Кошмар на улице с вязом - Валентина Андреева

– Я вам очень сочувствую! – захлебываясь, проорал Гера. Испугался, что я отключусь.

Мне удалось очень натурально всхлипнуть. От радости, что в мобильнике Михаила не оказалось Натальиного номера. И от того, что наш детектив предусмотрительно не записал в телефонном справочнике мое имя. На нем Гера и попался. Ну какой «друг» будет звонить по просьбе «друга», не выяснив имя человека, с которым придется общаться?

– Миша, конечно, перегнул палку. А кто его вам рекомендовал? Может, Олеся? Или Илья? Впрочем, догадываюсь – либо Дарья, либо…

– Да что с вами? Дарья, Марья… Неужели мое ошибочное сравнение вас с мошенником слесарем-сантехником мгновенно низвело вас до его уровня? Вы сами же и рекомендовали. В отличие от вас, я все прекрасно помню. Особенно ваше имя – Геракл. Вам, исключительно как сотруднику правоохранительных органов, прощаю совет обратиться именно к Красикову. Но на вашем месте не стала бы считать его своим другом. Тем не менее, тронута вашей заботой. Не думала, что простой, как говорится, мент в звании полковника будет интересоваться результатом своей рекомендации. Да! У меня есть прекрасное средство для улучшения памяти. Подождите… Где-то оно записано… Где-то, где-то… Не отключайтесь, я ищу. В аннотации, правда, есть ссылка на применение препарата в случаях умственной отсталости, но пусть это вас не смущает.

Я трещала, как автомат Калашникова. Словесные атаки Геры, пытающегося вставить хоть слово, мгновенно захлебывались. У меня даже руки не дрожали, так вошла в роль идиотки, озабоченной изменами мужа и непорядочностью слесарей-сантехников. При этом еще про себя удивлялась, как при такой идиотке нормальному мужику не изменять? Должен же у бедняги быть хоть какой-то просвет в жизни. Впрочем, обманывать жену нехорошо. Лучше с ней развестись и только потом загулять, уже никого кроме себя не обманывая.

Не сразу поняла, что Гера отключился. Надо же, сколько моих слов вылетело на ветер! Страха не было. Несмотря на хронический недосып, в голову приходили исключительно умные мысли. Ясное дело, Михаил исчез следом за невестой, рыжей девицей, Петуховыми и палеонтологом. А все исчезают! Прямо какой-то бесформенный Бермудский треугольник. И исчез Миша не по собственной воле, а вынужденно, иначе его мобильник не попал бы в чужие руки… Стоп! Тут возможны варианты. Первый – Михаилу удалось удрать, но в экстремальных условиях, поэтому и пришлось бросить мобильник. Кому-нибудь из бандитов в голову. Второй – Михаилу опять-таки удалось удрать, но… туда, откуда не возвращаются и где мобильник вообще не нужен.

Нет, этот вариант мне совсем не нравится. Надо думать о хорошем. Мысли материальны. Значит так: детектив жив, слегка ободран, но полон сил и решимости бороться… Спрашивается, а за что мы боролись? И боролись ли вообще? Не буду пока заморочиваться этими вопросами. Есть и поважнее. Нет сомнения, что кто-то отслеживает определенных людей, главная беда которых – лишние знания. И это связано с деньгами Петухова. Цель лаконична и страшна – уничтожить весь список… Ох, я и дура!!! Одно дело, когда тебя за таковую признал Гера, другое, когда сама приходишь к подобному выводу. Я слишком увлеклась своей дурацкой ролью обманутой жены и не дала возможности этому липовому «другу» перечислить имена моих якобы осведомителей и получить хоть какие-нибудь о них сведения. Более того, мы с Наташкой являемся кандидатурами для включения в проклятый список.

В крайней степени раздражения по поводу себя самой я побегала по кухне, а напоследок наподдала ногой ножку стола. Она скрипнула и подкосилась. От жалости к себе и к ней я тихонько взвыла. Крушить уже ничего не хотелось. Только что продемонстрировала наглядный пример махрового эгоизма. Как часто мы в порыве самобичевания за собственные проступки заставляем страдать других!

На очередной звонок ответила автоматически. Задумалась, есть ли у неодушевленных предметов душа. Звонила Наташка и, судя по ее бодрому голосу, она избавилась от боязни обратной дороги к дому.

– Ир, я почти у подъезда. Сразу к тебе. Если дверь закрыта – открывай. Меня тут Сашок подбросил. Вместе со старым шкафом. Ну ты знакома с манерой езды Сашка. Я почти рассыпалась, а шкаф ничего, выдержал. Правда, его и грузили в разобранном состоянии. Ты не волнуйся, я отдельно, шкаф тоже сам по себе. Сашок его в свой гараж везет, гайки-болты-шурупы складывать. Тебе от него привет. И я уже лифт вызываю.

Наташка, довольная подвернувшейся оказией, влетела в прихожую с полным пакетом, который любовно поставила на пол, прислонив к стене.

– Разберешь, приготовишь, накроешь. Я пока выгуляю собаку.

– И исчезла, оставив после себя помимо пакета сложный запах духов и технического прогресса. Положим, духи скоро выветрятся, а вот пары бензина…

Пакет оказался довольно тяжелым. В основном, за счет двух красивых бутылок вина. Дрянь какая-нибудь. Зато большая коробка конфет сразу подняла настроение. Пластиковое поллитровое ведерочко с мороженым пришлось отправить в морозилку. Стала понятна причина энтузиазма подруги. Это мороженое всю дорогу домой согревало Наташкину душу мечтой о райском наслаждении. Душа оттаяла, утопив все возможные фобии. Я запретила себе дальнейшие размышления на болезненные темы. К моменту возвращения подруги стол был накрыт.

– Взятка! – громко пояснила подруга из ванной, умывая руки. – Только все у нас подобные подношения называют необременительными подарками от благодарных больных и их родственников.

– Взятка – это нехорошо, хотя в качестве благодарности и хорошо, – туманно откликнулась я, усаживаясь за стол. – В конце концов, материальное воплощение все равно неизменно, в какие бы словесные формы его не облекали. Хотя «взятка»…

– Не вижу в этом ничего нехорошего, – отрезала Наташка. – Тружусь аки пчела. Сверх плана чужих родственников подсовывают. Кстати, пчелы – первые взяточники. За лето взяток нахватают, тем зиму и перебиваются. Та-ак… С чего начнем?

Подруга облокотилась на стол и, закрыв глаза, принюхалась к смешанным ароматам нарезки и готового салата. Вот тут душа сломленной мною ножки и возмутилась. Причем довольно громко. Раздался треск, короткий Наташкин визг и последующий грохот падения четвертой конечности стола на плитки пола. Вся сервировка бодро поехала вниз.

– Не шевелись, будешь временной Китайской стеной, – прошептала подруга, судорожно вцепившись в обезноженный угол. – Бли-ин! Ну и здорова ж я стала! Сейчас тихонечко поднимусь… Главное, обеспечить устойчивость. С твоих коленок потом все соберем.

Посиделки перенесли в комнату. Наташка три раза вставала на напольные весы, не доверяя их показаниям. Удивлялась, как можно при ее стабильном сорок восьмом размере выкорчевать «с мясом» ножку стола, не прилагая к этому никаких особых усилий. Дать ей рекомендации на этот счет я не рискнула.

Вино оказалось достаточно кислым. Мы с трудом осилили по бокалу, мучаясь и морщась, но нахваливая напиток исключительно из уважения к дарителю и красивой этикетке. Работая менеджером винного магазина, молодой человек должен был знать толк в винах, и не его вина, что мы, дилетантки, не сумели оценить тонкий вкус и аромат подарка. Глядя на предельно перекошенную подругу, я решила, что момент вполне подходящий для того, чтобы попугать Наташку требованиями о необходимости соблюдать осторожность. Во всяком случае, дальнейший «перекос» просто физически невозможен, а подсластить горечь предостережений можно ведерочком мороженого. Я к нему все равно равнодушна.