Таганский перекресток - Вадим Панов

— Что это? — Милиционер брезгливо посмотрел на склянки.

Он не понимал, как может взрослый мужчина заниматься кулинарией. Конечно, не понимал, он ведь в автомат играет.

— Приправы. — Я посмотрел на склянку с корицей. Потер лоб. Ну и ладно, забыл, значит, забыл. Потом вспомню. Посмотрел на милиционера: — Здесь приправы. Специи.

* * *

В том, что господин Ра попросил приехать, не было ничего странного — Николаев ждал звонка и готовился к встрече. Насторожило другое: на этот раз шеф-повар не стал скрывать лицо. Господин Ра встретил гостя у дверей кабинета, первым протянул руку, улыбнулся, посмотрел в глаза.

«Довольно молод», — отметил Николаев.

На вид владельцу «Круга любителей покушать» было не более пятидесяти. Сухой, подвижный, ловкий. Светлые, с проседью волосы. Светлые, почти прозрачные глаза. Холодные. Умные.

Николаев понял, что разговор предстоит непростой. Он знал людей с такими глазами — змеи. Хладнокровные змеи. Их не разжалобить, на чувствах не сыграть — чувств нет, только расчет. Их можно убедить только логикой. И искренностью.

И поэтому, едва присев за сервированный на двоих стол, Дмитрий Евгеньевич взял быка за рога:

— Я все понял после первого курса в вашем ресторане. Я говорил с сыном — он действительно потерял зависимость от наркотиков. Я велел жене пройти повторное обследование на сахарный диабет — результаты показали, что она здорова. Мои проблемы с сердцем ушли в прошлое. — Николаев помолчал. — Я все понял.

— Что именно, позвольте узнать? — осведомился господин Ра.

Шеф-повар расположился напротив гостя и задумчиво вертел в руке серебряную ложечку.

— Я понял, что вы или гений, или колдун.

— И решили меня использовать.

Николаев развел руками, обаятельно улыбнулся:

— А вы бы согласились помочь, выложи я вам свой план?

Странное дело — этот медведь умел быть очень обаятельным.

— Я стараюсь не вмешиваться в подобные истории, — заметил господин Ра. — Не люблю привлекать к себе внимание.

— Рудик мог узнать о вас и без моей помощи.

— И тем не менее это вы поведали обо мне господину Елаксу. Потом помогли ему собрать сведения… и не забыли предупредить меня. Надо отдать должное, вы мастерски столкнули нас лбами.

— Я не сомневался, что Рудик поведет себя грубо и бестактно, — спокойно произнес Николаев. — Он большая свинья.

— Он был большой свиньей, — уточнил господин Ра.

— Да, вы правы — был. Именно был. — «Настоящий генерал» позволил себе усмешку. — Я знал, что Рудик станет давить. Он не умел действовать иначе, был очень негибким. А когда Рудик закусывал удила, оставалось только подчиняться… или уходить. Вы, в свою очередь, не собирались делать ни того, ни другого.

— Я вырос в Москве, — с прежней рассеянностью произнес господин Ра. Он не отрывал взгляд от серебряной ложки. — Я гулял по бульварам и скверам задолго до того, как на них появились все эти Рудики. И я собираюсь жить здесь и впредь.

— Понимаю, — пробормотал Николаев.

— Вы это хорошо понимаете, — согласился господин Ра. — Вы сделали ставку на мою сентиментальную любовь к родным улицам и не ошиблись. Мне проще избавиться от какого-то там Рудика, чем переехать в другой город.

«Настоящий генерал» молчал.

— Но что мы все обо мне? — улыбнулся господин Ра. — Скажите, это правда, что теперь, после скоропостижной кончины господина Елакса, вы являетесь едва ли не единственным претендентом на пост председателя совета директоров «РДК»?

— Не единственным, — уточнил Николаев. — Но основным.

— Неожиданностей не предвидится? — поинтересовался господин Ра.

— Нет.

— Вас выберут?

— Да.

— Это хорошо.

— Согласен. — Дмитрий Евгеньевич выдержал короткую паузу. — Если бы Рудик не умер, то на следующем заседании он бы вышиб меня из правления.

— Мне рассказали и об этом, — нейтральным тоном ответил господин Ра.

— Я уже обратил внимание на вашу прекрасную осведомленность, — вежливо подчеркнул Николаев.

— В «Круг любителей покушать» ходит много людей. Это мои друзья.

— А вот Рудик не терпел рядом с собой сильных людей… и совсем не умел дружить с равными. Что его и сгубило.

— Сгубило его другое… — Господин Ра оторвался от созерцания серебряной ложки и посмотрел на собеседника. — Кстати, мы совсем забыли о еде. Попробуйте этот восхитительный салат. Я приготовил его специально.

Ноэль — Николаев видел только руки, но понял, что это Ноэль, — выставил перед гостем блюдо. Запах пряностей, изящно порезанные овощи, капелька соуса.

— Пахнет замечательно.

— Попробуйте, каков он на вкус.

Несколько мгновений мужчины смотрели в глаза друг друга. И оба старались выглядеть невозмутимыми. Почти безразличными. Затем Николаев распечатал палочки и спокойно принялся за еду.

— Прекрасный салат.

Господин Ра сделал маленький глоток воды из хрустального бокала, помолчал и улыбнулся:

— Приятного аппетита, друг. И… добро пожаловать в круг любителей покушать.

— Алло, добрый день.

— Здравствуйте.

— Будьте добры Анну Тимофеевну.

— Это я.

Голос старческий, но бодрый. Перед глазами сразу же встает образ крепкой, еще не уставшей жить старушки с ясными живыми глазами. Такая не жалуется товаркам на дочь, «оставившую на нее детей», а охотно занимается с маленькими хулиганами чтением и рисованием, водит их в бассейн или школу танцев…

— Я должна вам сообщить, что Степанида Андреевна Курочкина умерла.

— Боже, вы шутите?

— Нет.

— Ох… — Короткая пауза. — Стеша… она ведь… Погодите! Она ведь на пять лет меня младше! А когда…

«Не она!!»

Старушка удивленно посмотрела на трубку, начавшую издавать короткие гудки, и медленно положила ее на аппарат.

А Катя поставила крестик рядом с фамилией Анны Тимофеевны, легким движением руки отбросила со лба волосы и набрала следующий номер. — Алло, добрый день.

— Добрый.

— Будьте добры Евгения Ивановича.

— Одну секунду.

«Папа, это тебя!»

«Кто?»

«Какая-то девушка».