Джин с Толиком - Анатолий Горбов

К холодильнику огурцом-магнитом была прилеплена быстрая записка, как всегда каллиграфичная, словно образец для прописей: «Проект принят, еду защищать его в Москву. Буду – не знаю когда! Звонила тебе, телефон отключен». Как-то не понравился мне текст, уж не знаю почему – то ли из-за того, что внизу не было ни «целую», ни подписи, ни времени написания. То ли из-за собственной капризности, обострившейся после безалиментного ухода от курения.

Я любовно провел по листу бумаги, прикрыв глаза – ожидал, что моя синестезия выдаст что-нибудь вкусненькое.

Но, кроме легкого запаха лака для ногтей, я ничем не вознаградил свои чувственные анализаторы. Поэтому, в поисках положительных эмоций побрел к родной джакузи, захватив с собой Джина – чтоб не скучно было.

Кота мочить не стал – что я, изверг, что ли? Выпустил его на пол живым, и он полез, крадучись, на полусогнутых лапах разведывать оздоровительную кафельную палату.

Я посолил зеленоватую воду морской солью с запахом иланг-иланга, и погрузился в это чудо, принявшись читать дежурный номер «Моей веселой семейки», одновременно наслаждаясь гидромассажем.

Курить не хотелось абсолютно. Тело как будто наливалось энергией прямо из влажного воздуха ванной и ароматной пузырящейся воды. Организм радовался отсутствию отравы, и, видимо, забавлялся впрыскиванием эндорфинов в себя, любимого. Все-таки молодец, что бросил курить.

Мелькнула мысль – ну и хорошо, что Ирка уехала. Я ей как раз забыл рассказать о Свине. Вот приедет, тогда настроение и испорчу…

* * *

Когда Александру Борисовичу позвонил Юровский, и сказал, что некто Аркаша арестован за ношение огнестрельного оружия, он слушал это очень внимательно. После чего зашипел, как десяток половозрелых королевских кобр, не в силах членораздельно выругаться, и разбил свой серебряный Vertu Signature о стену. Поэтому звонить киллеру дяде Вове пришлось с запасной трубки…

Рабочий день четверга закончился как-то быстро. Ничего интересного, новый проект еще не начинали – пока шли переговоры с каким-то агентством недвижимости, которое толком не могло сформулировать, что же им от нас нужно.

Трудились над обычной текучкой, устраняли редкие и незначительные ошибки из прошлых проектов, занимались внутренними вопросами фирмы. Мишку отправили в командировку в один из филиалов, а Жора ходил не в настроении – повздорил с Аллочкой по какому-то пустяку, вроде того, где именно встречать ближайший Новый год.

Служба безопасности никак не могла обнаружить Шлямбура – тот как сквозь воду провалился, на снимаемой квартире не появлялся, сотовый отключил, знакомые его тоже не видели.

Пару раз я звонил Ирке – но она постоянно куда-то спешила, отделываясь короткими фразами: «Приеду на выходных, все расскажу», «Мне некогда, пока-пока» и «Я тебя лю, чмоки-чмоки».

Джин стремительно интегрировался в окружающий мир, осваивал новые трюки и игры. Повадился воровать крохотные круглые кактусы из горшков на подоконнике, и вовсю разрабатывал концепцию колючебола, гоняя их по всей квартире, время от времени получая от меня желтые карточки и зарабатывая штрафные удаления в санузел.

Еще он любил лазать по занавескам, и я был заинтересован пресечь эту привычку прежде, чем его вес станет критичным для таких путешествий. Одно меня радовало бесспорно – Джин очень осторожно относился к электрическим проводам и приборам, тактично обходя их стороной.

Борьба с табакокурением велась в режиме ленивой позиционной войны – курить время от времени хотелось, но я не разрешал. Никаких вопиющих провокаций ни одна сторона себе не позволяла: мне на голову не валились миллионные выигрыши (если не считать найденные и тут же отданные у рынка домашних животных деньги и чудесное приобретение напольных часов). И не случались какие-то сверхнеприятности (авария и наркодилер в роли закадычного врага вошли в мою жизнь несколько раньше) – чтобы я, в шоке от произошедшего, трясущимися руками поднес бы ко рту сигарету и этими же руками щелкнул зажигалкой, затягиваясь собственной смертью.

Раньше какая-нибудь реакция на отказ от курения поступала непременно в течение первых трех дней. Она могла быть позитивной, могла быть негативной. Но цель подобного события была одна – вывести меня из равновесия. Перевернуть, хотя бы на короткое время, мир с ног на голову, и показать, что мой отказ от вредной привычки был несвоевременным, ненужным и ошибочным.

Однажды я закурил на второй день из-за того, что вырвали зуб, изнуренный донельзя кариесом. Просто моему Эго стало необычайно грустно лишаться собственной части тела, и продолжать настаивать на лишении его же, пусть пагубной, но такой родной привычки, совет директоров в моей голове не счел возможным. Все заревели в моей черепушке в голос, и дали Эго покурить, отложив следующий приступ «бросаю курить» на целых три месяца.

А еще раз, буквально через 12 часов после того, как я щелчком отбросил сигарету из своей жизни, мне в любви неожиданно призналась девушка, в которую я был влюблен по самые свои пушистые уши. Просто, в силу каких-то надуманных причин, я никак не мог ей сказать о своих чувствах. Даже думал уже написать письмо, ибо носить в себе несчастную любовь было невыносимо, а собственные шансы на взаимность я оценивал в микроскопически малых долях процента. Думаю, что даже ювелиров бы не заинтересовала такая размерность, разве что – микробиологов каких-нибудь. А тут на тебе – такой неожиданный поворот. Из-за такого не то, что закуришь. Тут и в карты заиграешь, и грабить банки пойдешь, и «Аврору» стрелять научишь.

В этот же раз с некурением все шло тихо и спокойно, и это меня несколько нервировало. Нервировало ощущением, что я каким-то образом незаметно проскочил линию фронта и спокойно топаю в тылу противника, вооруженный до зубов и полный партизанских замыслов. Нервировало предчувствием, что рано или поздно меня обнаружат – и тогда начнется.

Но это, так сказать, в глобальном плане. Текущая картинка была сдобрена хорошим самочувствием и небывалым аппетитом.

Чтобы не потакать собственному желудку, теперь желавшему есть постоянно, я перешел на строгий режим питания – прием пищи осуществлялся в одно и то же время – ну, плюс-минус час. Это хорошо дисциплинировало собравшееся разгуляться чревоугодие, и вообще было полезным для здоровья. Во-первых, я начал завтракать, что со мной, курящим, случалось очень редко. И еще, я исключил из домашнего рациона всевозможные плюшки – перестал покупать тортики, пирожные и печенья (кроме овсяного – на него рука не поднялась), которые постоянно водились у меня в закромах, задевая диетически настроенную Ирину своими соблазнительными формами. Короче, курить я бросил как-то подозрительно легко.