Доктор Данилов в тюремной больнице - Андрей Шляхов

К контингенту я давно привыкла и манеру общения выбрала самую правильную — без потворства и попустительства, но с объективностью и справедливостью. Увижу, где грязь — спущу с санитара три шкуры раньше Ларисы Алексеевны. Но если пойму, что это не система, а единичный случай, человек воспринимает критику правильно, не огрызается и не ищет оправданий, то рапорт писать не спешу. Для осужденного каждый рапорт оборачивается дисциплинарным взысканием, что влияет на все — от свиданий до УДО. Но уж если кто с первого раза не понял или начал в ответ гнать волну, то тут пощады не жди.

И не стоит считать осужденных людьми низшего сорта. От тюрьмы не зарекаются: сегодня ты вольный человек, завтра — осужденный. Из сотрудников, севших на моей памяти, можно, наверное, целый отряд составить.

Вот был у нас до Кареткина старшим опером майор Потапов, нормальный такой мужик, без закидонов, не гнилой, не то что его преемник. Однажды в июле, днем, в воскресенье, ехал Потапов с дачи домой и увидел, как два парня пытаются силком усадить в машину девчонку лет семнадцати, а та упирается и отбивается. Он тормознул, вылез из машины и потребовал прекратить безобразие. Один из парней, не говоря ни слова, дал ему в зубы. Потапов ответил, да так, что нападавший отлетел на пять шагов и приложился затылком о камень. И больше не встал. А оказался он братом той самой девчонки-наркоманки, сорвавшейся после недолгой ремиссии. Второй парень был мужем этой дуры. Такую семейную идиллию разрушил своим появлением майор Потапов. Тоже мне, герой кверху дырой, лучше бы уж мимо проехал.

По показаниям сестры и свояка убитого вышло, что они мирно стояли на обочине и беседовали о своих делах, когда на них непонятно почему набросился Потапов… Журналисты сразу же ухватились за такую актуальную тему: майор милиции (для них не имеет значения, милиция или внутренняя служба, все едино) убил ни за что ни про что молодого парня, студента университета. Вот как, мол, сотрудники органов выплескивают агрессию, накапливающуюся во время работы.

Объяснениям Потапова никто не верил, потому что против него был труп и двое свидетелей. Хорошо еще, что следователь попался порядочный, не ищущий популярности, провел дело по статье 109 (причинение смерти по неосторожности), а не по 105 часть вторая (убийство из хулиганских побуждений). Правда, с учетом поднятой шумихи суд дал Потапову по максимуму — 3 года лишения свободы. Он отсидел два года в колонии для бывших сотрудников в Нижнем Тагиле, освободился условно-досрочно. Вот так, попробовал заступиться за незнакомого человека и получил срок.

Я своему мужу всегда говорю: «Отработал и вали домой, не глядя по сторонам и никуда не встревая». Он у меня тоже малость неугомонный, в любую дырку затычка. Так что очень тонка грань между свободой и неволей, переступить ее нетрудно.

У соседей в прошлом году работала прокурорская проверка, которая выяснила, что администрация колонии разбазарила двести с лишним тысяч рублей казенных денег. Кому-то непонятно за что деньги переводили, необоснованно оплачивали сотрудникам командировочные расходы, самовольно построили пекарню, должным образом не оформив. Начальник колонии, зам по тылу и главный бухгалтер угодили под суд. Можно подумать, что они у себя во дворе эту пекарню построили. Условные сроки всем троим дали.

Подобные нарушения в любом учреждении можно найти. Даже и нас с Ларисой Алексеевной, несмотря на практически идеальный порядок в документации, можно на чем-нибудь прижать. Своего маразма хватает, в смысле взаимоисключающих и противоречащих друг другу приказов и инструкций. Как ни поступишь, все равно виноватой окажешься. Но это, наверное, везде так, не только в нашей системе. Хотя у людей в погонах всегда больше приказов и инструкций, чем у тех, кто без них.

Смешно, но я родилась и выросла за колючей проволокой. Наш когда-то очень засекреченный и до сих пор остающийся закрытым для посторонних город окружен по периметру двумя рядами колючей проволоки, на дорогах стоят посты. Без спецпропуска не попадешь. Разница только в том, что из родного города можно свободно уехать, ни у кого не спрашивая разрешения. Большинству жителей, кстати говоря, нравится жить в закрытом городе, потому что так спокойнее. Игрушечный такой городок, чистенький, аккуратный. Колония такая же, но впечатления игрушечной не производит. Здесь все очень просто и сердито. Кроме того, наверное, совсем не так, как должно было бы быть.

— Ты — герой, Вова! И не спорь со мной!..

Три кружки пива настроили Полянского на сентиментально-лирический лад. Напиток был крепким, восьмиградусным, а Полянский, у которого чесночные хлебцы вызвали сильную жажду, осушал кружки буквально одну за другой.

— Ты — герой в подлинном смысле этого слова! О тебе можно написать книгу, у тебя жизнь, полная событий и поступков. А у меня что?..

— Жалкое существование, — подсказал Данилов.

— Вот именно! — То, что друг над ним издевается, дошло до Полянского не сразу. — Даже ты… Знаешь, я вообще-то говорю серьезно, шуточки здесь неуместны!

— Ты же знаешь, что я не люблю, когда люди юродствуют или напрашиваются на комплименты.

— А когда они говорят о сокровенном? О наболевшем?

Данилов демонстративно оглядел небольшой зальчик пивного ресторана. В наше время, когда все ПТУ превратились в колледжи, а институты — в академии или университеты, быть просто пивной нельзя, непременно надо добавить слово ресторан. В подтверждение статуса следует не только ввести в меню два горячих блюда, но и установить соответствующие наценки.

— Кого ты ищешь? — удивился Полянский.

— Оператора с камерой, режиссера, ассистенток… Короче говоря, съемочную группу. Удивительно, я был уверен, что нас снимают.

— Почему?

— Да потому что такую чушь, которую несешь ты, можно говорить только на камеру!

— Я сказал то, что думаю, а не нес чушь! — запальчиво возразил Полянский. — Ты живешь интересно, не боишься перемен, не страшишься работать в тюремной больнице…

— Отвечу по порядку, — перебил Данилов, отпивая из своей кружки. — Всем этим интересным переменам я бы предпочел постоянство. Надо бы и определиться. Что же касается тюремной больницы, то, с точки зрения врача, отработавшего несколько лет на «Скорой», там спокойно. Весьма и очень.

— Рассказывай-рассказывай! — Полянский иронически усмехнулся.

— Я серьезно, Игорь. На «Скорой» никогда не знаешь, что и кто тебя ждет на вызове. К тому же в колонии свой режим…

— Но это не мешает зэкам брать заложников!

— Может, с точки зрения сотрудника кафедры или элитного медицинского центра ты и прав: там действительно существуют определенные риски. Но и ты можешь оказаться заложником. Придет на прием какой-нибудь псих, обвешанный взрывчаткой, как елка игрушками, и захватит…

— Ну, это уже из сферы трудно допустимого…

— Почему? Некоторые психиатры, с которыми я имел честь общаться, были уверены, что все человечество состоит из психов — диагностированных и еще нет. Так что же, теперь из дому не выходить?