Казаки в Отечественной войне 1812 года - Исаакий Быкадоров

Поиск генерал-майора Кутейникова 2 с донцами также увенчался полным успехом.

Донцы захватили у Боровска много пленных, отбили богатый обоз с награбленным французами в Москве церковным серебром.

Наблюдавший дорогу на Медынь (к западу от Малоярославца верст на 25–30), полковник Быхалов с полком своим принужден был отступить перед многочисленным неприятелем; отступая, он известил генерал-майора Иловайского 9 о движении на Медынь 4 кавалерийских и 1 пехотного полков с артиллерией.

Храбрый генерал Иловайский тотчас же понесся со своими полками на помощь Быхалову. Осмотрев местность, доблестный предводитель решил заманить неприятеля в вентерь.

На пути отступления полка Быхалова Иловайский 9 скрытно поставил по сторонам дороги полк своего имени и Иловайского 11. Быхалов, осведомленный о распоряжениях генерал-майора Иловайского 9, искусно втянул в этот мешок авангард корпуса Понятовского. Как только неприятель поравнялся с засадой, донцы ударили с трех сторон: полк Быхалова с фронта, а полки Иловайского 9 и Иловайского 11 с флангов. Неприятель был сразу опрокинут сокрушительным ударом донцов и обращен в бегство.

Кроме множества пленных, в том числе 1 генерала, донцы отбили 5 орудий.

К довершению блистательных успехов неутомимых донцов в этот день полковник Власов 3 с четырьмя Донскими полками разбил наголову 6 эскадронов голландской гвардии и почти целиком их уничтожил. Медынская победа имела очень важное значение.

Кутузов боялся обхода с востока и решил отступить ближе к Калуге, с целью лучшего обеспечения этого города.

Решение Кутузова было очень выгодно для Наполеона – отступление нашей армии к Калуге открывало неприятелю дорогу Медынь – Юхнов – Смоленск, путь важный для него, проходивший по местности почти не опустошенной, где он мог для своих войск найти продовольствие.

Но Наполеон, не имея точных сведений о наших войсках, на основании победы Иловайского 9 решил, что эта дорога сильно занята нашими войсками; в действительности же там, кроме трех малочисленных Донских полков, других войск не было – вся армия была к западу.

Наполеон, отказавшись двигаться по Медынской дороге, принужден был идти кружным путем на Боровск – Можайск, т. е. терять время и идти по местности, совершенно разоренной еще при наступлении его на Москву.

И мы увидим скоро, какие тяжелые последствия для армии Наполеона имело отступление по Старой Смоленской дороге. 14 октября Кутузов с армиями двинулся на юг к Калуге – путь через Медынь на Смоленск оставался свободным, так как малочисленные войска, бывшие там, не могли бы, конечно, оказать большого сопротивления всей армии Наполеона.

Но Наполеон, благодаря победе донцов у Медыни, не воспользовался ошибкой Кутузова и сам, опасаясь у Медыни встретить чуть ли не всю нашу армию, отступил обратно на Боровск, чтобы затем кружным путем выйти на Смоленскую дорогу.

Таким образом, 14 октября наша и французская армии двинулись в противоположные стороны.

Контрнаступление Кутузова, преследование и разгром армии Наполеона

Как только французский арьергард Даву оставил Малоярославец, генерал-майор Карпов с семью Донскими казачьими полками пошел по следам французской армии и начал теснить ее тыл.

Платов же 16-го числа отрядил Иловайского 9 с двумя и Иловайского 5 с девятью полками, приказав следовать на флангах неприятеля и наносить ему возможный вред.

По выходе французской армии на Старую Смоленскую дорогу для нее наступил непрерывный ряд бедствий.

17 октября голова французской армии миновала Бородинское поле.

Здесь была видна полная картина бесчеловечия французов, не позаботившихся призрением раненых, уборкой убитых. Разложившиеся трупы валялись повсюду. Многие раненые, не имея сил выбраться и страдая от голода, пожирали мертвецов; полуживые, мучимые жаждой и голодом, страдальцы делались пищей волков…

На другой день в г. Старом Платов узнал от своих разъездов, что неприятельский обоз, под прикрытием корпуса Даву, минувшей ночью пошел через Можайск к Смоленску.

Вихрь-атаман решил окружить Даву и разбить.

С этой целью он с двадцатью донскими полками двинулся к Колоцкому монастырю, памятному донцам геройской смертью генерал-майора Краснова 1 перед Бородинским сражением.

Подойдя вечером 18-го числа к Ельне, Платов направил бригады Иловайского 5 и Кутейникова, с двумя орудиями при каждой, в обход Колоцкого монастыря с востока, Иловайского 3 и Денисова 7 в обход с запада.

8 орудий Донской артиллерии с егерским полком пошли в середине, за ними в резерве шла бригада генерал-майора Грекова 1.

Донцы Иловайского 5 и Кутейникова 2 первыми начали бой на рассвете 19 октября, напав на левый фланг французов. Встревоженный неприятель тотчас же двинулся в поход. Платов, отдав приказание преследовать неприятеля по одной бригаде с каждого фланга, сам лично поскакал в догонку с Донской батареей.

Лихо подскакала батарея почти в упор к французам, снялась с передков и начала косить картечью задние ряды колонны.

Выдерживая жестокие удары донцов со всех сторон, французы цеплялись за каждый кустик, бугорок, противопоставляя свою пехоту и артиллерию, но каждый раз все с большими и большими потерями должны были отступать.

Достигнув высоты у самого Колоцкого монастыря, Даву решил хотя немного задержать казаков, чтобы дать войскам отступить. Артиллерия его открыла усиленную стрельбу.

Лихая Донская батарея с фронта, атаки казаков с флангов заставили французов оставить и эту затею.

В бою у Колоцкого монастыря неутомимые храбрые донцы, кроме большого числа пленных, взяли 2 знамя и 27 орудий.

После Колоцкого боя арьергард Даву отступал в полном беспорядке.

И французы со страхом должны были ожидать каждую минуту появления донских пик, а затем и атак.

Ни ночь, ни погода, ни спешность – ничто не спасало французов. У города Гжати, где положение города и свойства местности давали надежду французам хотя немного ослабить преследование казаков, Даву, поставив батарею и по сторонам ее пехоту, решил таким способом встретить донцов.

Но и это предприятие французов было неудачным. Донская батарея меткими выстрелами подбила часть неприятельских орудий, а с флангов донцы атакой обратили в бегство стрелков.

О своем преследовании доблестный атаман неутомимых чудо-богатырей доносил главнокомандующему: «Неприятель бежит так, как никогда и никакая армия не могла ретироваться (отступать). Он бросает все свои тяжести, больных, раненых, и никакое перо историка не в состоянии изобразить картины ужаса, который оставляет он на большой дороге. Нет десяти шагов, где бы не лежал умирающий, мертвый или лошадь. В последние два дня он поднял на воздух в виду нашем более ста зарядных ящиков и такое же число принужден был оставить на месте».