял бы то, что пытался понять в течение всех этих кошмарных месяцев. Он понял бы, что задумали эти люди и каким образом они пытались свалить вину на него.

Разумеется, к тому моменту было бы уже слишком поздно.

Президент Маркхэм прибыл ровно за пятнадцать минут до конца фуршета. Каждый шаг строго координировался его аппаратом. За это время он успел сфотографироваться со всеми, с кем полагалось, снабжая каждый снимок личным комментарием к месту, дабы поднять всем настроение.

Президент уделил по несколько минут сверх протокола сенаторам Коллинзуорту и Эвансу. Он знал о честолюбивых планах каждого из них и выдал обоим по прянику своей личной поддержки в будущем. В душе же президент считал Коллинзуорта чванливым ослом, а Эванса — чрезмерно агрессивным. Маркхэм как-то признался жене, что если б он знал, что когда-нибудь кто-то из этой парочки переберется в Белый дом, он сжег бы его собственноручно.