Бабочка - Александр Варго

Он встал и медленно подошел к чулану, осторожно заглянул в щель. В чулане было светлее, чем в его комнате. Петя приоткрыл дверь шире и высунул голову. Странный чулан поразил его размерами – он был как минимум раза в четыре больше камеры, в которую заточили Петю. И в этой необычной кладовой имелось окно.

Он вышел из (Петя теперь не знал, что правильнее называть чуланом) своей камеры и приблизился к кровати. Она тоже была раза в четыре больше той, на которой так неуклюже прятался Петя. На постели, укрывшись с головой, кто-то спал. Внимание Пети привлек снимок в хромированной рамке, стоящий на тумбочке. Он подошел и поднял портрет. Слабый свет луны, пробивающийся через щель между занавесками, дал ему рассмотреть, что это фото мальчика. Он перевернул портрет, на задней стороне красивым каллиграфическим почерком было выведено: Петя, 11 лет. Петр всмотрелся в лицо на снимке. Так и есть, это его фотография. Петю это повергло в шок. Само присутствие кровати, тумбочки, окна и портретов здесь ломало все привычное представление о кладовках.

Он подошел к кровати и очень медленно, стараясь не разбудить того, кто там лежит, стянул одеяло с лица. Если бы на постели спал монстр с метровыми клыками, это его меньше поразило бы. На большой подушке покоилась голова мальчика лет десяти. В лунном свете Петя отчетливо видел, что мальчишка – точная копия того, с фотографии, то есть его самого, только в детстве.

Он выронил портрет. Мальчик на кровати вздрогнул, но не проснулся, перевернулся на другой бок и снова тихо засопел. Петя ничего не понимал. Если мальчик это он, то кто же тогда он сам?! Он медленно пошел к зеркалу над комодом у двери. Петя еще не видел своего отражения, но уже знал, его ждет что-то ужасное. Он мысленно одернул себя.

Что я могу там увидеть, кроме собственного отражения? Да что угодно! Сегодня, что угодно.

Он, зажмурившись, подошел к зеркалу. Оперся о комод и медленно открыл глаза. Сначала он ничего не увидел, только черную гладь. Через мгновение в овальном зеркале начали проступать контуры, а затем и детали отражаемого. Петя отпрянул. Из овала на него смотрела двумя парами глаз зеленая тварь. Яйцевидная голова была увенчана гребешком из рогов, нос почти отсутствовал, ушей не было вообще, а из огромной, словно зев чемодана, пасти торчал ряд острых зубов. Петя вернулся к комоду, с другой стороны зеркала тварь тоже подошла. Чудище вместе с Петей подняло лапу с четырьмя узловатыми пальцами, заканчивающимися острыми когтями. Все еще не понимая, что в зеркале он сам, что он вовсе никакой не Петя, монстр провел рукой по голове. Когда нащупал такие же наросты, как и у скалящейся из зеркала твари, он задрожал всем телом и начал медленно отступать от ненавистного отражения. Собственного отражения!

– Ну что, убедился?

Он обернулся на голос. В проеме узкой двери стояла такая же зеленая тварь, как в зеркале. Такая же, как и он сам!

– Пойдем домой, а?

Он все вспомнил. Это было его навязчивой идеей – жить как люди.

– Ну, ты идешь или нет?

Двойник открыл шире дверь и отошел в сторону, пропуская его. Он молча вошел. Очень хотелось выть. Сел на свою кровать, оказавшуюся сундуком. Теперь все встало на свои места. Даже если бы он не спрятался тогда, его бы все равно не увидели, потому что их видят только дети. Мерзкие дети, которые, потакая своим страхам, заперли их в чуланы, под кровати, на чердаки и под лестницы. Но он очень хотел отсюда выбраться, спать на большой постели и, пусть это было его капризом, жутко хотел, чтобы ему желали спокойной ночи. Но этот гадкий мальчишка лишил его всего этого.

Чудовище в темном углу чулана оскалилось, издавая утробный звук.

Завтра он снова выйдет и утащит мальчишку в чулан, а сам ляжет в его кровать. Завтра!

Но Монстр еще не знал, что навсегда заперт в чулане. Он каждый раз будет выходить ночью, пугаться своего отражения, вспоминать, кто он и кто его заточил в душном чулане, а потом засыпать с мыслью о мести. А на следующий день все то же самое, пока ребенок не захочет его отпустить. Перестанет бояться и отпустит.

Пока в мире есть страх, Монстры обречены жить в чуланах.

Откуда взялась черная тварь, Таро Миюри не знал. Он собирался войти в дом, когда увидел огромную черную кошку, сидевшую на берегу искусственного пруда. Его старушка-мать часто в детстве рассказывала о кошках-оборотнях. Мифическое происхождение этой отпадало, потому как Таро не верил ни в бога ни в черта; оставалось обычное, земное, как принято в мире людей. У соседей нет никакой живности, а на бездомную она не походила.

За размышлениями Таро не заметил, когда кошка исчезла. Он только на секунду повернулся к соседскому дому. Когда посмотрел на пруд вновь, кошки уже не было. Таро спустился по каменной лестнице к берегу. Внезапное исчезновение кошки пугало больше, чем чудесное появление. Подойдя ближе, Таро увидел круги на воде у того места, где пять минут назад сидело животное.

«Неужели утонула?»

Он подбежал к каменному пьедесталу. Встал на колени и опустил руку в воду. Сначала по локоть, потом глубже. У пьедестала пруд был мельче, поэтому Таро нащупал речную гальку на дне. И больше ничего. Никакой кошки там не было.

Она всплыла с противоположной стороны, у кувшинок. Угораздило же, тварь!

Таро побежал. Споткнулся о камень и растянулся на насыпи у пруда. Когда поднял голову, из воды на него смотрело бледное, раздутое словно воздушный шар, лицо Юрико. Он прыгнул в воду и подхватил жену под руки. Таро почти вытащил труп на берег, когда Юрико выгнулась и закричала как кошка:

– Мр-мя-я-у-у-у!

Опухшее лицо трупа начало изменяться и уже через несколько секунд превратилось в кошачью морду.

– Мр-мя-я-я-у-у-у! – истошно кричала тварь.

Таро вскочил. Сердце гулко билось в груди. Мокрая тварь начала изгибаться и выворачиваться словно змея.

– Я не виноват! – крикнул Миюри. – Я ни в чем не виноват!

Он проснулся от собственного крика.

– Я ни в чем не виноват, – прошептал Таро.

Осмотрел комнату. В нише у кровати стояла фотография. С нее улыбалась Юрико. Ей больше нравилось, когда он ее называл Юри. Таро привстал и положил снимок лицом вниз. Жуткое липкое чувство от ночного кошмара все еще не покидало его.

Со дня смерти Юрико прошло шесть месяцев. Шесть месяцев ночных кошмаров.

Таро редко знакомился в метро. Если быть точнее, то это был второй случай в его жизни. Девушка стояла в переполненном вагоне, у дверей. Миюри даже сначала показалось, что это его Юрико. Та же прическа, те же глаза. Он начал пробираться через толпу недовольных людей. Но когда подошел к девушке вплотную, понял, что ошибся. Естественно ошибся! Ведь Юрико мертва. А эта девушка жива и здорова. И очень хороша собой. Таро Миюри впервые за полгода обратил внимание хоть на какую-нибудь девушку.