Мать-ехидна лучше всех! - Елена Белова

— А еще я не любила четверг, потому что по четвергам у нас в школе была политинформация и являться в школу нужно было на целых полчаса раньше, к восьми утра, — я разливаю остатки божественного напитка и распечатываю очередную пачку печенья с шоколадом. Бог с ней, с фигурой, ведь у нас же отпуск, в конце концов…

— А я — делать стенгазету под учительскую диктовку, — она с честью подхватывает выпавшее из моих ослабевших рук после обильного кофейно-шоколадного возлияния знамя почетного рассказчика и хронографа. — И еще тушеную капусту в столовой. И гороховый суп.

— И рыбные тефтели!

— И заклеивать на зиму окна в классе!

— И мыть парты в конце каждой четверти!

— И физкультуру на лыжах, после которой все уроки чешутся ноги!

— И произведения из списка по школьной программе по литературе! И тем заманчивее и интереснее казались книги не по списку, а на свой вкус!

— И в сочинении никогда нельзя писать правду, а только то, что написано в учебнике или рассказывала учительница. Например, я мечтаю стать настоящим гражданином своей страны.

— Какая страна, о чем ты? Как же я мечтала в детстве иметь собаку! И чтобы непременно большую, сильную и пушистую. Я даже имя ей заранее придумала — Вулли, как в рассказе Сетона-Томпсона про рыжего пса-убийцу.

— А я раньше так хотела иметь настоящую лошадку, можно даже маленькую лошадку — пони. И чтобы за ней ухаживать, и ее кормить, и на ней кататься верхом.

— А еще я хотела сниматься в кино и чтобы обязательно главная роль. И интервью потом давать, и чтобы фотографии во всех журналах.

— А я — золотые туфли на высоких каблуках!

— А я — выйти замуж за принца и чтобы непременно по любви!

— А я замуж не буду торопиться. Когда я вырасту, я выучусь на ветеринара и открою приют для бездомных животных. Ведь ты мне в этом поможешь? — она внимательно смотрит на меня, и в ее голосе слышится не вопрос, а уверенное утверждение.

Она — это моя дочка десяти лет от роду.

— Надо меньше есть! — шепнула мне молния на любимых стареньких джинсах.

— Надо меньше есть! — укорила меня узкая юбка от парадно-выходного офисного костюма.

— Девочки, все-таки надо меньше есть! — мы с подругами дружно «чокнулись» высокими стаканами с мохито и запили коктейлем настоящую бездну салатов, горячих закусок, супов, сыров, роллов, грибов, фруктов и пирожных. А потом «чокнулись» еще одной порцией мохито. А потом…

А потом я на самом деле задумалась о собственном режиме питания. Если раньше я не прилагала никаких усилий, чтобы весить неизменные пятьдесят два килограмма, то сейчас, очевидно, годы решили взять свое и потребовать сатисфакции за частые ночные посиделки с мужем, живым пивом и креветками и отвязные гастрономические девичники с конфетами, коктейлями, тортиками и пирогами.

Садиться на диету я побоялась — испугалась испортить последние родные зубы, утратить тронутые благородной сединой волосы и загубить кожу лица. Поэтому я просто решила урезать объемы своего привычного рациона. Ну и больше не есть на ночь жареной свинины и шоколадных конфет.

Голод оказался не теткой. И даже не свекровью. Вероятно, вследствие недостаточного питания головного мозга я стала плохо соображать и даже зачем-то разрешила ребенку оставить в доме трех принесенных с прогулки улиток, похожих на виноградных. Дочка определила новоселов в пустовавший аквариум и дала им имена.

— Это Констанс, Сьюзен и Оливер! — разъяснила она своей голодающей матери, размышляющей о возможном вкусе новых постояльцев.

— Вроде бы улитки бесполые, — неуверенно скалаза я.

— Очень даже полые! — горячо воскликнул ребенок. — Я видела, как Сьюзен и Оливер целовались, а у Констанс депрессия!

Одинокая Констанс, пытаясь выйти из депрессии, целыми днями жевала листья салата и одуванчика. В унисон с ней обе дочкины сухопутные черепахи дружно перемалывали тертую морковку, закусывая ее капустой с помидорами. Кот методично хрумкал своим сухим лечебным кормом. Только я страдала натощак.

Единоутробная сестра пригласила в гости нашу маму с моей дочкой.

— У Оли дома так здорово! — рассказывал мне нагостившийся ребенок. — Она натушила мяса с луком, наделала салатиков с кальмарами и сыром и купила тортик с черносливом, орехами и взбитыми сливками. Вкуснота необыкновенная! А еще мы взвешивались на Олиных новых весах! Я вешу тридцать килограммов, Оля — пятьдесят два, а бабушка — пятьдесят четыре.

С моим огромным неутоленным голодом теперь могла посоперничать лишь необъятная зависть к стройности ближайшей родни.

— А еще я вволю накаталась на велосипеде, который стоит у Оли в гостиной!

«Точно! Как же я забыла: у сестры есть велотренажер, на котором она ежедневно шлифует фигуру. Занимаясь на велотренажере можно сжигать лишние калории и не ограничивать себя в питании. Теперь, когда мне открыта истина похудания, дело за малым — убедить мужа в необходимости совершить эту покупку».

— А давай купим велотренажер! — предложила я.

— Зачем? — удивился стройный муж.

— Как зачем? Чтобы убирать лишний жир на животе! И на бедрах!

Муж критическим взглядом скользнул по моему утянутому итальянскими панталонами животу и задумчиво протянул:

— Мне помнится, в дальней гардеробной комнате стоит металлический обруч, который кое-кто покупал лет пять назад, чтобы делать тоньше талию и бедра.

— Ну да, я покупала!

— Ты хоть для начала пленку с этого обруча сними.

Он уходил не спеша, всем своим видом и поведением предупреждая о грядущем. Изменился его взгляд, прежде бывший откровенным и даже вызывающим, растаяла его веселая пиратская бравада и потускнел фирменный апломб. Прекратились бравурные ночные серенады с кантатами. Я чувствовала нетерпеливое ледяное дыхание той, что была готова разлучить меня с ним, угадывала приближение ее неумолимых шагов, различала в обманчивых ночных сумерках ее вечный белый покров. Я не настраивалась на жестокую борьбу, способную довести до изнеможения всех участников судьбоносного действа — Любовь априори была готова проиграть Смерти лишь при одном важном условии: чтобы его уход был максимально легким и безболезненным.

* * *

Имя, данное ему моим мужем, не прижилось в доме. Я называла его просто — Кот. Или даже так: Мой Сладкий Кот. Или совсем коротко: Сладкий. По злой усмешке судьбы у кота оказался сахарный диабет, и мое ласковое прозвище стало звучать двусмысленно и даже горько. Я отчаянно старалась забыть прежнее котовье имя, но все равно нечаянно забывалась и нежно гладила потускневшую шкурку, ласково приговаривая: ты мой самый сладкий, самый лучший…

* * *