Разрушающие себя - Яна Мелевич

Господи, да кому ты нужен, полудурочный. Вновь смотрю на экран, наугад выбирая контакт. Вкладка с перепиской открывается одним касанием пальца по иконке приложения социальных сетей. Маше разрешили пользоваться телефоном, и она с какого-то перепугу решила, будто мы друзья. Отчитывается мне о своем лечении, иногда присылая фото себя на подоконнике, грустно смотрящей на решетку.

Городецкая: «Здесь, как в карцере».

Никита: «Ты всегда можешь устроить кровавый бунт»

Городецкая: «Не смешно. Реально скучно и делать нечего. Я уже выучила расписание всех сериалов по федеральному каналу».

Никита: «И что нынче в стране? Мы уже на пороге Третьей мировой?:)»

Городецкая: «Если только от тупых сериалов))) И вау, ты научился смайлики ставить. Это улыбка?»

Фыркаю, закрывая ветку с сообщениями. Не очень понимаю этой ерунды, но Аня утверждает, будто люди любят смайлики и прочую ерунду. Без них текст выглядит мрачным, некоторые фразы могут показаться агрессивными. Ведь они не могут понять интонацию напечатанной фразы. Как по мне, так проще отправить голосовое или позвонить. Словами через рот гораздо эффективнее, чем общаться картинками. Любовь к наскальной живописи в социальных сетях без того человечество отупляет.

Мой палец замирает на имени Блажены. Какое-то чувство неприятно скребет на душе. Я ей не должен ничего, но никак не отплатил за помощь с ребятами. Даже не спросил, как прошел ее вечер с одноклассниками. Нехорошо так. Возможно, это единственный на моей памяти человек, делающий что-то просто так и без задней мысли.

Рядом что-то гремит. Слышатся крики, и я едва успеваю вскочить со стула, когда Руслан бросается на Вениамина, ударившего Ивана. Гадство. Девушки в истерике, новички испуганны. Такое на собраниях у нас случается крайне редко. Каждого нового члена и его представителя ознакамливают со списком правил. Там даже штрафы прописаны за их нарушение. А уж тем более нельзя бить куратора. Хоть порой сильно хочется.

- Никита! – взвизгивает рядом со мной Ира, дергая за рукав. – Помоги им!

Я кошусь на борющихся на полу Руслана с Вениамином. Кто-то из парней вжался в углы, Иван пытается вмешаться и вновь получает в нос. За него вступается Тимур – да здравствует куча мала. Вздыхаю и делаю шаг вперед, поднимая стул.

- Люди тупые.

Это первое, что я говорю, оказавшись в салоне машины Дианы. Она с любопытством смотрит на меня и улыбается, коснувшись разбитой губы. Криворукий Руслан, чтоб его.

- С чего такие выводы? – спрашивает весело, заводя двигатель и выезжая со стоянки.

Я смотрю, как из здания гуськом выходят остальные участники сегодняшнего шоу. Вениамина среди них нет. Выгнали вместе с мамой, посоветовав пролечить сына у психиатра. Я об этом директору центра сразу сказал, но кто бы меня слушал.

- Это не выводы – аксиома, - равнодушно отвечаю, вновь беря в руки смартфон. Страничку с аватаркой Блажены в углу я так и не закрыл. Судорожно соображаю, что написать. Просто поздороваться? Еще раз сказать спасибо? Серьезно, как люди решают муки совести? Она неожиданно объявилась после стольких лет гуляний, не знаю, что делать с ней.

- Люди просто люди. Со своими ошибками и проблемами, которые они ставят во главу угла. Необязательно любить их, но можно быть терпимее, - тем временем вещаем Ди, сворачивая на перекрёстке

- Ванильный паблик Вконтакте? – интересуюсь я рассеяно, бросая попытку придумать тему для сообщения и убирая смартфон. Мы останавливаемся на светофоре. Поворачиваю голову к Диане, видя ее улыбку.

- Великомудрость из Инстаграма, - смеется Загорская. В этот момент смартфон начинает вибрировать, а затем слышится мелодия из мультфильма. Поставил специально на Блажену, помятуя ее тягу ко всему детскому. Уже тянусь обратно к карману, но в этот момент Загорская отвлекает меня на последних секундах светофора.

- Ник?

- А?

Поцелуй вышел быстрым, смазанным, однако вполне завлекающим. Я забыл о Блажене, потянувшись к Диане. Моя ладонь легла ей на щеку, погладив гладкую кожу, двинувшись дальше под копну волос. Это было что-то новенькое. Легкая эйфория, настоящее удовольствие, которого давно не ощущал в отношениях с женщиной. Еще странное чувство, терзающее подсознание. Вот она сейчас в моих руках, а завтра? Что потом? Вдруг с ней будет хуже, чем с Леной? Привязка к кому-то может убить тебя, мне ли не знать этого.

- Нам надо ехать, - она отодвигается первой. В голосе слышна хрипотца в перерывах между вдохами. Облизнув губы, Ди бросает взгляд в зеркало заднего вида и поправляет помаду, трогаясь с места. – Кино или ресторан?

- Только не сопливые комедии, - отзываюсь я, поерзав на месте. Ну да, возбуждение никуда не денется в ближайшие пару часов. Без поцелуя чувство беспокойства немного ушло на второй план. Вновь она, ее запах и ничего больше. Сжимаю пальцами жесткий ремень, сглатывая ком и спрашивая ни с того, ни с сего:

- Мы же не будем влюбляться?

Диана вздыхает, чуть мотнув головой.

- Нет, конечно нет.

- Отлично, рад этому.

И кто из нас в этот момент соврал больше, уже не понять. Потому страх не делся никуда, лишь затаился.

Я потерял голову. Не сказать, чтобы совсем, но гормоны свое все-таки взяли. Во всяком случае, так пошутил Рома, когда я в среду дергал его каждые пятнадцать минут, требуя сказать сколько времени и когда этот чертов рабочий день закончится.

Идиот.

Сташенко, не я. У меня просто нежданная страсть в крови заиграла. Во всяком случае, так я себя убеждал все эти дни. Засыпал и просыпался рядом с ней, иногда по несколько минут глядя в безмятежное лицо. Где-то внутри скреблись тени, шепчущие тихо о том, что все однажды закончится. Для нее, для меня. Я отчаянно гнал их прочь, но они возвращались. Страх иногда так сильно охватывал все мое существо, что тело не двигалось. Лежал, смотрел и представлял все возможные ужасы.

Она умрет или вновь сделает больно. Как Лена. Стоит только дурацкому слову на букву «Л» сорваться с этих губ, как меня вновь затянет в трясину. Умом понимал, что все это лишь мое наваждение, однако ничего не мог с собой поделать.

Иногда я боялся засыпать по ночам, боясь, что Диана исчезнет. Просто растворится с приходом раннего утра в первых лучах солнца. Словно она была чем-то нереальным, бредом сумасшедшего наркомана под ударной дозой галлюциногенов. В эти минуты я тянулся к ее руке, касаясь теплой кожи и отсчитывая пульс.

«Это не любовь», — так я себе говорил каждый раз, когда целовал ее или обнимал. Утром, прощаясь до вечера, по выходным, когда она уезжала к брату или я навещал Федю с Василисой.

— Егор с Катей купили розовую машину. Уверена, выбирала ее Катюшка, — хмыкнула Диана, сунув в рот ложку, которой еще минуту назад размешивала сахар в кофе.