Тайна жертвенных ягнят - Алексей Макеев

— Миша! — позвал я негромко, потом крикнул сильнее: — Михаил! Ты где?

Никто не отзывался. Теперь, после того как противник проявил себя, прятаться уже не было смысла и опасаться демаскировать себя — тоже. Поэтому я достал из кармана мобильный телефон и включил на нем светодиодный фонарик. Мертвенно-бледный луч света осветил вершину горы. Ровная площадка, примерно пятьдесят квадратных метров, была пустынна. Соблюдая осторожность, опасаясь, как бы меня не толкнули сзади в спину, я приблизился к краю козырька и посветил фонариком вниз. На дне ущелья лежал человек, но кто это именно, разглядеть не удавалось — не хватало мощности фонарика. Но кто бы там ни был — враг ли, друг ли, человеку следовало помочь.

— Миша, — снова позвал я, однако опять на мой зов никто не откликнулся.

«Куда же этот пьянчуга запропастился?» — подумал я, досадуя на Бурмистрова, отключил на мобильнике фонарик и позвонил майору. Приложив телефон к уху, стал ждать ответа. В динамике раздались длинные гудки, и я неожиданно услышал мелодию, заигравшую на самом сотовом телефоне Бурмистрова. У меня зашевелились волосы, а по спине поползли мурашки, когда я понял, откуда она звучит. О черт, только не это! Отчетливые в ночной тишине звуки рингтона исходили со дна пропасти за моей спиной. Я отключил телефон и вытер разом вспотевший лоб. Надо было поторапливаться — возможно, был еще шанс спасти Михаила.

Я быстро спустился по той же тропинке, по которой поднялся Бурмистров, к дороге и, подсвечивая себе фонариком, двинулся в обход подножия горы. Сначала идти было несложно, под ногами попадалась мягкая почва, покрытая травой, но затем растительность кончилась, начались сначала мелкие камни, потом более крупные, идти становилось трудно, того и гляди зацепишься за что-нибудь или оступишься и растянешься на острой скальной породе. Однако, не обращая ни на что внимания, я пробирался вперед и несколько минут спустя все же вышел именно к тому месту, где, по моему разумению, должен был находиться майор. Несмотря на то что я был вооружен фонариком, найти тело не удавалось. Тогда я нашел в мобильнике номер телефона Бурмистрова и позвонил. Незатейливый рингтон раздался метров на двадцать дальше от того места, где я находился, и я двинулся туда. Но не успел пройти и десяти метров, как луч фонаря выхватил из тьмы майора. Картина, представшая моим глазам, была печальной. По пояс голый Бурмистров лежал вниз лицом на скалах, его лоб угодил точно на торчащий из земли острый камень. Крови было много, и она все еще продолжала вытекать. Шансов выжить после такого падения у Михаила не было, и тем не менее я наклонился и, обхватив рукой его шею, нащупал сонную артерию. Она не билась. Я поднялся. В голове носились обрывки мыслей. «Как майор оказался на дне ущелья? Столкнул ли его кто-то или он сам сорвался в пропасть? И вообще был ли кто-то третий там, на вершине горы? Да и с кем я в конце концов дрался? Уж не с Бурмистровым ли, который пытался сбросить меня со скалы? Действительно ли покушался кто-то на жизнь майора в его номере или Михаил придумал все это, чтобы выманить меня из номера, заманить на гору и сбросить вниз? Может быть, он и есть тот самый маньяк, который убил уже шестерых человек, а теперь вот погиб и сам? Тогда понятно его не особое рвение разыскать убийцу, ежели таковым являлся он сам. А если вдруг на вершине горы был кто-то третий? И это он сбросил Бурмистрова со скалы?» Я уже ничего не понимал. И спросить было не у кого. Единственный, кто мог ответить на мои вопросы, лежал сейчас у моих ног с раскроенным черепом. Надо было идти, ставить полицейских в известность о том, что у нас появился еще один труп.

Я повернулся, шагнул было, но тут пронзившая мой мозг мысль заставила меня остановиться: «Нет, Игорь, ни в коем случае нельзя сообщать полицейским о гибели Бурмистрова. Ведь неизвестно, что это было: несчастный случай или убийство? Полицейские наверняка пришьют мне этот труп, а заодно и остальные шесть. У них как раз освободилась вакансия убийцы — Замшелов, после того как его убили, как бы это кощунственно ни звучало, был вне подозрений. И тогда, Игорек, не видеть тебе родины в течение нескольких лет. Нет, «не нужен мне берег турецкий, и Африка мне не нужна!». Хочу домой! Так что прости, Михаил, придется тебе полежать до тех пор, пока я не найду какой-нибудь способ сообщить полиции, не навлекая на себя подозрения в причастности к твоей гибели». Приняв такое решение, я вновь двинулся по острым камням в обратный путь.

Десять минут спустя выбрался на дорогу и пошел к отелю. Полицейский в фойе уже не лежал, а сидел, но все равно клевал носом. Пришлось простоять несколько минут у второго выхода из отеля, чтобы дождаться, когда блюститель порядка на некоторое время погрузится в крепкий сон, чтобы незамеченным проскочить к лифту. В нем я подниматься не стал, чтобы лишний раз не шуметь, а двинулся по ступенькам. К счастью, в отеле не было камер видеонаблюдения, которые могли бы меня запечатлеть. Полицейский на пятом этаже храпел, запрокинув голову, так, что портьера за его спиной шевелилась. Я быстро пересек коридор, открыл дверь приготовленным заранее ключом и проскользнул в номер.

Приняв душ, открыл бутылку коньяка, ту, что мы купили с Алиной, когда ходили в супермаркет за персиками, налил себе сто граммов и выпил, чтобы снять стресс, полученный после сегодняшних ночных похождений, а заодно помянуть майора, затем лег на кровать и вырубился.

Мне снился ужасный сон, будто на меня навалилась огромная мохнатая собака и придавила меня к кровати. Она была такой тяжелой, что я не мог повернуться и свободно вдохнуть. Мне казалось, что все происходит в реальности, потому что я ощущал, что лежу в кровати на боку, а мохнатый пес, положив на меня лапы, давит сверху всей тяжестью. Я даже подумал, что забыл прикрыть в номер дверь, в него вошла какая-то уличная собака и разлеглась на мне. Усилием воли я все же повернулся, сбросил с себя мохнатое чудовище… и проснулся. Я действительно лежал на боку в неудобной позе, выбросив вперед и скрестив руки, отчего грудная клетка оказалась в сдавленном положении, очевидно, из-за этого мне приснился такой явственно ощущаемый мною пес. Я повернулся на спину, попытался снова уснуть, но не получалось. Вспомнилось произошедшее вчера на горе, и настроение, с утра да спросонья и так-то не радужное, опустилось, как нынче говорится, ниже плинтуса. Я поворочался еще немного, потом взглянул на часы, было ровно девять. Ладно, можно вставать.

Прошлепал босыми ногами в ванную, стал умываться, чистить зубы, бриться. Честно говоря, на меня навалилась апатия. После выпавших на мою долю в Турции испытаний хотелось лишь одного: чтобы поскорее прекратилась эта череда убийств, да и сам чертов отпуск поскорее бы закончился, и я отбыл из этого отеля куда-нибудь, хоть домой, хоть в тюрьму турецкую. А потому, когда раздался стук в дверь, вяло подумал: «Кого там черти принесли? Уж не по мою ли душу притащились полицейские, чтобы предъявить мне обвинение в убийстве Бурмистрова, а заодно и остальных погибших на побережье Турции за все годы существования этой страны?» Если так, пусть арестовывают, противиться не стану, только вещи соберу. Я вышел и, даже не спрашивая, кто там, открыл дверь. Однако на пороге стояла Алина. На девушке был пляжный наряд — юбочка, топик и шлепанцы. Через плечо — пляжная сумка, в руках — полотенце.