UPGRADE по-римски. Руководство для варваров - Джерри Тонер

Считалось, что боги любят нежные ароматы благовоний. Это делало воскурения идеальным способом обратиться за божественной помощью. Нравились богам и гирлянды цветов, и жертвы всесожжения, – все это принималось небесами.

Ранние христиане часто отказывались принимать участие в жертвоприношениях, даже если они заключались просто в воскурении благовоний. Плиний Младший в качестве наместника Вифинии в начале II века н. э. даже казнил нескольких христиан на том основании, что они отказались воскурить благовония римским богам и, следовательно, рисковали оскорбить их (см. его «Письма», 10.96). Неудивительно, что многие христиане уступали угрозам и пыткам, которые к ним иногда применялись, и все-таки приносили жертвы. Этих предателей другие христиане пренебрежительно называли «воскурителями». Признаком того, насколько христианская церковь в дальнейшем приспособилась к этой традиционной языческой практике, служит центральная роль, которую благовония играют в католическом обряде, и то, что папа римский стал называться великим понтификом.

Римляне верили, что боги на их стороне. Эта довольно удобная договоренность называлась у них Pax Deorum – «благоволение богов». Здравый смысл требовал приписывать успехи человеческих дел божественной воле. Аналогично, неудачи рассматривались как гнев богов, насылаемый Риму в наказание за любые общественные или политические действия, которые могли задеть божественную чувствительность. Естественным следствием такого подхода было преследование тех, кто угрожал навлечь на Рим гнев богов.

Описание мученичества христиан основано на рассказе о смерти св. Перпетуи в 203 году н. э. в Карфагене, – это один из немногих древних текстов, автор которого женщина. О судьбе христиан при Нероне после великого пожара говорится в «Анналах» Тацита (15.44). Однако описанную там ужасную казнь мы не должны воспринимать как норму. Римская языческая религия была на самом деле широкой сетью религиозных практик без какого-либо ортодоксального стержня, присущего в дальнейшем христианству, так что никакого внутреннего стремления выжечь религиозные различия или новшества ей свойственно не было. Жестокие наказания применялись только в тех случаях, когда общество начинало чувствовать угрозу своему укладу. Число людей, подвергаемых гонениям, было, как правило, невелико, поскольку для систематического преследования у государства недоставало возможностей. Гонения на христиан надо рассматривать как стандартную практику поиска козла отпущения – мощное символическое утверждение традиционной морали, а не попытку искоренить альтернативную религиозную группировку.

Преследовали не только христиан. Маги, астрологи, почитатели Диониса – всем им периодически доставалось от римского государства. Иудаизм получил статус разрешенной религии от Юлия Цезаря, а затем от Августа, – на основании его исключительной древности (см., например: Филон Александрийский. «О посольстве к Гаю», 155–158).

Заимствование культа Великой Матери, или, как еще ее называли, Кибелы, было оборотной стороной той же системы верований. Если существующие боги не справляются, попробуем обратиться к новым. Не исключено, что римляне так и не разобрались, что именно подразумевал культ, с его самооскоплениями и торжествующим женоподобием. Но дипломаты, организовавшие перенос культа, вполне могли это понимать. Возможно, дело было в том, что сложилась очень тяжелая ситуация: Ганнибал стоял у ворот, и требовалось применить какие-то новые, радикальные средства.

В любом случае миф об Энее идеально позволял связать новую богиню с древними римскими предками. Историю о появлении Сивиллиных книг можно найти у Дионисия Галикарнасского (4.62). Формула, которую произносили, чтобы привлечь на свою сторону вражеского бога, содержится в «Сатурналиях» Макробия (3.9.7–8).

Колоссальные завоевания Рима и его открытость богам-иммигрантам означали, что со временем там прижилось много самых разнообразных религиозных практик. Первые три века новая империя постепенно дрейфовала в сторону этих новых религий, многие из которых пришли с Востока, например митраизм, христианство, культ Изиды и манихейство. Римляне словно бы искали более личностных, близких отношений с божеством, нежели могли им предложить традиционные языческие ритуалы. Новые религии также предлагали больше возможностей для духовного развития, когда верующий приближался к божеству, демонстрируя свою преданность и этичное поведение. Это отразилось в заключительных словах Фалкса, навеянных стоическими идеями «Писем» Сенеки (41).

В этом контексте следует рассматривать и обращение в христианство Константина в 312 году н. э. Христианские источники предлагают нам поверить, что за этим стояли эмоциональный порыв и неизбежность, но религиозность в широком смысле слова в римском обществе уже укоренилась. Кроме того, христианство оказалось адекватным политическому стремлению Константина воссоединить империю после раскола, вызванного конфликтом между претендентами на престол. Как и его предшественнику Диоклетиану, Константину нужно было гораздо более могущественное и централизованное государство. И когда ему удалось стать единственным императором, он захотел, чтобы религия отражала этот новый, высший уровень единства: один Бог, одна империя, один император.

ДОБЛЕСТЬ! Главное, что ты должен извлечь из этой книги, – это как важна для настоящего римлянина доблесть. Каким бы низким ни было твое положение в обществе, все равно она есть и в тебе и позволяет совершать благороднейшие поступки. А самым прекрасным должно быть твое последнее в земной жизни деяние. Нет лучше способа вписать свое имя в анналы вечной славы, нежели умереть красиво. Проси у богов одного: мужественного сердца, которое не испугается смерти. Потому что если ты умрешь доблестно, то завоюешь славу даже более долговечную, чем бронза памятников. Твое имя будет жить в веках.

По правде говоря, так ли уж надо доживать до тягостной старости? После сорока для тебя в этой жизни ничто уже не ново. Ты испытал все, что она могла предложить, а на новые достижения времени почти не осталось. Жить долго попросту означает познать тысячи новых бед. Конечно, у долголетия есть и преимущества: мудрость, умеренность, спокойствие, усмирение юношеских страстей, не говоря уже о радости, получаемой от покоя и тишины. Но есть и много минусов – скрипучие кости, слабеющий разум, смерть друзей и родных. Нет ничего хуже, чем хоронить собственных детей. Но ты смейся в лицо смерти. На следующий день после того, как скончался мой собственный сын, я встретил на улице его учителя. «Извините, что вчера Марка не было в школе, – сказал я, – он умер».

Позаботься загодя о приличных похоронах. Я распорядился, чтобы, когда я умру, мое тело, как принято поступать с любым высокопоставленным покойником, принесли на форум, на ростры, высоко подняв над толпой всем на обозрение. Другой мой сын (или, если он к тому времени тоже умрет, мой брат) произнесет речь, где опишет мои достоинства и заслуги. После того как собравшейся толпе напомнят обо всем, что я сделал: зрелищах, которые для них устраивал, и пирах, которые давал, – они будут исполнены столь сильного сожаления о моей смерти, что присоединятся к процессии скорбящих. После кремации и погребения пепла в семейной усыпальнице Фалксов мое изображение будет помещено в прихожей моей виллы, на деревянном алтаре. Это изображение – маска-слепок, которую я уже сделал, чтобы самому убедиться в ее сходстве с оригиналом. В последующие годы моя семья станет во время общественных праздников украшать это изображение, как и изображения моих предков. Они будут брать мою маску с собой на похороны родственников, и надевать ее при этом должен человек, схожий со мной фигурой и походкой. На нем будет тога с пурпурной каймой, поскольку я достиг ранга сенатора. Что может быть эффектнее, чем увидеть, как наши блистательные предки шагают перед нами, словно живые? Какое зрелище явственнее поведает о доблести? Оратор перечисляет великие дела не только покойника, но и всех усопших, чьи маски там присутствуют.