Шпионами не рождаются - Игорь Атаманенко

Нелегко пришлось руководству «Сетику», на которое пало подозрение в пособничестве Центральному разведывательному управлению. Чтобы сохранить свой бизнес на нашем рынке, президент «Сетику» Хидэе Арита срочно вылетел в Москву, чтобы пробиться на прием к Председателю Совета Министров. Тихонов продержал Ариту в приемной целую неделю, ожидая, когда Леонид Ильич поднимется с больничной койки, но в итоге был вынужден обратиться за консультацией к Андропову, который после смерти Суслова стал в партии и государстве человеком «номер два», новым «серым кардиналом».

Добившись наконец аудиенции, президент слезно умолял Председателя не предавать дело огласке и инициативно предложил нам в качестве компенсации полмиллиона долларов. Тихонов, памятуя наказ Юрия Владимировича, согласился. Молчание, оно стоит дорого!

Скорее всего Арита выложил деньги не из своего кармана — из кассы так и оставшейся инкогнито американской компании по производству электронной чудо-аппаратуры.

Это осталось за кадром, как, впрочем, и то, что в качестве компенсации за риск и моральные перегрузки получил кругленькую сумму в «зеленых» и Самурай…

* * *

На очередной явке Маслов, вручив Самураю вознаграждение, более получаса растолковывал ему, как плохие дяди из американского ЦРУ используют в своих темных делах не только доброе имя наивных японских бизнесменов, но и их фирмы.

Лекцию по программе чекистского ликбеза подытожил так:

— Уважаемый Курусу-сан! Происки американского империализма против миролюбивых сил не заканчиваются использованием в своих грязных целях фирмы «Сетику». У нас есть основания подозревать, что и государственное предприятие «Икебуко» также выполняет роль ширмы, за которой скрывается Центральное разведывательное управление…

Был бы вам очень признателен за предоставление сведений о скрытых аспектах ее деятельности.

— Насколько мне известно, «Икебуко», в отличие от «Сетику», пользуется государственной поддержкой и не нуждается в частных, тем более иностранных, инвестициях. Вряд ли администрация предприятия будет рисковать…

— И тем не менее, Курусу-сан. Могу лишь добавить, что дело весьма срочное и… высокооплачиваемое!

Полковник Медведев, заместитель начальника личной охраны Брежнева, среди сослуживцев попросту «прикрепленный», по-кошачьи мягко подошел к приоткрытой двери Ореховой комнаты Кремля. Наметанным глазом определил, что среди собравшихся на заседание членов Политбюро не хватает Кириленко.

— Виктор, где подопечный? — полуоборот головы в сторону телохранителя.

— Владимир Тимофеевич, он в туалете…

— Давно?

— Да уж… — Телохранитель выхватил из нагрудного кармашка пиджака секундомер. — Четыре минуты и двадцать семь секунд!

— Быстро выясни, что там у него за проблемы, и волоки его сюда, а я пошел будить Генерального — пора начинать!

Андрей Павлович Кириленко был фактически третьим лицом в партии, а значит, и в государстве, но с тех пор как у него началась атрофия сосудов головного мозга и, как следствие, глубочайшая парамнезия — нарушение памяти — кандидаты и члены Политбюро начали дружно его игнорировать, хотя внешние знаки чинопочитания в общении с ним продолжали выказывать.

Брежнев не упускал случая, чтобы посмеяться над соратником, но делал это заочно, когда тот звонил ему по телефону.

— Леонид, здравствуй!

— Здравствуй.

— Это я, Андрей!

— Слушаю, слушаю тебя, Андрей.

— Ты знаешь… — вдруг замолкал Кириленко. Наступала длинная пауза. Леонид Ильич в этот момент расцветал и заговорщицки подмигивал сидящему напротив посетителю.

— Леонид, извини, вылетело из головы…

— Ну ничего. Вспомнишь — позвони!

Вслед за этим Брежнев, улыбаясь во весь рот, с нескрываемым удовольствием произносил:

— Ну вот, хотел что-то сказать и забыл.

Однажды Кириленко зашел в кабинет к Генсеку, попрощаться перед отъездом на отдых.

— Куда едешь? — поинтересовался Брежнев.

— Да-а… — задумчиво ответил тот, находясь в полной прострации. — Да-а… куда-то… на море.

— Да куда повезут, туда и поедет! — вырвалось у Владимира Медведева, стоявшего за спиной Генерального.

Брежнев весело рассмеялся, а Кириленко никак не отреагировал, так ничего и не поняв.

Леонид Ильич в ту пору сам уже превратился в старца чрезвычайной ветхости, поэтому, наблюдая деградацию соратников, испытывал чувство глубочайшего удовлетворения, это вселяло в него оптимизм: вон они уже какие, ни на что не годные маразматики, а я, смотри, еще ничего, соображаю! Рядом с такими, как Кириленко, неизлечимыми инвалидами властного труда, Брежнев чувствовал себя крепким и здоровым, а самое главное, умственно сохранным. От сознания собственной полноценности, а отсюда и значимости он «бронзовел» на глазах.

Несколько раз Брежнев пытался отправить Кириленко на пенсию. Однажды он завел разговор на эту тему по телефону, но Андрей Павлович поспешно заявил, что еще полон сил и энергии и готов по-прежнему приносить пользу Родине.

После очередного приглашения покинуть клуб кремлевских небожителей Кириленко написал Брежневу пространное письмо с просьбой оставить его на работе. Прочитав письмо, Брежнев с усмешкой произнес:

— Дурак-дурак, а мыло не ест… Не хочет из Кремля на грешную землю спускаться!

…Больше всего хлопот и беспокойств личной охране доставляли участившиеся вылазки Кириленко в туалеты Кремля. Не осталось без внимания «прикрепленных» и то, что каждый раз перед тем как отправиться в отхожее место, Андрей Павлович доставал из внутреннего кармана пиджака сложенный вчетверо тетрадный лист, подносил к глазам так близко, что, казалось, обнюхивает его, читал, беззвучно шевеля губами, а вслед за этим молча отправлялся на поиски туалетной комнаты.

Однажды, когда Кириленко в очередной раз заперся в туалете и заснул на унитазе, так и не сняв портки — забыл! — телохранители, привычно сорвав с петель дверь, обнаружили в его правой руке ту самую таинственную записку: «Рюша (так жена ласково называла престарелого иерарха), не забудь — надо покакать!» Стало ясно, что навязчивая идея оседлать «толчок» возникала у Андрея Павловича не спонтанно, по причине расстройства желудка, а как следствие принятых на домашнем консилиуме решений.

Справедливости ради отметим, что остальные кремлевские мастодонты были не в лучшей, чем Кириленко, форме.

…Во время работы Политического Консультативного Комитета стран Варшавского Договора, проходившего в Софии, наша делегация жила в правительственном комплексе особняков.

Вечером, перед ужином, как обычно, прогуливались по аллеям парка. Горели фонари, было светло, как днем. Громыко, шедший рядом с Брежневым, неожиданно споткнулся на ровном месте, у него заплелись ноги, и он упал, довольно сильно ободрав об асфальт руку. Хорошо, что Леонид Ильич успел как-то подцепить его, попридержать, последствия могли быть хуже. Старик поддержал старика…