Ухожу от тебя замуж - Мария Воронова

Наверное, это неудобно и неловко, но лучше пусть она выглядит навязчивой, чем Витя пострадает.

Александра решительно набрала номер:

– Здравствуйте, это Александра.

– Простите?

Она растерялась, как отрекомендоваться, чтоб не оскорбить слух сидящего рядом Гриши.

– Мы с вами шаверму ели в Петергофе.

– А, помню. – Голос чуть потеплел. – Что случилось?

– У нас маленький Витя заболел, мне кажется, что-то серьезное.

– Младший сын Инги?

– Да, да! По-моему, у него что-то с животиком. А Виктор уехал в Москву, и я тут одна…

– Так, дайте подумать. Вы меня застали в последний момент перед тем, как я собрался мыться, и больной уже в наркозе, так что я никак не могу приехать к вам. Вы сюда тоже не можете, больница взрослая. Пока я найду детского хирурга, пока вы доедете… Только время потеряем. Знаете что? У вас там рядышком больница же есть? И Стрельников там работает, между прочим, так что вы не будете просто тетя с улицы. Езжайте быстро туда. Ну а если что-то не срастется, перезвоните мне. Даже в любом случае перезвоните.

Александра обещала перезвонить, хотя поняла, что Колдунов не хочет ей помогать. Наверное, он про операцию на ходу придумал, чтобы она отвязалась, но нельзя его за это винить. Дал дельный совет, и на том спасибо.

К счастью, машина, увезшая сегодня Виктора, была раскрашена в корпоративные тона, и номер местного такси был на ней очень крупно обозначен, так что Александра запомнила его.

Машину обещали подать в течение пяти минут, Александра заметалась, сгребая в пакет памперсы, ползунки, пеленки и рожок с водой. О Грише она напрочь забыла и удивилась, когда он вышел к ней полностью одетый.

– Останься дома, – сказала она, стараясь, чтобы голос звучал спокойно. – Понимаю, ты боишься один, но я сейчас позвоню своим родителям, они приедут и с тобой посидят. Они очень хорошие, тебе понравятся.

– Нет, – покачал головой Гриша, – я лучше с вами. Вдруг что-то понадобится?

– Гриша, все будет в порядке.

– Да, но я поеду, – сказал Гриша так, что у Александры не хватило духу возразить.

В больнице их приняли не слишком любезно. Отругали, что нет при себе документов, и посадили в маленькую комнатку, облицованную кафелем. Через всю пластиковую дверь шла трещина, а кушетка была обтянута серым грязноватым дерматином. Лампа дневного света бликовала, отражалась в розоватых плитках, так что болели глаза.

Александра села на краешек кушетки, не спуская Витю с рук, и попросила Гришу лишний раз ни до чего не дотрагиваться.

Малыш перенес дорогу безучастно, только на выходе из такси его снова вырвало. Он лежал с закрытыми глазками, прильнув к Александре, а когда они сели на кушетке, немножко очнулся и сделал такое движение, будто искал грудь. Она почувствовала, как на глаза накипают едкие слезы бессилия: зачем она такая здоровая, если не может передать ребенку свое здоровье и силы? Зачем не может ничего для него сделать, только баюкать и плакать?

Что в ней толку, если она не может спасти своего малыша?

«Господи, сделай только так, чтобы он поправился! – взмолилась она. – Все что хочешь забери у меня, только спаси его! Не надо мне ни Всеволода, ни писательской славы, ничего, только бы Витя выздоровел!»

Она бы разрыдалась в голос, если бы не Гриша. Он стоял рядом и казался спокойным, но Александра чувствовала, как сильно он напуган, и любые внешние проявления ее слабости приведут его к отчаянию.

– Все будет в порядке, милый, – сказала она, стараясь, чтобы голос звучал уверенно.

Казалось, врач не идет целую вечность, но когда он все же появился, Александра взглянула на часы и поняла, что сидит в приемном покое всего десять минут.

Врач, неприветливый человек средних лет, быстро осмотрел Витю и отправил на анализы и на рентген.

Она все сделала и подумала, что врач не знает о том, что Витя – сын его коллеги, и надо быстрее об этом сказать, но когда вернулась из рентгеновского кабинета, ее встретил уже другой доктор – молодая крепкая женщина в белом халате, накинутом прямо на спортивный костюм.

Она тоже осмотрела Витю и нахмурилась.

– Это сын вашего Виктора Викторовича! – сказала Александра, торопясь.

Женщина покачала головой и вышла. Сквозь пластиковую дверь Александра слышала, как она напористо с кем-то разговаривает, но слов разобрать не могла.

Появились две девушки в веселеньких костюмчиках и поставили Вите капельницу.

Александра стиснула зубы, когда они искали у ребенка венку на ручке: так горько было, что она не может принять его боль на себя!

Она могла только гладить и целовать малыша и плакать, но если бы это еще хоть немного помогало!

Прошло минут пятнадцать, и Вите, кажется, стало получше. Он открыл глаза, завозился у нее на руках и даже потянулся к погремушке, которую Гриша показал ему. Он хотел еще дать брату бутылочку с водой, но Александра запретила. Нельзя кормить и поить, пока врач не разрешит.

Когда женщина вернулась, Александре показалось, что она расстроена и не знает, что делать. Сердце быстро забилось где-то возле горла, но спрашивать прямо было нельзя, чтобы не волновать Гришу. Женщина притянула к себе лист бумаги и стала задавать вопросы, на большинство которых Александра ответить не могла.

– Про прививки я ничего не знаю, но Витя не говорил, что какие-то не сделаны… Ничем, кажется, не болел… Вроде бы доношенный… – вот и все, что она могла сказать.

Врач была очень симпатичная девушка, но молодая, и Александре не верилось, что она сможет помочь, хоть, записав всю информацию, та и улыбнулась, пообещала малышу скорое выздоровление и попросила не волноваться.

По голосу было ясно, что она просто хочет подбодрить Александру и не дать ей впасть в отчаяние, вот и все.

Когда девушка ушла, еще раз повторив, что волноваться не о чем, Александра поняла: надо снова звонить Колдунову и прямым текстом сказать, что, если он не вмешается, ребенок погибнет. Что местные алкаши и вчерашние выпускницы мединститута никак ему не помогут. Малыш еле дышит, а они выясняют, от какой беременности он родился…

Руки были заняты, и она попросила Гришу подать ей телефон, но тут появился старик с очень густыми, нависшими над глазами бровями. Он был в чем-то уличном, так что Александра сначала не поняла, что это врач, решила, пациент ошибся дверью.

* * *

…Соня уже засыпала, когда позвонил дежурный хирург. Сегодня работал один из поликлинических докторов, твердо придерживавшийся главной заповеди врачебного труда: «первое, что необходимо сделать, это снять с себя ответственность». Сквозь зубы он проинформировал свою непосредственную начальницу, что поступил ребенок с инвагинацией и надо с этим что-то делать, между тем как у него нет сертификата детского хирурга.