Рандеву с Валтасаром - Чингиз Абдуллаев

— Согласен, — кивнул Пацоха и перечислил фамилиитрех грузин и трех литовцев.

— Верно, — согласился Дронго, — хотя я быисключил Важу Бугадзе. На роль хладнокровного убийцы этот парень явно не тянет.

— Грузины не пойдут обедать без Бугадзе, — заметилПацоха, — поэтому я его тоже включил.

— Не пойдут, — кивнул Дронго, — итого десятьподозреваемых. Кто еще?

— Испанцы. Альберто Порлан и его жена, они были в ту ночьв Мадридском отеле. Карлос Казарес, Инес Педроса.

— Вряд ли. В Большой советской энциклопедии естьупоминание о самом ярком представителе галисийской литературы Испании. И этороманист Карлос Казарес. Кстати, энциклопедия была выпущена еще в семьдесятвтором году, когда Казаресу было только тридцать лет.

— Если хочешь, я его уберу из списка, — предложилПацоха.

— Пока не нужно. Кто остальные восемь?

— Ты, я, Нелли Мёллер, Павел Борисов. Виржиния. Еще явключил троих югославов — Мехмеда Селимовича, Ивана Джепаровского и ЗоранаАнджевского.

— Почему именно их? Один из Боснии, другой изМакедонии, третий из Югославии.

— Портье говорил, что они вернулись в отель позжедругих и просили льда для виски. Каждый хотел узнать, где находятся автоматы,вырабатывающие лед.

— Это еще ничего не значит. Они могли действительнопить виски. Хотя, я думаю, их нужно оставить.

— Я бы еще поставил Дивжака.

— Если этот парень поругался со мной, еще не значит,что он убийца, — засмеялся Дронго.

— Он воевал против сербов, — упрямо сказалПацоха, — и я считаю его одним из самых подозрительных типов.

— Игор — молодой человек. И, возможно, принимал участиев боевых действиях. Но как журналист, а не как солдат. Я у него узнавал, он невоевал.

— Как хочешь. Тогда кого оставить? У меня уже двадцатьдва человека без Дивжака. Плюс еще двое. Ты говорил, что ваш разговор сГустафсоном слышали, кроме Борисова, еще Стефан Шпрингер. Мехмед Селимович иАльваро Бискарги.

— Получается слишком много, — сказалДронго. — Кстати, там были две женщины, о которых я тебе не говорил.

— Кто они?

— Там еще стояла эта симпатичная датчанка Мулайма Сингхи Мэрриет Меестер из Голландии.

— Я ее помню. — кивнул Пацоха, — она похожена Николь Кидман. Значит, нужно добавить еще четверых. Но у нас только двадцатьдва места.

— Убери двоих грузин и двоих литовцев, — предложилДронго, — у нас вызывают сомнения только Георгий Мдивани и ЕуженийАлисанка. Остается двадцать два человека. Четверо украинцев, четверо испанцев,четверо последних, о которых мы говорили. Трое югославов, двое болгар, ты, я,Нелли Мёллер. Плюс Георгий и Еужений. Вот тебе полный комплект. Все, кого мыможем подозревать.

— Двадцать два человека, — задумчиво сказалПацоха. — У тебя больше нет никаких добавлений? Я бы оставил еще Геркуса,он приходил вместе с Эужением в отель. И, если хочешь, уберу Карлоса, как тыпредлагал.

— Нет, нет. Он везде появляется с Инес Педросой. Ненужно их разлучать. Давай лучше заменим его на Нелли Мёллер. Она единственныйчеловек, кто не был в отеле и не вызывает у нас подозрений.

— Вообще-то я хотел пообедать с ней, — проворчалПацоха, — но, похоже, ты прав. Значит, получился список на двадцать двачеловека. Четверо украинцев, четверо испано-португальцев, трое югославов, двоеболгар, двое литовцев, грузин, представители Андорры, Лихтенштейна, Голландии,Дании. И мы двое. Шесть женщин и шестнадцать мужчин. У тебя есть еще кто-нибудьна примете?

— Нет. Похоже, мы уточнили наш список. Из сорокачеловек, находившихся в тот момент в отеле, эти двадцать два вызываютнаибольшее подозрение. Давай проверим наши сомнения, Яцек. Но я бы поставил ещедва дополнительных стула и пригласил еще двоих.

— Кого?

— Имен называть не буду. Мужчина и женщина. Один из нихочень известный поэт. Оба злоупотребляют героином. Они не годятся на рольпрофессиональных убийц, но вполне могут помочь тому, кто вовремя даст наркотик.

— Проверим их отдельно, я примерно представляю, о комты говоришь.

— Для этого не нужно особо напрягать своюфантазию, — заметил Дронго, — все видно по их изможденным лицам.

— Почему ты не включил турок? — вдруг спросилПацоха. — Там была еще турецкая супружеская пара.

— Тургай Фисекчи. Мало того, что он член запрещенной вТурции коммунистической партии, ты еще хочешь, чтобы он был и убийца? Оннапоминает мне три шара, сложенных вместе. И при ходьбе эти шары словнодвигаются. Голова, тело и ноги. А его жена Фатима — это один маленький круглыйшарик. Она врач, официально включенный в нашу группу, и ее наверняка проверяли.Во всяком случае, на наличие профессиональных навыков и опыта работы. Поэтому яих исключил.

— Мы пригласим всех во вторую смену, — предложилПацоха, — и тогда все будет зависеть и от нашей наблюдательности, и оттвоего правильного расчета.

— Один из этой компании наверняка убийцаГустафсона, — сказал Дронго, — и я собираюсь его разоблачить. Самоеважное, чтобы он ничего не заподозрил до того момента, пока мы начнемдействовать. Я думаю, что было бы полезно поговорить с Борисовым.

— Поговорим, — согласился Пацоха. — Лучше,если это сделаю я. У тебя, по-моему, с ним сложные отношения.

— Он, наверно, думает, что я ухаживаю за Виржинией. Номы только вместе пили текилу.

— Этого вполне достаточно, чтобы возбудить в немревность. Говорят, что ты пьешь как автомат и можешь влить в себя невероятноеколичество алкоголя.

— Я вообще не пью, — поморщился Дронго, — ноесли нужно, могу выпить довольно много. Я тебе об этом уже говорил. Дело,очевидно, в моей комплекции. Меня трудно свалить с ног обычной порциейспиртного.

— Ты знаешь, что он работает на французскую разведку?

— И, по-моему, не только на французскую. —усмехнулся Дронго. — Давай сделаем так. Не будем ничего ему говорить.Заодно проследим и за его реакцией на мое предложение. Для чистотыэксперимента. Хотя мне очень не нравится, что приходится прибегать к подобнымметодам, чтобы выявить преступника. Это может быть опасно.

— Иначе он затаится, и мы ничего не узнаем. —ответил Пацоха, — думаю, что у нас нет другого выхода.

Оба еще не знали, что сегодня произойдет еще одна трагедия,не подозревали, чем кончится сегодняшний переезд.

Несколько дней Меликов провел в постели, словно впав в некоебеспамятство. Бешенство, охватившее его после того, как врач наложил гипс, неподдавалось описанию. Он катался по постели, кусал подушку, рвал зубамипростыни. Обе ноги были закованы в гипсовые колодки, и теперь он не могсамостоятельно передвигаться. Братья Изотовы все эти дни не отходили от него,подавая еду и судно по мере необходимости. Несколько дней казалось, что онбалансирует на грани безумия, но восемнадцатого июня, в воскресенье, он,наконец, попросил дать ему завтрак и даже попытался подняться.