Безногий ас - Пол Брикхилл

В начале мая в Даксфорд прибыла новая эскадрилья — 66-я. Ее командир, с кружкой пива в руке, встретил Бадера в столовой и радостно обнял его.

«Ха, наконец-то я вырвался из Тренировочного Командования!» — возгласил он.

Это был Руперт Ли. Как ни странно, в Даксфорде собрались трое старых товарищей по Кранвеллу: Стефенсон, Бадер и Ли. А через неделю Ли тоже пришлось заняться сопровождением конвоев.

10 мая он поехал, чтобы забрать Тельму из паба на ленч в офицерском клубе. (Звено Бадера в этот день дежурило.) Садясь в автомобиль, Тельма сказала:

«Сегодня ты какой-то особенно веселый, Руперт».

Ли возбужденно ответил:

«Разве ты не слышала? Началась война».

«Какая война? Еще одна?»

Обрадованный Ли разъяснил:

«Нет. Просто кончилось топтание на месте. Фрицы перешли в наступление».

Он начал рассказывать об ударе Гитлера во Франции и Бельгии. Тельма выслушала его и тихо сказала:

«Я полагаю, теперь вы счастливы».

В столовой Бадер, застрявший в толпе ликующих пилотов, замахал ей рукой и крикнул:

«Прекрасно, не так ли, дорогая?! Отлично. Теперь мы им врежем».

Он едва не плясал от радости.

Но Тельма мрачно ответила:

«Мне кажется, наступают иные времена».

Они все думали, что теперь война кончится быстро.

* * *

А в Даксфорде практически ничего не происходило. Они проводили тренировочные полеты, сопровождали конвои. Единственный заслуживающий упоминания инцидент произошел, когда Бадера оштрафовали за превышение скорости, когда он проезжал через Стивенейдж. Большинство пилотов начало подозревать, что война кончится раньше, чем они получат свой шанс. Они действительно так думали. Газеты и радио были полны сообщений о тяжелых боях во Франции, однако летчиков это не интересовало. Маленький замкнутый мирок пилотов полностью игнорировал наземные бои. Они читали только о схватках «Харрикейнов» с Люфтваффе над Францией. Как охотничьи собаки, они были выучены загонять дичь, не думая при этом, что у добычи могут оказаться острые клыки.

Война для них была героическим спортом, приправленным острым соусом опасности, а эскадрилья пока находилась за пределами поля. Кое-кто начал говорить о переходе на «Харрикейны»… Однако новости приходили все более неприятные, и летчики начали понемногу прозревать.

22 мая безделье закончилось, но не так, как они ожидали. На стоянку примчался штабной автомобиль, остановился, скрипнув тормозами, и из него выпрыгнул Мермаген. Он заорал:

«Эскадрилья перебазируется в Киртон-он-Линдсей. Вылет назначен на 15.00».

Через несколько секунд ошарашенные люди задвигались.

«А где этот Киртон-он-Линдсей?» — спросил Дугласа молодой унтер-офицер, когда они забирались в грузовик.

«Где-то на севере, возле Гримсби», — сказал Бадер.

«О боже!» — простонал унтер. Бои шли на юге.

К 15.30 после изрядной суматохи 18 «Спитфайров» вылетели в Киртон, а наземный персонал все еще грузил пожитки на машины. Никто не знал, зачем нужно это перебазирование, и ситуация прояснилась лишь на следующий день.

Прикрытие конвоев.

День за днем одно и то же. Они валялись на солнышке на стоянках, пока на другой стороне Ла-Манша бушевала битва. Им же приходилось ждать вызова, а если они и взлетали, то бесцельно болтались в пустом небе над несколькими мелкими суденышками. Это были явно не героические дела. Во Франции армии союзников стремительно катились назад под напором немецких танков.

Во второй половине дня 27 мая на стоянку звена А прикатил грузовик, из которого вылез старший сержант и сообщил Бадеру:

«Мы установим на ваших самолетах бронеспинки».

Заинтересованные пилоты собрались вокруг машины. Солдаты начали выгружать стальные пластины. С помощью винтов они крепили их на спинках кресел. Летчики никогда раньше не видели бронеспинок и восприняли все это с удовольствием. Не потому что считали эту защиту серьезной (как раз наоборот, она выглядела скорее чисто теоретической), а потому что эскадрилья становилась «фронтовой». Бадер отправился спать как обычно рано.

Проснулся он в полной темноте от того, что кто-то тряс его за плечо.

«Вставайте, сэр! Вставайте!»

Включился свет, и Бадер растерянно заморгал, уставившись на вестового, который стоял рядом с кроватью.

«Эскадрилья должна в 4.00 вылететь в Мартлшэм, сэр. Уже 3.00», — сообщил вестовой.

«Какого черта?»

«Не знаю, сэр. Но они говорят, что очень срочно».

Еще до конца не проснувшийся и злой, он пристегнул протезы, оделся и вышел. Приехал Мермаген и сообщил:

«Я не знаю, что там происходит, но мы перебазируемся на юг. С собой ничего не брать. Похоже, случилось что-то необычное».

Небо на востоке окрасилось розовым, когда эскадрилья поднялась в воздух. Через полчаса самолеты пробили рваный слой тумана, тянувшегося над самой землей, и приземлились на аэродроме Мартлшэм, возле Феликсстоува на восточном побережье Англии. Туда уже прибыла эскадрилья «Спитфайров», и летчики, собравшись группами, потягивали горячий чай. Бадер выбрался из кабины и поинтересовался у щеголеватого стройного капитана в белом мундире с серебряным именным браслетом на запястье, что стряслось.

«Понятия не имею», — ответил молодой красавчик, напоминавший опереточного матадора. Его розовое личико украшали тонкие черные усики и свежая царапина через всю щеку, которая невольно наводила на мысль о девице, которую пытались затащить в темный коридор. Его звали Боб Так[2].

Примчался Мермаген и сразу крикнул:

«Парни, патрулируем над Дюнкерком, 12000 футов. Взлетаем, как только заправимся».

«Какого черта? Что там случилось?» — спросил Бадер.

Мермаген пожал плечами.

«Не имею ни малейшего представления. Я думаю, что-то связанное с эвакуацией».

Один из пилотов, не скрывая недовольства, заметил:

«Должен сказать, что нас отправляют туда чертовски рано. Я даже не видел утренних газет».

Сейчас странно слышать, что слово «Дюнкерк» в тот момент для них ничего не означало. Армия поставила плотную завесу секретности над планами эвакуации, и люди ни о чем не догадывались, пока пляжи не заполнили усталые солдаты. По крайней мере, не нюхавшие пороху летчики-истребители с северных аэродромов о ней не знали. Они радовались тому, что отправляются «за море», во Францию. Это было нечто новенькое, однако переход от мирного бытия к войне воспринимается не сразу. Они даже не думали, что над Дюнкерком могут столкнуться с немецкими самолетами. Впрочем, этого и не случилось.