Рубины для пяти сестер - Марина Болдова

– Я пока еще у себя дома. Так что заткнись и слушай. Быстро в зал, там из-за тебя, гадины, все собрались. Я тебе не мамочка и деликатничать не стану. Свалилась из своего Задрищенска на наши головы, так веди себя как приезжая, не строй хозяйку. Не дома, срач убери за собой сразу, – ткнула пальцем Марго в плошку с бычками.

Не дожидаясь ответа, она развернулась на каблуках и захлопнула за собой дверь…

Гриша, невольно подслушавший весь монолог, подумал – как он еще мало знает свою жену. Ласковая, как котенок, нежная, интеллигентная девочка на его глазах превратилась в хамоватую девицу, ругающуюся как вокзальный грузчик. Гриша усмехнулся. Такая Маргошка ему нравилась даже больше: сам он обладал характером взрывным, на язык был невоздержан и всегда переживал, когда при ней с его губ срывалось откровенно стыдное слово.

– Ну и сука! Если через пять минут не придет, вытолкаю из квартиры взашей, а ты мне поможешь, – распорядилась она.

Гриша усмехнулся. «И ведь вытолкает, а я помогу», – как-то даже радостно принял он ее приказ. Григорий не мог понять, почему он, состоявшийся в жизни мужик, перед которым трепещут подчиненные, сам полностью слушается эту маленькую ведьмочку. Стоит той надуть губки, как он кидается исправлять то, что натворил и не натворил. Вид ее рассерженной мордочки приводит его в отчаяние, и он готов сделать что угодно, лишь бы она сменила гнев на милость. Вот так он ее любил. «Ты ею заболел, сынок», – говорил грустно отец. Сам он держал свою половину в строгости.

Картина в гостиной не изменилась. Молчание длилось, наверное, с тех пор, как Марго покинула комнату.

– Мам, я тебя полностью поддерживаю! А тебе, папочка, могу сказать лишь одно. Сам наворотил, сам и расхлебывай. Ты как маленький, ей-богу! Приехала какая-то тварь без роду, без племени, назвала тебя отцом, а ты и растаял! А экспертизу сделать как, слабо? Чего тут стесняться, ты человек при деньгах, мало ли кому вздумается к тебе в родственники записаться? А из дома ее нужно гнать. Мамаша ее к элементарным правилам гигиены не приучила! Такие не в квартире должны жить, а на чердаках и в подвалах. Кстати, не удивлюсь, что оно так и было. Иначе откуда такое пристрастие к бычкам на блюдечках?

– Марго, перестань. Ты грубишь от злости и даже не пытаясь меня понять. Куда я ее сегодня выгоню? Вера целый день на телефоне висела, пытаясь снять для нее квартиру, но не получилось.

Наташка, стоя за дверью, слышала последние слова Соколова. «Очень хорошо. Пока я останусь здесь. Я еще ничего про них не узнала, Он будет недоволен. Вот соберу информацию, можно сваливать», – то, что ее не возьмут в члены семейства, она уже поняла. Никто ее не ждал и никто не собирается делиться. Наташка наклеила на лицо приветливую улыбку и вошла в комнату.

– Что, косточки мне перемываете? Не стесняйтесь, я не против. Понимаю, что вы меня не ждали.

– Вот и убиралась бы добровольно! – бросила презрительно Марго.

– Марго! Ты переходишь все границы. – Соколов решил проявить твердость.

Марго притихла.

– Собственно, вы что от меня хотите? Вот вы, Елена Владимировна? – Наташка насмешливо посмотрела на Лялю.

– Честно? Я хочу, чтобы ты растаяла, как дурной сон. Но это, к сожалению, невозможно. Тогда выполни хотя бы мои требования как хозяйки этого дома. Я не люблю, когда люди, кто бы они ни были, вели себя в моем доме как в своем. Здесь моя территория, и я не собираюсь убирать за вами, Наташа, грязь лишь потому, что вы к этому не приучены. Будьте добры не курить в комнатах, не оставлять за собой грязной посуды и тому подобное. Если я еще раз найду хоть один окурок или учую запах ваших мерзких папирос, собственноручно вышвырну ваши пожитки с балкона. Я ясно выразилась? А теперь мне хотелось бы, чтобы мой муж обстоятельно и при всех рассказал, что он дальше собирается делать с этим недоразумением.

Сашка во все глаза смотрел на Лялю. Такой она бывала редко. Чужая и холодная. Ему захотелось сделать ей больно, чтобы она очнулась и хотя бы начала его ругать. Пусть при детях. Только не это равнодушие.

– Ляля, Наташа не недоразумение, это – во-первых. Во-вторых, я тебе обещал, что решу проблему, только не сразу, или ты мне больше не веришь? И в-третьих, торжественное заседание по поводу появления новой родственницы считаю закрытым. Все. Всем спасибо, все свободны.

– Ну, ты, пап, даешь! У меня слов нет. – Кирилл, молчавший до этого, осуждающе посмотрел на отца.

– Да, пап, ты в своем репертуаре. Маму обидел, зато перед этой тварью любящим папочкой нарисовался. Знай, мы с Гришкой не на твоей стороне. – Она бросила строгий взгляд на мужа. – Пока, мамуль! Соберешься уходить от этой парочки, милости просим к нам.

– Да, Елена Владимировна, поедемте к нам прямо сейчас.

– Спасибо, Гриша, я не смогу уехать и оставить свой дом, пока здесь находятся посторонние. А ты, Саша, прав. Она не недоразумение, а вполне живой плод твоего греха. И не нужно вставать в защитную стойку, будто на тебя нападают. Мне тебя жаль. Такой дочерью гордиться не приходится. Ты выведи ее в свет и тогда поймешь, что за сокровище приобрел взамен любви жены и детей.

Ляля вышла в прихожую вслед за детьми.

Наташка подошла к Соколову и, улыбнувшись, благодарно чмокнула его в щеку. Соколов брезгливо отстранился и процедил сквозь зубы:

– Пошла вон, дура! Такая же тупая, как твоя мать! – На душе у него было странно пусто и черно.

* * *

– Они меня совсем опустили, – пожаловалась Наташка, выпуская изо рта струйку дыма. Он поморщился – не любил курящих женщин, тем более таких молоденьких. Во времена его молодости девушки не курили, а если и баловались, то не афишировали этого. Наташка дымила, порой прикуривая очередную сигарету от предыдущей.

– Потерпи, Натусик, дело того стоит.

– Чего стоит? Ты хоть знаешь, сколько с него можно снять?

– Примерно… – Он не стал ей говорить, что знает об этом человеке почти все.

– Представляешь, мне даже на кухню ход заказан. Эта ведьма, его жена, увидела меня там с бутербродом и такой визг подняла! Ей, видишь ли, омерзительно, что «такая неопрятная девица копается в ее кастрюльках», – Наташка скривила лицо в презрительной ухмылке.

– И как же ты питаешься, бедная?

– Когда она накроет на стол. А потом проверяет, убрала я за собой или нет.

Он усмехнулся: Наташка действительно может вызвать отвращение даже у самых небрезгливых, а как он уже понял, жена Соколова любила порядок.

– Ты мне лучше расскажи, кто пользуется машиной?

– В основном папаша. Жена редко. Обычно топает пешком, а чаще всего сидит дома. К ней клиенты приходят.

– Какие еще клиенты? – насторожился он.

– Она у нас гадалка. Карты такие с картинками. Я в шкатулку раз заглянула – смерть с косой, висельник, волшебник с палочкой. Я ж говорю – ведьма она!