Вблизи и далеко - Пальмира Керлис

За второй левой дверью оказался довольно тесный туалет. Я засекла время на телефоне и до последней минуты умывалась перед зеркалом, давя тревогу. У меня получится. Обязательно получится. Во-первых, я не с полным даром, значит, откат будет меньше. Во-вторых, маленькие самолеты высоко не летают. Вроде бы. Интересно, куда мы направляемся? Видимо, расследование занесло нас в другой город. Спрашивать в какой не тянуло совершенно. Все равно на месте узнаю, где очутилась.

Часы неумолимо отсчитали двадцатую минуту, я похлопала себя по щекам, пытаясь сбить с них предательскую бледность, и вернулась на улицу. Дальше все было как в тумане. Шаги вдоль длинных ангаров, без умолку трещащий на неведомом испанском смуглый мужик. Белый четырехместный самолет с блестящими на солнце боками. Я забралась назад, тщательно пристегнулась. Проверила трижды – ремень, похожий на автомобильный, держался крепко. Феликс зачем-то сел рядом, оставив место рядом с пилотом пустым. В горле першило, от видимой на расстоянии вытянутой руки доски приборов становилось дурно.

– Дыши глубже, – настойчиво сказал Феликс. – Лететь часа три максимум.

Целых три часа! Ох…

Оглушительный шум мотора, свист ветра. Самолет стремительно набрал скорость, оторвался от земли. Тряхнуло нехило. В окне все накренилось и начало пугающе отдаляться… Перед глазами поплыли живописные картинки. Думать про них не хотелось, смотреть – тем более. Поворачиваться в другую сторону тоже желания не было. Нашелся идеальный выход – зажмуриться и вжаться в кресло.

Понятия не имею, сколько так просидела. Подозреваю, что всего несколько минут. Я изо всех сил старалась дышать глубже и не думать о том, где нахожусь. Бесполезно, напоминания были всюду! Громкий звук не стихал, ремень впивался в кожу. Самолет качало, а порой он будто куда-то проваливался. Каждый раз думала – все, конец… От пилота беспокойством не веяло, но меня это не успокаивало. Живот сводило от страха, сердце подскакивало к горлу. А потом уши знакомо заложило, воздух кончился. Началось…

Те же незабываемые ощущения, что и обычно. Острый пульсирующий комок боли в груди, тщетные попытки вдохнуть. Голова закружилась, даже несмотря на закрытые глаза. И я знала точно – на обморок можно не рассчитывать… Ремень странным образом ослаб, мне что-то ткнули в руки. Пришлось разлепить веки и напрячь зрение. Сквозь мутные круги с трудом рассмотрела термос. Странновато для галлюцинации! Я машинально открутила крышку и тут же почувствовала спасительный аромат. Кофе? Пара жадных глотков помогли убедиться – не ошиблась, действительно он. С ума сойти! Внутри разлилась приятная горечь, колючая пульсация в груди стихла. Первый вдох дался тяжело, второй – чуть полегче. Я подтянулась в кресле повыше и обняла термос. Заметила на себе пристальный взгляд Феликса. Цепкий и какой-то встревоженный.

– Нормально все, – выдавила я через силу.

Прозвучало не слишком правдоподобно, но он кивнул и отвернулся к окну. Правильно, тут ничего интересного нет, а там наверняка вид красивый. Надеюсь, от него можно не отрываться весь полет.

Еще несколько глотков, и дурнота отступила, дыхание восстановилось. В висках стреляло уже гораздо слабее. Я продолжила вжиматься в кресло, избегая смотреть в окно. Разглядывала термос, экономно цедила кофе по глотку и не позволяла тревоге брать верх. Иногда прикрывала глаза и начинала считать вдохи и выдохи. Тоже помогало.

До посадки я еле дотянула. Кофе оставалось на дне, концентрация таяла, а паника усиливалась. Самолет пошел на снижение, нарезал несколько кругов, мягко коснулся дорожки, подпрыгнул и побежал, постепенно теряя скорость. Наконец-то… Как назло, я запуталась в застежке ремня: то ли пальцы не слушались, то ли эту штуку попросту заклинило. Феликс отстегнул ее прежде, чем успела что-либо сообразить. От резкого щелчка я вздрогнула, вжимаясь в кресло… Он молча отстранился и выбрался из самолета. Что с мной творится? Нервы ни к черту.

Я откинула ремень, вылезла наружу. Лечь бы сейчас прямо на теплый асфальт, и почувствовать ее – землю. Твердую, родную, устойчивую. Никакого монотонного шума, тесноты и качки. Солнце светило по-вечернему умиротворенно, у самолета суетились какие-то люди, пилот вытаскивал наши вещи. Впервые увидела чемодан Феликса. Он существует! Оказался еще меньше моего. Компактно путешествует…

За воротами ждало такси. Белое, с яркими надписями и голосистым водителем. Тот подхватил наши вещи, забросил их в багажник, оббежал вокруг машины и угнездился за рулем, ни на секунду не прекращая трещать и улыбаться. Странно… Вроде очередная тарабарщина, но в то же время совсем другая. Это не Испания?

– Пару дней пробудем в Риме, – скупо бросил Феликс, распахнув передо мной заднюю дверь такси.

Я села, не выпуская термоса из рук. Италия… Вот и не верь после такого в совпадения.

Паша

Материалы о нужной экспедиции нашлись ближе к ночи в одном из сетевых исторических архивов. Перерыть пришлось немало. От букв рябило в глазах, экран ноутбука то и дело превращался в сплошное яркое пятно. И вот, наконец-то, повезло. В середине девятнадцатого века неизвестный исследователь написал мемуары, где упомянул фатальную экспедицию в джунгли Амазонии. Тогда племя майогенге сожгло исследовательскую группу вместе с хижиной. Удалось спастись только двоим – самому исследователю и мальчишке-проводнику. Странно то, что майогенге считались мирным племенем, и не далее как накануне члены экспедиции были у них в гостях. Привезли подарки, выгодно поторговали и вечером вернулись домой. А наутро взбешенные индейцы неожиданно приплыли по реке и устроили настоящую бойню.

Исследователь описывал тот роковой момент бессвязно и путано, по большей части сокрушаясь, что не уберег свою семнадцатилетнюю внучку. Девочка была «со странностями», ни с кем из семьи не ладила, но деда любила, и увязалась за ним в экспедицию… Вестник! Еще одна девочка. Кажется, четвертая по счету.

Дальше шли воспоминания о внучке, о ее дружбе с молодым, но подающем большие надежды археологом, и об их ранней смерти в горящей хижине. Одиннадцать страниц пафоса, лирики и фатализма. И никаких подробностей о самом нападении.

Еле дочитав до конца, я сделал два вывода. Первый – смерть Вестника не была трагичной случайностью, второй – не стоит писать мемуары в глубоком старческом маразме. В том же сетевом архиве я наткнулся на еще одно упоминание о майогенге. Это был отчет одной из этнографических экспедиций конца девятнадцатого века о Великом Море, выкосившем множество индейских племен Амазонии. По дошедшим преданиям, майогенге потеряли тотем и Отец-солнце отвернулся от них. А потом пришла ужасная болезнь, которая разлетелась с ветром и убила сначала майогенге, потом мачиту, тапахо и еще много племен… Ученые полагали, что это был обычный грипп, принесенный в дебри Амазонки белым человеком.

Больше ничего интересного не нашлось. Только я выключил ноутбук, как зазвонил телефон. Норд… Ему что, не спится? Из трубки вылетело ошеломленное:

– Ты его запустил?..