Бойся, я с тобой - Таня Танк

Оставленный мучитель может впасть в другую крайность – относительно безобидную. Он начинает хорохориться, создавая у окружающих видимость, что ведет яркую насыщенную жизнь и стремясь сделать так, чтобы это не ускользнуло от вашего внимания. Так, до вас могут дойти слухи, что у него нереально поперла карьера, пролился золотой дождь, а самое главное – он встретил свою «нежную и удивительную» и вот-вот поведет ее под венец. Порадуйтесь за него и… пожалейте – за необходимость выдумывать такую жизнь, какую вы способны вести и без всяких выдумок.

Перверзник физически не может долго выносить боль, и чтобы поскорее от нее избавиться, торопит момент «гратификации», т. е. получения удовлетворения. Поэтому оставленная Роковая Личность довольно быстро находит себе новую жертву. Либо же начинает перелопачивать свои старые списки на предмет возобновления контакта с кем-то из не до конца «отработанных» вариантов. Либо же приглашает на «вакантное место» ныне действующую «параллельную» жертву, которая до этого была недостаточно хороша, чтобы считаться «фавориткой».

«Незадолго до нашего разрыва Оля наметила себе следующую жертву – безобидного ботаника с мозгами и добрым сердцем, – рассказывает Светлана. – Указав на него, она сказала: «Он будет моим мужем, вот увидишь». Очень скоро так и случилось. Кстати, потом я узнала, что она использовала этого парня, чтобы открыть новую фирму».

Уходя, действуйте решительно и не пускайтесь в объяснения. Вы уже знаете, как ловко перверзник может вас втянуть в «дискуссию» ни о чем и заболтать любую волнующую вас проблему. Да и какой смысл в объяснениях? Вы уже пытались это сделать десятки, а то и сотни раз. Неужели думаете, что на сто первый он вдруг прозреет? Прислушайтесь лучше к совету Сэма Вакнина:

«Вопрос, кто, что, кому и почему сделал, не имеет смысла. Что имеет смысл, так это прекратить горевать о себе, вновь начать улыбаться и любить на менее покорный, безнадежный и болезненный манер».

И да, не пытайтесь напоследок открыть перверзнику глаза на то, что он такое есть.

«Нарциссические личности способны крайне обижаться на тех, кто пытается уличить их в эксплуататорском, эгоистичном поведении, – предупреждают Аарон Бек и Артур Фримен.

Вспоминает ли перверзник о вас? Да, но со злобой. Перебирает ли в памяти ваши лучшие моменты, тоскует ли в ночи по теплу вашей руки и нежности губ? Увы, нет.

«Нарциссу трудно вспомнить и воспроизводить то, что он якобы – хотя бы и напоказ – «чувствовал» совсем недавно по отношению к источнику нарциссического ресурса, как только тот перестает им быть. Воссоздать эти чувства он не может, – неумолимо констатирует Сэм Вакнин.

Трусы и рубашка лежат на песке.

Никто не плывет по опасной реке.

(Сергей Михалков)

«А когда очарованный, перепуганный нищий

Бессознательно выполнил гривуазный приказ,

Утомленная женщина, отшвырнув голенища,

Растоптала колесами марьонетку проказ».

(Игорь Северянин)

Он в шесть поутру был казнён

И в семь во рву похоронён, —

А уж к восьми она плясала,

Пила вино и хохотала.

(Генрих Гейне)

Нарциссист редко бросает сам, и если он все-таки это делает, то обычно потому, что вы измочалены до состояния ветоши, и в ваших «закромах» больше абсолютно нечем поживиться. Поэтому до этапа Утилизации доживают только самые терпеливые жертвы.

«Он выбрасывает людей, если ничего приличного из них уже не выжмешь, – пишет лайф-коуч Наталья Стилсон. – Нарциссическая пища – пищей, зеркала зеркалами, но три корочки хлеба и мутное стекло становятся не нужны».

«Сами нарциссы редко объявляют об окончании отношений. Как правило, они бросают лишь тогда, когда жертва полностью опустошена и уже не в состоянии дать им нарциссический ресурс, – подтверждает и Сэм Вакнин.

Но и этот исход можно считать условно-благоприятным, ведь у вас остаются какие-то шансы вернуться к нормальной жизни, хотя посттравматика будет ого-го и, скорее всего, потребует серьезной помощи специалиста.

Самый драматичный расклад, неуклонно движущий вас к трагической развязке – если отношений не разрываете ни вы, ни он. В этом случае вы рано или поздно (увы, обычно рано) уходите на тот свет, заболев, наложив на себя руки, а то и став жертвой физической агрессии.

«На последней стадии отношений происходит полное разрушение границ партнера, – пишет Наталья Стилсон. – Партнер чувствует свою беспомощность и боится потерять того, кто уже не проявляет никаких чувств и знаков внимания, и кроме всего прочего, проявляет все возможные виды агрессии. Чувствует свою полную никчемность».

«Восьмой год в таком плену пребываю, – пишет в Сети «действующая» жертва перверзника. – Виню во всем себя, подавлена окончательно, тоска по первому безоблачному периоду и надежда на то, что все еще может вернуться. Все понимаю, а сделать с этим ничего не могу. „Оплеухи“ получаю уже еженедельно, и радуюсь, что человек ответил на звонок через две недели игнора. Потом одно неосторожное слово – и снова „оплеуха“. Зависимость тотальная, причем живем не вместе и работаем не вместе, и вообще все у нас не вместе. Нервная система расшатана, здоровье подорвано, личностный рост остановлен, и главное, нет никаких моральных сил выбраться из этого. Друзей нет, те кто был, разбежались, потому что не понимали, по какой причине я „ною“ и не разрываю эту зависимость. Как наркоман, чес слово… силы скоро совсем закончатся… Наверное, скоро он меня сольет. Осторожно, дорогие, не попадитесь. Плачу, что не видела ничего этого раньше».

Вот как «утилизовала» Григория Алина:

«Спустя четыре года, вконец измочаленные, с выжженными душами, после бессчетных схождений-расхождений мы с Алиной оказались в загсе. Накануне у нас был серьезный разговор, мы обливались слезами и просили друг у друга прощения за все. Я еще раз сделал Алине предложение и подарил еще одно кольцо – какое она хотела.

Но при подаче заявления мы разругались вдрызг. Она в ультимативной форме настаивала на том, что свидетельницей будет та самая приятельница, с которой мы были в страшных контрах и которая намеренно сводила ее с тем самым Матвеем, с которым Алина мне и изменила.

Алина с садистской жестокостью настаивала на ее кандидатуре. Я робко спорил, но она давила на меня все сильнее и сильнее. Так, она потребовала, чтобы я купил ей свадебное платье за 200 тысяч. Она прекрасно знала, в какое состояние пришли из-за нашего «романа» мои дела, но тем не менее, ставила вопрос ребром: или-или.

Вот тут я окончательно убедился, что Алина никогда не собиралась за меня замуж. Все свои ультиматумы – требование развода, выселение жены и ребенка из квартиры, кольцо с розовым камушком и т. д. – она ставила не за тем, чтобы быть со мной, а чтобы потешиться своей надо мной полнейшей властью. Это было озарение. Когда я ей об этом прямо сказал, Алина глянула на меня с гадливостью и нескончаемым презрением. «Ну что с тебя еще можно взять, ничтожество? Ты никто и звать тебя никак, – процедила она и удалилась из загса и из моей жизни».